– Елена Васильевна, почему же тогда вы оставили науку?
– После окончания Томского государственного медицинского института (специальность «Врач-биохимик») я работала в НИИ онкологии Томского научного центра Российской академии медицинских наук врачом-иммунологом, а потом в НИИ вакцин и сывороток.
Мне нравилась исследовательская работа, в 29 лет я стала кандидатом медицинских наук. Но в 1991 году финансирование науки практически прекратилось. Мы приходили на работу и ничего не делали. Это было не для меня, но решение уходить с работы мне все же далось очень тяжело. Никаким бизнесменом я себя никогда не видела. Более того, у нас в семье родители, интеллигентные люди, к коммерции относились скорее неодобрительно. Поэтому переход в бизнес для меня был ступенькой вниз по социальной лестнице. Я до сих пор считаю, что ни один коммерсант не идет ни в какое сравнение с профессиональным врачом, педагогом, ­архитектором. Просто делать ­деньги ради денег – это не профессия.
– Но что-то все же заставило вас отказаться от профессии, которую вы когда-то выбрали?
– В 1992 году наступил день, когда нам с мужем не на что было купить продукты. Мы понимали, что не имеем права бездействовать, поскольку у нас был ребенок. Обратили внимание, что в аптеках почти нет лекарств. Начали заниматься оптовой торговлей, заключили договора с заводами. Потом приняли решение переехать из Томска в более перспективный Омск, откуда я сама родом. Занимались оптовой поставкой лекарств в аптеки, лечебные заведения, позже создали сеть аптек. Первая «Здрава» открылась в 1996 году.
– На это название никто из федеральных игроков не претендовал? Очень уж оно удачное.
– Мы изначально все делали грамотно. Над названием думали целый год, работали с профессиональными дизайнерами, а потом сразу его запатентовали. Мне странно читать, что люди начинают бизнес, ­вкладывают в название­ деньги, а потом его у них забирают, потому что они не потрудились его защитить.
– Что еще делали вы, чего не делали конкуренты?
– Мы очень много вкладывали в обучение сотрудников. Мы не тратили всю прибыль на открытие новых точек, а посылали наших сотрудников на семинары, конференции, доплачивали за квалификационные категории. Подход себя оправдал – большинство специалистов в нашей аптечной сети работает у нас много лет. Меня иногда спрашивали, зачем я трачу на это так много денег? Но как можно развиваться, если люди, что работают с тобой, тебя не понимают?
– Елена Васильевна, вы единственная женщина, оказавшаяся в рейтинге­ самых богатых омичей по версии «БК». Как вы к этому относитесь?
– Такие рейтинги – это безвкусно и неприлично. Я не особенно понимаю, как я там оказалась. Я не считаю себя богатым человеком. Бизнес – это дело, это не деньги. Богатым может быть человек, который занимается изъятием бюджетных денег, а потом отмывает их через аффилированные компании. Но он не бизнесмен, а деньги в нашем мире не главное. Важно, какой вклад ты вносишь в ­общество.
– Не хотите о деньгах, давайте о бизнесе. Женщине в бизнесе сложнее, чем мужчине?
– Сложнее. Есть грань, за которую женщина не должна переходить, если не желает терять себя. Как-то один знакомый бизнесмен мне сказал: «Ты ведешь бизнес по-девчачьи». Я так обрадовалась – это значит, я еще не «омужичилась».
– Что вы имеете в виду?
– Мужчина может позволить себе быть жестким и идти до конца. Я этого не делаю, но не потому, что боюсь, а потому, что сознательно запрещаю себе это. Я – женщина. И в этом моя сила, а не слабость.
– Ваша компания работает на рынке, который, как любой рынок, формирующийся вокруг бюджетных денег, имеет мощную коррупционную составляющую, а значит, предполагает некие правила игры. Можно ли добиться на нем успеха, нарушая их?
– Развитие рынка идет по западному варианту, где прибыль от оптовой поставки медикаментов составляет от 0,5% до 1%. Рынок снижается, прибыли падают. Ряд компаний ушел в нецивилизованную торговлю. На рынке всепоглощающая коррупция, и 94 ФЗ не смог полностью это прекратить. Но я не хочу, чтобы наша компания превратилась в «прачечную» по отмыванию денег.
– Елена Васильевна, я бы слукавила, если бы не сказала, что другие игроки в точно такой же нечестной игре обвиняют и вас...
– Если бы это было так, то мы бы не засыпали УФАС жалобами о неправильном составлении лотов и не подавали столько исков в суд. И мы ведь не требуем, чтобы признали победителями нас, мы просто добиваемся, чтобы лоты были составлены правильно. Другие компании это делают? Почему никого не удивляет, когда главные врачи государственных лечебных учреждений не только разъезжают на дорогих автомобилях, но и хвастаются своими поездками за границу и дорогими часами в вашем же журнале? У нас есть и другие, порядочные руководители, которые даже ручку в подарок не возьмут. Но пока система оставляет нечистоплотным чиновникам много возможностей для злоупотреб­лений.
У нас в компании был сложный момент, когда мои менеджеры (кстати, позже они все ушли из компании) говорили: даже если этого не будем делать мы, все равно будет кто-то другой. Но я понимаю, что не могу жить для того, чтобы помогать нечистоплотным ­чиновникам от медицины зарабатывать деньги. Это же смешно – воровать у пациентов, чтобы платить зарплату своим сотрудникам, обворовывать чужих детей, чтобы кормить своих. Я была уверена, что найду другие способы заработать, и нашла.
– Какие?
– Возможности всегда есть. Мы стали активно развивать розничную сеть. Причем мы очень быстро отказались от участия в ценовых войнах, которые инициировали наши конкуренты. Я имею в виду все эти сумасшедшие скидки. Любой сети, чтобы нормально развиваться, нужна наценка. Демпинг – это путь в никуда, уничтожение капитала предприятия. Выход – расширять ассортимент и искать новые ниши. Поэтому мы первыми в Омске открыли две специализированные аптеки для больных сахарным диабетом, в которых проводим бесплатные «Школы диабета» и консультации врача-эндокринолога, а также открыли первые в городе Салоны реабилитационных средств для людей с ограниченными возможностями, получивших травму, находящихся в реабилитационном периоде.
– То есть в оптовой торговле вы не видите перспективы?
– Это не так. К тому же сейчас наш законодатель вносит изменения в федеральный закон, который просто пресечет всю коррупционную деятельность на корню. Конечно, всем будет работать намного тяжелее, но я это все равно приветствую.