- Олег Борисович, как вы оказались в строительном бизнесе?
- До середины 90-х годов я преподавал в Омском университете, по специальности я экономист. Зарплату в то время платили плохо, поэтому начал параллельно консультировать руководителей предприятий, в том числе и строителей. А в середине 90-х мы с товарищами на одном из чековых аукционов достаточно случайно приобрели пакет акций тогда еще первого железобетонного завода. Уже в конце 90-х, когда все это производство рухнуло, спасая вложенные в акции деньги, занялись непосредственно производством.
- Ваши знаменитые однокурсники - Герман Греф, Андрей Голушко, Владимир Волков - помогали в бизнесе?
- Волков помог кредитами. Свой первый ЖБИ, купленный на чековом аукционе, мы подняли на ноги за два-три года. В 2003-м приобрели мощности бывшего завода КЖБИ, в тот момент там работало буквально 12 человек. Возродили и довели до современных стандартов серию КПД 111-90. Панельные дома данной серии - это пол-Омска. В 2005 году появились проблемы со сбытом. Именно тогда было принято решение создать собственную строи­тельную структуру. В январе 2005-го ДСК "Стройбетон" возвел первые два дома. В том же году мы сдали 28 тысяч квадратных метров.
- И тут финансовый кризис...
- Если бы не кризис, в этом году под 200 тысяч сдали бы. А сейчас часть строек вынуждены заморозить: пустуют две с половиной тысячи готовых непроданных квартир, приходится сокращать людей.
- Кроме сокращения...
- Микрорайон Амурский, о котором вся пресса пишет. Ситуация там такая: состоялся аукцион, но условный: кроме нас покупателей не было. За Амурскую землю мы должны были в те­чение 1,5 лет заплатить почти 1,2 миллиарда рублей. Условия, согласитесь, достаточно жесткие. Сделали два платежа, перечислив в бюджет города 235 миллионов рублей. А с июля платить перестали из-за кризиса. Кроме того, мы там стройку развернули - 600 миллионов рублей освоили: дома стоят на уровне третьего-четвертого этажей законсервированные. Это жилье не востребовано. Все понимают, что ситуация форс-мажорная, процесс переговорный идет... Думаю, с мэром какой-то консенсус найдем.
- Вы сказали, у вас группа компаний. Что еще в нее входит, кроме двух заводов и строительной компании?
- Фактически у нас есть три площадки по производству железобетонных изделий. Дальше - строительная корпорация "Стройбетон". Есть управляющая компания "Наш дом", построенные дома мы передаем ей на обслуживание. И наконец, риэлторская фирма "Стройбетон-Инвест" - через нее продаются все квартиры.
- Ситуация не улучшается?
- По продажам? Нет. Какая-то стабилизация прошла: если мы продавали на конец прошлого года чуть больше 200 квартир в месяц, сейчас - 100-110. Продажи не падают, но и не растут. Наши квартиры однозначно самые дешевые, и в любом случае будут востребованы.
- Публичное лицо вашей компании - Владимир Гейдерих. Почему? Вы намеренно скрываетесь от широкой общественности?
- Дело не в том, что я скрываюсь и не хочу светиться. У меня очень хорошая команда: Владимир Гейдерих, который курирует все строительство, и директора заводов - Виктор Душко и Наркиз Требин. Это "красные директора" в хорошем смысле этого слова, люди в возрасте, работяги. Может быть, в финансах, в экономике я сильнее, но в плане производства, строительства я многому у них учусь. Владимиру Гейдериху, бывшему чиновнику, человеку пуб­личному, проще общаться и с властями, и с прессой. Хотя я в общем-то не скрываюсь ни от кого, являюсь председа­телем совета директоров корпорации.
- Холдинг принадлежит вам лично или есть соучредители?
- Скажем так: я владелец контрольного пакета.
- Согласились бы оцифровать свое богатство?
- Сложно это сделать по очень простой причине. Все мощности заводов достаточно изношенные. Получится большая разница, если оценивать завод по балансовой стоимости, как это делает Сбербанк, или если оценивать его по тому, что он может произвести. Сбербанк говорит, что у нас все вместе стоит около полутора миллиардов рублей, я, конечно, считаю, что раза в два они эту цифру занизили. А если оценивать по принципу: бизнес стоит столько, сколько за него дадут, то... Сегодня за строительный бизнес, наверное, вообще ничего не светит.
- Один из наших экспертов сказал, что очень богатым человеком можно назвать того, кто при всем желании все свои деньги потратить не сможет, богатым - того, чье богатство работает уже само на накопление капитала. И состоятельные люди - те, кто должен пахать, чтобы сохранить свои деньги. Вы согласны с этой класси­фикацией?
- Немного неправильно. Я работаю не оттого, что на еду или что-то другое не хватает. Просто еще возраст не тот, работать не устал. Есть стимул соревновательный: как минимум, быть первым в Омске, как максимум - не только в Омске. Хотя уже этого в принципе достигли: по крайней мере, за Уралом мы крупнейшая структура. А в плане денег... Я, наверное, еще из тех коммунистических времен, был комсомольцем, в партию вступить, правда, не успел, поэтому всего этого - яхты, самолеты - не понимаю. Любому бизнесмену на жизнь в год необходимо 100 тысяч долларов. Любому за глаза хватит: отдохнуть, купить машину и все, что нужно. А 100 тысяч долларов заработать несложно.
- Какие преимущества лично вам дает богатство?
- Преимущества дает даже не богатство, а статус руководителя крупнейшей структуры. Это дает возможность о каких-то бытовых вещах вообще не задумываться, сосредотачиваясь на основных целях. Я не думаю о мобильной связи, о заправке автомобиля. Надо куда-то ехать или лететь - привезут билеты на самолет. При советской власти, кстати, было то же самое: у директоров личных богатств, возможно, и не было, но от рутины их старались освободить. И это нормально. У меня Lexus RX-350, джип - не самая дорогая в городе машина, но мне в ней удобно.