Журнал «Бизнес-курс» предложил министру поделиться своими взглядами на руководство театрами (№36 от 19.09.2012), и концепция его такова, что приходится только развести руками: «Говорить о том, что министерство культуры должно осуществлять свои руководящие функции по отношению к театральному процессу, – это вчерашний день». Виктор Лапухин таким образом напрочь отстраняется от руководства театральным процессом, уступая первородство даже не за чечевицу, а просто так, по убеждению.
Кому же он уступает его? Министр заявляет: «Артист, режиссер – прежде всего гражданин. И гражданская позиция всегда присутствует при создании образа или спектакля» и тем самым передоверяет свои функции режиссерам, гражданская позиция которых сплошь и рядом оскорбительна и враждебна нравственному человеку. Вячеслав Кокорин, режиссер спектакля «Король умирает», так сформулировал свою позицию: «Я мучился, не зная, как определить свой стиль! Подсказали – режиссерская шпана! Мне это жутко понравилось!» («Письма из театра» №25, Омск). Напомним, шпана – мелкие жулики и хулиганы. Граждане, входя в театр, берегите свои карманы. В подтверждение своего ничтожества он тут же вдруг заявил: «Хороша, кстати, тема: «Солнце русской поэзии Александр Сергеевич Пушкин как мазохист и придурок». И ведь не слышно было, чтобы кто-то бил Кокорина за такую «тему» долго и больно, а есть же в Омске крупнейшая в России Пушкинская библиотека с особым Пушкинским залом, где собирают всякое печатное упоминание о Пушкине, есть старейший педагогический университет, где пишут диссертации о Пушкине. Педагоги, защитите же диссертацию на тему «Солнце русской поэзии А.С. Пушкин в грязных руках придурков омских театров».
Особый упор министр делает на молодых: «Концепция предлагает театрам активно приглашать молодых режиссеров, осуществлять поиск современной драматургии». Что же находят они? Вот один из самых современных драматургов и режиссеров – Николай Коляда (Екатеринбург). Его слова: «Написал я 92 (или больше, не помню) пьесы, из них пять-шесть, за которые мне не стыдно» («Театральная жизнь», №6, 2006 г.). В другом месте он делится сокровенным о своем моральном облике: «Я не люблю матерные слова не по делу... Вот когда на мате разговаривают – замечательно, люблю» («Театральная жизнь», №2, 2006 г.).
Он не шутит, некоторые омичи могли в этом убедиться на спектакле «Гамлет», который он привез однажды в Омск. Он напрасно употребил слово «стыд», так как лишен его начисто. Процитирую свою собственную рецензию того времени (2007 г.): «Один пожилой персонаж обнажает зад, поворачивается им к зрителям, наклоняется лицом к полу, акробатически присовокупляет к заднему проходу давно вышедшую из употреб­ления дулю (фигу) и демонстрирует всю эту роскошь ни в чем не повинному зрителю. Некоторых даже искушенных по этой части критиков пришлось под руки выводить во время антракта на свежий воздух. Справедливости ради сказать, один из зрителей восторженно зааплодировал, невзначай выдав свою нетрадиционную ориентацию. Действие происходило в малом зале нового кукольного театра». Нынешние молодые гораздо грешнее своих родителей, слишком грешны, чтобы допускать их хозяйничать в театре.
Больше всего в планах министра настораживает и пугает то, что он внедряет «инновационные технологии формирования зрительской аудитории». Это уже что-то от Кашпировского, найдутся ли среди зрителей желающие формироваться? Я лично не дамся.
Взгляды министра на театральный процесс удручают. «Вмешиваться в репертуарную политику театров министр не будет», – с демократическим достоинством заявляет о себе Виктор Прокопьевич. Ну и не надо вмешиваться. Речь идет не о репертуарной политике, а о идейно-нравственной. Театр искажает любую драматургию, как в кривом зеркале. Как царь Мидас из поэмы Овидия превращал в золото все, к чему прикасался, так театр зачастую превращает в экскременты всю классику, которую ставит. Министр ушел от объяснения конкретных фактов, как, например, того, что театры крадут Победу 1812 г. («БК» №34, 2012) и глумятся над нею.
Виктор Прокопьевич не признает, что ряд режиссеров, хоть молодых, хоть старых, обласканных им и губернатором Полежаевым, и близко нельзя подпускать к театру с их шизофреническими спектаклями и гражданской позицией. Примеры последней многочисленны: у режиссера Марчелли – порнография, жертвоприношения, демонизм; у врача и драматурга Максима Осипова и режиссера Елены Невежиной (спектакль «Русский и литература») – унижение православного священника, измазанного сметаной по бороде во время Великого поста и т.д. Полагаясь на гражданскую позицию авторов, министр, вероятно, исходит из того, что молодые режиссеры – святые. Увы!
Свою главную задачу по отношению к театру новый министр культуры видит поразительно ограниченно: «Я понимаю социальную функцию театра так: он должен быть общедоступным для всего населения. Наши театры ее выполняют». Бурные аплодисменты! А зачем собирать-то людей в театры? Промывать им мозги и развращать? Кто поумней и нравственней, тот уже давно не ходит в театр.
Виктор Лапухин вдруг вспоминает воспитательный элемент театра, но видит его так: «Если говорить о социально-воспитательном аспекте, то театр сегодня может все, что не запрещено законом. А законом сегодня запрещена пропаганда насилия, межнациональной розни, наркомании, нездорового образа жизни». Странное дело, именно все это есть в спектаклях нынешних театров, но министр считает, что секс и жертвоприношения учат здоровому образу жизни.
Принцип «разрешено все, что не запрещено законом», который исповедует Виктор Лапухин, ориентирует театры на самую низшую планку общественной жизни, лишь бы не скатиться к уголовщине, а где же высшая планка – дум высокое стремленье, глаголом жечь сердца людей? С такими принципами уместнее ставить спектакли в тюрьмах, а не в храмах искусства. Но и эту планку в ряде спектаклей взять не могут, опускаются ниже ее, ниже пояса.
В спектакле Академического театра «Август. Графство Осэйдж» польского режиссера Анджея Бубеня все действующие лица – наркоманы. Спектакль навязывает зрителям аморальные принципы, превращая нравственную патологию в норму, «здоровый образ жизни» – в клоаку. Был в омском ТЮЗе пронзительный спектакль «Семья вурдалака» против наркомании, подобный шоковой терапии, но режиссера его Виктора Колодко Валентина Соколова уволила под каким-то предлогом, а спектакль сняли с репертуара.
Создается впечатление, что министру невдомек существование многочисленных функций искусства, его забота – лишь заполнить залы, а все остальное сделают «молодые», среди которых сплошь и рядом поклонники антихриста.
Опаснее, однако, то, что министр не различает добро и зло, и это тупик региональной культуры. Пора написать на фасаде омских театров: «Оставь надежду всяк сюда входящий», надежду на возвышенное, ибо ты встретишься с низменным.

*(лат.) в траве скрывается змея (здесь что-то не так)