Так уж вышло, что именно г-ну Полежаеву приходится столько времени собирать камни, разбросанные когда-то большевиками. Такова, видимо, его планида. Он тратит на это нечеловеческие усилия, и иногда думаешь, что все - не осталось больше сил. Неоткуда им взяться. Но вот берутся же. Кажется, из самой пустоты. То есть откуда и произошло все сущее на земле.
Начало мероприятия было назначено на девять утра - это означало, что в торжественной церемонии будут участвовать гости из Москвы. Ради себя наши руководители обычно так рано не начинают. И слава богу, хочется добавить.
Губернатор Леонид Полежаев, спикер Заксобрания Владимир Варнавский и мэр Омска Виктор Шрейдер стояли недалеко от памятника Достоевскому и делились неоперативными новостями. Они ждали, пока крестный ход во главе с митрополитом Феодосием и епископом Кириллом доберется от Успенского собора до территории строительства новой церкви. А те и не спешили. В таких делах спешить и не надо.
Виктор Шрейдер так и не дождался. Он сказал губернатору, что ему надо быть в Горсовете, и уехал.
Когда крестный ход прошел весь свой путь и оказался на территории Омской крепости, можно было подумать, что ты на миг очутился где-то во временах царской России. Православные священники, казаки в историческом обмундировании и представители интеллигенции, которые с тех пор не очень-то изменились, заполнили территорию.
От них отделилась группа казаков. Как я понял, они были откуда-то из Тюмени.
- Братцы, - командным голосом сообщил собравшимся казакам, видимо, старший по званию среди них,  - а теперь идем и спокойно садимся в автобус. Мы должны были раньше сесть, но где это видано, чтобы казаки не участвовали в крестном ходе?
Они зычно зашумели: "Это абсурд, глупость!"
В такие моменты парализуется ирония в человеке, и как бы он ни относился к казакам прежде, теперь он может только с восхищением смотреть, как они уходят, положив свои казацкие фуражки на согнутые в локте предплечья левых рук.
Тем временем Леонид Полежаев, замглавы администрации президента РФ Александр Беглов и священники спустились на несколько метров вглубь едва сохранившегося фундамента разрушенной церкви и заложили первый камень ее воскрешения.
Обступившая со всех сторон участок группа верующих сопровождала этот обряд многоголосным пением. Так могут петь, наверное, только верующие. Они даже не поют, они звучат.
- Этот храм был разрушен в лихие годы, и теперь настало время ему возродиться! - сказал Александр Беглов после завершения церемонии.
Я подумал, что для стоящих здесь священников "лихие 90-е годы", которыми сейчас пугают молодежь, просто меркнут на фоне лихих 30-х, лихих 40-х и особенно лихих 50-х, когда, кстати, и был разрушен этот храм.
Тему упадка церкви в советское время продолжил и епископ Павлово-Посадский Кирилл.
- В то время мы были с завязанными глазами, руками и ногами, - произнес епископ, - а больной человек, который не видит больницу, не может идти, потому что связан, и не может поставить диагноз, он никогда не сможет выздороветь. Дай бог, нам правильно использовать ту свободу, которую мы получили… Не для разгула, излишества, а для делания добрых дел… - закончил свою речь епископ Кирилл.
Крестный ход направился обратно к Успенскому собору, сопровождая свое движение песнопением, в котором русский человек непременно увидит не столько торжественность, сколько какую-то необъяснимую печаль.
Особенно это чувствовалось, когда официальные лица спускались для закладки камня на несколько метров под землю. В этот момент все это напоминало не столько воскрешение, сколько погребение.
Впрочем в христианской традиции разница между этими событиями составляет не более трех дней.