Я пришел к тайм-менеджменту от своей личной проблемы. Как многие люди, начав работать на втором курсе и имея обширные интересы (курсы водительские и английского языка, курсы экскурсоводов), я понял, что не успеваю, не высыпаюсь. После этого начал изу­чать разные книжки, искать какие-то резервы, это действительно помогло. Я в то время работал в банке помощником председателя правления по стратегическому планированию и занимался проектом венчурного финансирования производства шампиньонов. Напала тоска: «Где вообще математика, а где шампиньоны?» (г-н Архангельский окончил факультет прикладной математики СпбГУ – прим. ред.). Пошел к своему банкиру прощаться, и он задал мне вопрос, который надо задавать каждому человеку: «А чем тебе интересно по жизни заниматься?». Я ответил, что мне интересно планировать время. «Какие вообще шампиньоны? Забудь про шампиньоны! У меня люди на раскладушках спят во время квартального отчета!» – воскликнул он. Так я понял, что хобби, тема, которая была интересна мне лично, может помочь организации, в которой я работаю.

 

Семейный архивист
В детстве я очень разбрасывался с точки зрения интересов: теннис, шахматы, еще что-то, в общем, не был особо организован. Но мне очень нравились семейные архивы. Я приезжал в деревню к бабушке с дедушкой, собирал какие-то их дипломы, фотографии, грамоты, облигации 30-х годов и раскладывал в отдельные папочки. Но порядок дома наводить – такого никогда особо не было. А еще довольно долго жил с хаосом на рабочем столе, пока почти полностью не отказался от бумаг.
Мама и папа закончили РГПУ им. Герцена, факультет иностранных языков. Папа одно время работал переплетчиком, и детство прошло в окружении старых книг. Для меня книга не просто набор букв, это арт-объект, материальный объект, который несет свою историю. До сих пор, если я читаю Адама Смита «О богатстве народов», то в издании какого-нибудь 1897 года, в первом русском переводе.

Бизнес-спикер в сосновом бору
Работа экскурсоводом – одна из моих первых наемных. Летом я водил группы по Валаамскому монастырю. По сравнению с такой работой меркнут все труды бизнес-спикеров! Микрофона никакого нет, акустика – сосновый лес и небо над головой. Группа может быть человек 100-150, и вот, живым голосом, на свежем воздухе, расслабленным туристам надо что-то донести.

История в лицах
Сейчас я коллекционирую старые ежедневники. Это достаточно кропотливая работа, пока ищешь, замечаешь много других ­интересных вещей. Наши предки тонко и умно управляли временем. В современных магазинах я не видел ежедневника врача. А у меня есть такой, причем заполненный, что редкость. По нему видно, что человек жил насыщенной жизнью, он и преподавал, и приемы вел, и операции делал. Есть ежедневник музыканта, оптимизированный – с перечнем залов, с поименным перечнем коллег. Больше в коллекции чистых экземпляров. Мы еще не дошли до того уровня ежедневников, какими они были 120 лет назад.
В блоге у себя я публикую выбранные страницы из них. Есть даже идея создания электронного и не­электронного музея. Любопытно, когда человек пишет в ежедневнике. У меня есть ежедневник, который вел третьеклассник весной 1918 года. Там такие записи: «Мама достала из подпола банку крыжовенного варенья», на следующий день: «В Петербурге собрали Учредительное собрание, наконец-то прогонят этих опостылевших большевиков», через три дня: «Большевики разогнали Учредительное собрание, папа принес газету «Вестник народных депутатов»: сплошные враки». Очень интересно видеть, как в этих записях жизнь распадается: «Учительница музыки куда-то уехала, уроков больше нет...».

План на бумаге
Лаконичный план дня я пишу на бумаге. Операция «лично написать своими руками, а потом вычеркивать» – крайне важна. Многие мои клиенты приходят к той же идее. Один мой хороший знакомый требует приносить ему финотчеты, написанные от руки. Потому что когда ты руками написал: «Сто миллионов доход, сто двадцать миллионов расход», то начинаешь осознавать, что минус двадцать миллионов – это хорошая квартира в Москве. А если из принтера просто вылезла простыня, то можно даже не посмотреть, что там.
Естественно, не терплю тех, кто опаздывает, и стараюсь с ними не работать. Если человек не может соблюсти самого простого требования, то о каких делах можно говорить?! Сам стараюсь не опаздывать. К сожалению, не всегда получается, но можно ведь предупредить. В компании, когда отбираем персонал, то ровно в то время, на которое назначен конкурс, закрываются двери. Рекорд – это когда через 45 минут какой-то несчастный еще стучался в двери. Зачем он пришел в тайм-менеджментскую компанию, не знаю. Возможно, потому что нынешние соискатели при стоимости нефти около $100 за баррель сайты компаний не читают.

Безлюдный отдых
Я большой любитель бани. У меня в загородном доме установлена специальная кедровая бочка на три тонны воды, которую мне везли из Иркутска. Природа для меня – очень ресурсная вещь, на отдыхе стараюсь уединиться, в основном, с женой, с детьми. Работаю я с людьми, поэтому желания собрать сорок друзей не возникает.

Спасите панду
Организация WWF близка мне в нескольких аспектах. Во-первых, я как физлицо поддерживаю их деньгами, во-вторых, как организация мы проводим для них бесплатные тренинги. Еще я стал первым в России членом клуба «Золотая панда». Этот клуб придумали на стратегической сессии, которую наш консультант проводил для WWF. Мои же консультанты придумали, меня же потом в этот фонд и втянули! Я не все воззрения разделяю. Свет раз в год на один час выключать – это странная идея. Но мне нравится их маркетинговый подход: активно, агрессивно, с выдумкой. Они не плачут, что нужно спасти бедную панду, а ведут активную работу. Природа – это такой же невосполнимый ресурс, как и время. Загрязним Байкал, и другого уже не будет. Кита очередного истребим и все, его уже неоткуда взять.

Пушкин не был разгильдяем
Русское разгильдяйство – это миф. Возьмем жизнеописания любых великих русских творческих людей. Когда Николая Васильевича Гоголя спрашивали, что он делает, когда не пишется, он отвечал, что он все равно в урочное время идет за конторку, очинивает острое перышко и пишет: «Что-то мне сегодня не пишется». Раз напишет, другой. Сорок раз подряд напишет, и вот, глядишь, на сорок первый распишется. Сто двадцать лет назад русские – это абсолютно европейский народ одной из передовых стран. Если русского профессора пригласили читать лекции в Берлин, а из Берлина пригласили кого-нибудь в наш университет, то где тут русские, а где нет?
Этот миф придуман недавно, какими-то ­маркетологами, дизайнерами, айтишниками, которые говорят: «мы творческие, русские, значит, планировать не будем!». Вот у Александра Сергеевича Пушкина, если открыть черновики его истории пугачевского бунта, прослеживается очень планомерный подход. То есть он не считал себя слишком русским, чтобы не планировать. Слава богу, за последние 15 лет мы этот миф почти перебороли. Помню, был эфир в начале 2000-х на каком-то ­телеканале, и ведущий бесконечно говорил про невозможность планирования, бездорожье и разгильдяйство. А лет через десять был тот же эфир, чуть ли не на том же самом канале о том, надо ли планировать отпуск. Я говорил, что не надо загонять себя в жесткие рамки, а ведущий воскликнул: «Как?! Ведь очень важно планировать!». Тогда я подумал: «Да! Десять лет работы завершились победой».