Газету «Советская Россия», которую я представлял в Прииртышье с 1989 года, издавал ЦК КПСС, а не Московская патриархия. Потому писать статьи о делах Церкви и ее служителях у меня не было никакой необходимости. И вот однажды позвонил зам. главного редактора и сказал, что на предстоящих в марте 90-го выборах в Верховный Совет РСФСР нужно поддержать «интересную» кандидатуру. Если бы я не сидел в кресле, то, вероятно , упал. Речь шла о владыке Феодосии, правящем архиерее Омской и Тюменской епархии, за которого ходатайствовал омский обком партии.
Неисповедимы пути собкора! Они дважды приводили меня в дом владыки Феодосия. Оба раза мы с ним подолгу беседовали обо всем на свете. Матушка Вера кормила нас разносолами, и под приятный разговор мы пили (совсем немного!) дефицитный коньяк. В общем, градус доверия был высоким. И чем дольше говорили, тем больше я убеждался в том, что нашу область должен представлять именно Игорь Иванович Процюк, который сидит напротив, а не «какие-то там» Носовец, Захарченко, и прочие оппозиционеры из «омского народного фронта». Видимо, и руководству обкома КПСС архиепископ казался более полезным и менее опасным, чем радикалы. Однако святой отец одновременно поддерживался и ОНФ, созданным под «Выборы-90» Городским клубом избирателей, клубом «Диалог» и объединением «Зеленый город».
Умение пастыря всех устраивать говорит о выдающихся дипломатических качествах. Нынешнюю власть он блестяще использовал в интересах РПЦ. Будучи тонким знатоком человеческой природы, митрополит убедил омского губернатора в том, что тот, «мудрый, высокочтимый и превосходительный», счастливо руководит воистину «богоспасаемым» регионом. В одном из своих интервью владыка признался, что с «поповской хитростью» в Смоленске спас и восстановил триптих, состоящий из образов Успения Божией Матери, преподобного Меркурия Смоленского и преподобного Авраамия Смоленского. Между прочим, триптих приказал снять сам Никита Сергеевич Хрущев! Митрополиту Феодосию удалось сделать немыслимое: он присоединил к Церкви, отделенной от светского государства, «богоспасаемую» Омскую область и заставил представителей государства вернуть ей почти все долги. Идеологам обкома КПСС это и в дурном сне не могло привидеться.
Да, но я отвлекся. В январе 90-го владыка отвечал на вопросы так, как никто из моих прежних собеседников и никогда до него не отвечал. Он говорил с заметным акцентом на странной смеси разных языков (старославянский, русский, украинский), которая была проста и понятна. Конечно, в нем проступал и кандидат богословия, если вопросы казались сложными. Кстати, ученую степень митрополит получал в 1959 году, то бишь в год моего рождения. Я не преминул ему сказать об этом. Может, потому в разговоре стал слышен отеческиснисходительный тон. Из доброй сотни вопросов, как сейчас помню, он не захотел отвечать всего на три: о священниках с погонами КГБ под рясой, о захвате католиками православных храмов в Западной Украине и о причинах его «ссылки» из Берлина в Омск. Да я, собственно, и не настаивал на подробностях. Важнее были не секреты и интриги, а личные, человеческие качества будущего депутата. Требовали объяснений, например, его увлечение игрой в городки или переписка на польском с Папой Римским Иоанном Павлом II.
Короче говоря, я написал очень даже душевную статью о замечательном кандидате в депутаты его Высокопреосвященстве, архиепископе Омском и Тюменском. Однако ей не суждено было выйти в свет. Поздним вечером, за пару дней до публикации, из Москвы мне позвонил весьма огорченный владыка Феодосий и сообщил, что он, подчиняясь решению Священного Синода, не будет участвовать в выборах в Верховный Совет РСФСР. «Нам запретили вмешиваться в светские дела», – сказал он.
России было достаточно одного священника-депутата Глеба Якунина…

Другие материалы о митрополите Омском и Тарском Феодосии читайте в рубрике Церковь. Кадры