О биатлоне и даре предвидения
Помню закрытие Олимпиады в Москве. Трибуны плачут: никто не хочет расставаться. Не могут сдержать слез канадцы и американцы, которые, вопреки запретам своего правительства, приехали в Москву. Какое действо и сегодня может примерить и объединить людей разных вероисповеданий и национальностей? Только спорт.
Умение предугадывать события – один из моих недостатков. За два месяца до начала Олимпиады в Сочи президент олимпийского комитета заявил, что четвертое или пятое место в командном зачете – станет для нас большим успехом, а третье просто фантастикой. А я возразил: «О каких четвертых-пятых местах мы можем говорить! Таким образом мы настраиваем спортсменов на поражение! Только первое место!». За это меня вычеркнули из списка почетных гостей. Разве я ­не был прав?
На чемпионат мира-2015 по биатлону я бы даже за миллиард долларов не поехал. Во-первых, я не люблю Норвегию. Они не умеют принимать. Во-вторых, еще за два месяца до чемпионата я предсказал: «Если ­Иисус ­Христос подарит нам хоть одну золотую медаль, это будет его заслуга, а не наша». И ведь не ошибся.
В чем причина поражений наших биатлонистов? Спорт уходит от отечественной школы. Михаил Прохоров, сменивший меня на посту президента Союза биатлонистов, так его развалил, что мы сегодня собираем всё по крохам... А ведь более 50-ти лет для других стран мира уровень советского биатлона был недосягаемым. Неужели это всё исчезло?

О судьбе СибГУФК и российском образовании
При Василии Громыко попасть в Омский институт физической культуры было всё равно, что стать космонавтом. Это был лучший спортивный вуз Советского Союза. Я вспоминаю, как мой тренер Евгений Дмитриевич ­Глинский готовился к экзаменам. Он сидел над конспектами день и ночь, весь в поту. Шесть замечательных тренеров СССР были выпускниками Омского института. Сегодня ноль. Я бы теперь назвал СибГУФК техникумом физической культуры. На большее он не тянет. Новый ректор системно разваливает университет. Студенты недоумевают, профессора и сотрудники тоже.
Михалев не захотел вернуть вузу былую славу, обновить его и привел к власти человека, не способного ­развивать университет. Я бы посоветовал Шалаеву, учитывая, что он нелегитимно избран, подать в отставку.
Душа болит за российское образование. Я хочу, чтобы все спортсмены России были подкованными, интересными. Могли рассказать и о художественной гимнастике, и о борьбе, и об опере, и о русских полководцах.

О спортивной карьере
Я отдал биатлону всю свою жизнь. Все мои победы доставались мне ценой страшнейших нагрузок. Но победитель должен обладать не только физической силой. Важен характер. Внутренняя сила.
Меня часто спрашивают: «Вы борец или биатлонист?». Я ведь несколько раз выигрывал борцов в схватке на спор. По натуре я, действительно, борец. Это сидит у меня в голове.
После третьей Олимпиады меня пытались выгнать из команды. Мол, 29 лет, стар уже для спорта. Я потом еще завоевал два золота, серебро и бронзу.

О современной России
Я не сомневаюсь, что богаче нашей страны никого в мире нет. Неразведанных недр у нас еще больше, чем на всем земном шаре. Здесь много великих умов. Но живем мы плохо. Почему? Попробую объяснить. Помню, как Михаил Калашников выступал с речью. Он говорил, что у нас есть разработки сорокалетней давности, до которых во всем мире человеческая мысль еще не дошла. А прямо перед ним за столом сидели люди, имеющие непосредственное отношение к этой промышленности. Они в это время рассказывали друг другу анекдоты и смеялись.
Чем мы сегодня можем гордиться? Омскими дорогами? Бензином, от которого двигатели глохнут?
Я горжусь тем, что русский человек совершил первый полет в космос. Но я бы гордился еще больше, если бы наш крестьянин, житель деревни, мог бы иметь достойную жизнь.
Я был доверенным лицом в первой выборной кампании Бориса Ельцина. Я сейчас об этом сожалею. Нам, людям, только что закончившим спортивную карьеру, тогда действительно казалось, что Ельцин станет достойным руководителем страны. А когда мы увидели, как рушится Россия, стало не по себе. Наша страна не имеет права на ошибки.

Об обвинении в покушении на Амана Тулеева
В СИЗО на протяжении семи дней находился без воды. А на седьмой день человек умирает. Меня ломали на допросах, требовали, чтобы я подписал чистый лист. Я держался до ­последнего. И знал, что мои преследователи рано или поздно понесут наказание.
Самое страшное время – это девять лет без Родины. Я ходил по этим красивым, чистым улочкам Зальцбурга, Мюнхена, Парижа... И никак не мог понять: почему мы, живя в стране с бесчисленным количеством природных богатств, не можем сотворить из нее такую же сказку?
Как-то я приехал на чемпионат мира по плаванию поддержать нашего спортсмена Сашу Попова. Я на трибуну сажусь, а прямо передо мной сидит министр внутренних дел Германии. Седой, огромный такой немец. И он открывает газету, а там моя фотография и надпись: «Разыскивает Интерпол». Я поздоровался с ним, подарил календарь. Он посмотрел на меня и говорит: «Александр, если вы хотите получить немецкое гражданство, мы вам в этом поможем».

О патриотизме
Когда я услышал в новостях о том, что наша национальная идея сегодня – это патриотизм, я не спал несколько ночей. Никак не мог понять, как патриотизм может быть национальной идеей? Я считаю, что он должен быть связан с благосостоянием. Но народ наш безмолвный, он ни в чем не виноват. Нас может объединить только война.
Восьмидесятый год. Бойкот московской Олимпиады. Холодная война. Мне поручили быть знаменосцем в делегации Советского Союза на Зимних Олимпийских играх в Лейк-Плесиде. Целый вечер меня муштровали: проходя мимо трибуны американского президента, нужно было преклонить знамя. Это была прямая телевизионная трансляция. Проходя мимо Джимми Картера, я поднял советское знамя еще выше, не склонил его ни на миллиметр. Мне сзади кричали матом. Разумеется, об этой истории узнал и Брежнев. Он потом сказал: ­«Молодец, ­Саша».

О силе духа
Я не из богатых. Работал с первого класса. Пас табуны. Закончил училище ФЗО. И два года работал каменщиком огнеупорной укладки. Я тренировался по ночам. Ремонтировал доменные мартеновские печи. Поэтому руки у меня до сих пор грубые, пальцы кривые.
Моя агрофирма была признана лучшей в Европе. А ведь я затеял этот бизнес для того, чтобы доказать, что мы спортсмены, можем быть успешными и в других отраслях.