Долгое время коммунист Олег Смолин был в опале у региональной власти: слишком прямой, слишком умный, слишком левый, слишком информированный. Оправдались ли надежды представителя системной оппозиции на новую сласть, решил спросить «БК» у первого заместителя председателя Комитета Государственной Думы по образованию и науке.

— С уходом старого губернатора общество в Омске пребывало в состоянии эйфорической надежды на перемены. Сейчас об этом никто уже не вспоминает: стало лучше, но коренных перемен, увы, мы не дождались. Многие недовольны тем, что кадровыми назначениями де-факто занимается одиозный Юрий Гамбург, в частные руки как кусок кинули «Омскэлектро». Как у вас складываются отношения с новой властью?
— С любой властью я пытаюсь выстраивать взаимоотношения по следующему принципу: политических взглядов не меняю, но в интересах омского региона готов сотрудничать с любой властью, начиная от губернатора и заканчивая главой сельской администрации. Кстати, этот принцип я применял и при предыдущей власти, но услышан не был. Не знаю, в чем причина ревности со стороны губернатора Леонида Полежаева, но в своем родном городе я оказался на положении политического изгоя. Сейчас ситуация изменилась не только для меня, но, уверен, и для области. Новой власти не хватает опыта, но есть стремление строить открытые отношения с обществом, с людьми разных политических взглядов, и я это приветствую. В частности, с новым губернатором Омской области мы встречались неоднократно и сейчас совместно пытаемся реализовать проект «Омский региональный электронный университет» как альтернативу тем принудительным попыткам соединить ежа и ужа, которые предпринимаются в сфере образования сплошь и рядом по всей России.
— А с новым мэром вы уже встречались?
— Встречался и говорил о том, что готов лоббировать интересы Омска на федеральном уровне, тем более в связи с реализацией известного указа, посвященного трехсотлетию города.
— Учитывая ваши отношения с прежней властью, нынешнюю вы оцениваете скорее положительно?
— Пусть серьезных экономических перемен не произошло и произойти не могло, но я доволен тем, что формулировка «омскбаши» перестала характеризовать власть в Омской области.
— Увидев некую неопытность представителей новой власти, не произвели ли вы переоценку эпохи Полежаева? Может, он был не так уж плох?
— Я всегда объективно относился к бывшему губернатору и никогда не отрицал, что Леонид Полежаев — человек неординарный, более того, полагаю, что в девяностые годы, сдерживая реформы Гайдара, он скорее приносил нашему региону пользу. Но не зря международная практика выработала принцип: два срока — и президент меняет профессию. Будь ты хоть Иван Васильевич, хоть Леонид Константинович. Потому что когда на должности, где есть возможность влиять на экономическую модель и контролировать силовые структуры, человек находится двадцать с лишним лет, он неизбежно почувствует эмоциональной выгорание. А с другой стороны — человек слаб, и ему трудно удержаться от создания системы самовластия, которое, как известно со времен Шекспира, является трагедией.
— Смогут ли стать противоядием от подобной ситуации выборы губернатора? У нас тут целых три кандидата на кресло губернатора наметилось, помимо нынешнего губернатора, — Игорь Зуга, Андрей Голушко и Олег Денисенко. Кто, по вашему мнению, лучший выбор для области?
— Мы делим шкуру неубитого медведя. Мой прогноз: в ближайшее время выборов губернатора в Омске не будет.
— Почему?
— Госдума в очередной раз голосовала за законопроект, который фактически отменяет недавно принятое решение о выборах. Мотивировалось это сложной ситуацией в ряде национальных республик, включая Дагестан, в которых победа большинства может привести к обострению ситуации. Если закон будет принят в нынешней редакции, губернаторские выборы в большинстве регионов фактически будут отменены. Я голосовал против этого закона в числе десяти депутатов Госдумы и по-прежнему думаю, что губернаторские выборы лучше, чем назначение, как бы оно ни обосновывалось. Избранный губернатор вынужден ориентироваться на мнение своего населения, назначенный защищает интересы администрации президента в данном регионе. Я предпочитаю представителя региона перед властями, а не представителя власти перед регионом.
— Как вы относитесь к тому, что новая власть фактически отдала муниципальное предприятие «Омскэлектро» в частные руки?
— Как человек левых взглядов считаю, что такие предприятия должны оставаться в собственности государства, в данном случае — города. Последствия того, что де-факто «Омскэлектро» передают в частные руки, довольно очевидны: бизнес не альтруистичен и намерен получать прибыль, и я уверен, что, несмотря на заявления РЭК, это приведет к росту тарифов, так же было и с «Водоканалом». Поэтому я противник передачи таких предприятий в частные руки. Однако, говорят, по разным причинам у «Омскэлектро» образовались долги более чем на миллиард рублей. И городской бюджет испытывал большие проблемы с закрытием этих долгов. Вариантов было два — или найти деньги на погашение долгов, или передавать предприятие в частные руки. Если мне не изменяет память, у нашего регионального бюджета долгов сейчас 17,5 миллиардов рублей, доставшихся по наследству. Было ли здесь другое решение, кроме как отдать компанию, — вопрос, в котором нужно разбираться.
— В любом случае большинство молодых активных людей не верит в близкие перемены к лучшему и перебирается в Москву. В Омске бытует мнение, что здесь ловить нечего.
— Проблемы бизнеса изнутри я знаю, поскольку у моего сына малый бизнес. Была у нас забавная история, когда он пришел ко мне в кабинет, где тогда собрались люди из социально-ориентированного бизнеса, я его представил как представителя малого бизнеса, на что он ответил: «Ну ты же принадлежишь к оппозиции, поэтому у меня и бизнес малый». Это не лишено оснований. От него же я услышал и другую историю. Пришел человек к чиновнику с предложением организовать на его территории малый бизнес. На что услышал: «Без проблем. Организуйте большой, а мы сделаем из него малый». Что касается ситуации в Омске, то хотел бы напомнить, что Валерий Николаевич Каплунат в Омск из Москвы вернулся и больше уходить вроде не собирается, что я как патриот города приветствую. Хотя пока тенденция обратная: отъезд из города преобладает. Я не знаю, с чем это связано. При прежней власти без «воли господней» волос не мог упасть с головы человека. Сейчас есть разные виды бизнеса, где малый бизнес может выстраивать взаимоотношение с властями по грибоедовскому принципу «Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь». Мне хочется верить, что мы будем уходить от принципа противостояния с властью.
— И все, кто чего-то стоит, будут работать для процветания родного города, а не столицы...
— Родной город, как своя женщина — есть краше, но эта родней. Но я не могу не считаться с объективной тенденцией — отток продвинутого в образовательном отношении населения региона превышает приток. Властям нужно думать, как менять ситуацию, чтобы сделать город более комфортным для технологичного бизнеса.
— Олег Николаевич, как представитель системной оппозиции вы как относитесь к несистемной? В большинстве своем она вызывает скорее раздражение, нежели желание идти под ее знамена. Неужели это все, на что способно наше общество? Видите ли вы в обществе силу, способную противостоять общему курсу?
— В рамках несистемной оппозиции есть разные люди с разными взглядами. Мне, например, в основном нравится, что говорит Дмитрий Быков. Но в несистемной оппозиции преобладают правые либералы, а я, как и Михаил Ходорковский, убежден, что России нужен левый поворот, то есть поворот политики к большим социальным гарантиям. Сейчас доля расходов России на социальные нужды вдвое меньше, чем в развитых странах. Правда, на последних митингах звучали уже не только лозунги политические — о свободных выборах, но и социальные, в частности об увеличении расходов на образование. Другой момент — несистемная оппозиция очень раздроблена и каждый тянет одеяло на себя. У меня есть личный опыт. Координационный совет единогласно проголосовал, чтобы я выступил на одном из первых митингов на площади Сахарова. Я пришел, простоял больше двух часов, прослушал Ксюшу Собчак, Алексея Кудрина, многих других и, поняв, что через два часа уже никто никого слушать не будет, вместе с Геннадием Гудковым ушел с митинга, не дождавшись слова. Так как меня делегировала партия, которая набрала в Москве больше всех голосов, я посчитал это неуважением к тем, кто голосовал за нашу партию.
— Разве КПРФ набрала в Москве большинство?
— По данным эксит-поллов, КПРФ набрала 25 процентов, «Единая Россия» — 23. После того как голоса очень долго считали, стало известно, что «Единая Россия» набрала 46 процентов, КПРФ — 18. Как человек, который понимает что-то в политических процессах и социологии, могу сказать, что разница в данных бывает один-полтора процента. В два раза увеличить показатели одной партии и в полтора раза уменьшить показатели другой под силу только волшебнику Чурову.
— Как вам кажется, в России есть гражданское общество?
— Гражданское общество в России как человек, плывущий брассом, — то покажется, то исчезнет под водой. Сказать, что его совсем нет, было бы неправильно. После периода долгого упадка появляются гражданские инициативы, и дай бог, чтобы их было больше. Но проблема в том, что голос общества не слышат. Все помнят, что против антимагнитского закона было собрано 120 тысяч голосов. Но мало кто вспоминает, что в рамках народного референдума компартия России собрала семь миллионов подписей за отмену ФЗ№83, фактически превращающего в коммерческие организации школы, больницы, учреждения культуры. После подписания президентом этого закона я немедленно внес закон об его отмене. Каждый месяц на заседании Госдумы требовал включить этот законопроект в повестку дня, говорил о семи миллионах подписей, рассказывал о том, что, согласно данным «Левада-центра», 55 процентов российского населения выступают против закона, но мне отвечали, что народ просто не понимает своего блага. То есть семи миллионов подписей недостаточно, чтобы российский парламент соблаговолил даже не принять, а просто рассмотреть закон! Поэтому пока мы можем говорить, что гражданское общество просыпается, но его инициативы оказываются наказуемы.
— То есть контроля общества над властью у нас не предвидится?
— Пока мы не можем говорить, что обладаем возможностями контроля над властью, что очень жаль. За это мы расплачиваемся многими вещами, в том числе и коррупцией. Средств от коррупции всего два: авторитарный режим, к которому большинство просто не готово, и контроль снизу — пресса, честные общественные объединения, право отзывов депутатов парламента, влияние общества на положение министра и др. Сейчас либо власть допустит контроль над собой, либо мы получим какие-то варианты революционных потрясений.
— Я задавала вопрос Валерию Каплунату, выступившему инициатором нашего проекта, верит ли он, что такие материалы смогут сдвинуть процесс. Переадресую вопрос и вам.
— Здесь работают два принципа. Первый принцип гаршинской лягушки: если не дрыгать лапами, ничего не будет. А второй принцип: делай, что должен — и пусть будет, что будет.

Проект подготовлен при организационной и финансовой поддержке ООО «Техуглерод»