Для начала определимся с понятием «маргинал». Согласно Википедии, маргинал – это человек, находящийся на грани различных социальных групп, систем, культур и испытывающий влияние их противоречащих друг другу норм и ценностей. Она же предостерегает, что в современном русском языке это слово ошибочно употребляется в самых разных смыслах, как то: люмпен – деклассированный элемент от немецкого слова Lumpen – тряпка, лоскут, лохмотья, тряпье. Есть и ряд других вовсе ошибочных представлений о маргиналах, например, таких: «бомж», «асоциальный тип», «изгой», «отморозок», «отщепенец», «что-то вроде хомячка».
Итак, отрицаем все перечисленные наивные и ­нелепые представления о маргиналах и оставляем только то, научное, названное в первых строках сего.
В том, что ТЮЗ именно в этом смысле превратился в дом маргиналов, можно убедиться, не заходя в театр. Достаточно взглянуть на него со стороны проспекта некоего неадекватного и нетрадиционного Маркса – интернационального пришельца, имя которого упорно не дают убрать с карты Омска. Огромная афиша на здании зазывает на спектакль «Гamlet@». Обратим внимание, что в этом названии видно безграмотное сочетание по меньшей мере трех культур: русской, о чем свидетельствует первая буква «Г»; англосаксонской (amlet) и киберкультуры (@).
Автор пьесы Шекспир писал по-английски, и название его пьесы пишется так: «Hamlet», с буквой «H» (эйч). Безграмотное начертание имени Гамлет на виду всего города, помимо всего прочего, склоняет к маргинализации всех омских детей и юношей или уж, во всяком случае, приучает их к безграмотности. Как же несчастные школьники, доверившись театру, будут сдавать ЕГЭ по иностранному языку и литературе, если они не в состоянии будут правильно написать даже ­название ­величайшего произведения мировой литературы, да еще и начнут подрисовывать собачку к названиям других произведений. Знак @ есть элемент электронной почты, сюда не имеющий отношения, и в русском разговорном языке он называется «собака». Что же в таком случае будет означать «Гамлет собака»? Не психиатру ли следует задать этот вопрос? Итак, много ­повидавший компьютер, подчёркивая красным, не пропускает название «Гamlet@», и начертание его на здании театра – позор, срам и стыд для всего населения Омска.
Однако поспешим, наконец, на премьеру. На почти пустой сцене на переднем плане тележка для покупателей из супермаркета. Она лежит на боку, и можно с уверенностью сказать, что так гениально решается вопрос «быть или не быть»: не быть, конечно, Гамлету, а, может быть, и всей Дании.
Появляется юноша в затрапезных джинсах, разорванных на коленях, кедах, в шапке, натянутой на уши, с на­ушниками на шее и ­мешком на спине. Оказалось, что это не случайно забредший с улицы прохожий, а… Гамлет (артист Дмитрий Керн). Сегодня никого не удивишь тем, что исторические сюжеты в театрах часто играют в современной одежде, но это не всегда уместно. В частности, к такому шалопаю остальные персонажи обращаются, как к принцу, и наследнику престола: «Ваше высочество» и «Милостивый государь». Не издевательство ли это над здравым смыслом?
В жизни подобные молодые люди нас не удивляют. Как представители субкультуры они существуют с незапамятных времен. Они отличаются от остальных некоторой собственной системой ценностей, языком (сленгом), манерой поведения и одеждой. Меняется лишь их название: стиляги, хиппи, битники, металлисты, панки, эмо, готы, киберпанки, скинхеды… Одни из самых последних – хипстеры. Они интересуются лишь вещами и модными тенденциями и представляют собой поколение потребления, которое ничего не хочет и ничего не может. Таким представил режиссер главного героя величайшего произведения драматургии. И вот уже один из артистов ТЮЗа на страничке театра в сети с восторгом восклицает: «Гамлет станет хипстером!».
Сам молодой артист не без способностей: гибкий, подвижный, непринужденно держащийся на сцене, но для чего его старания, какой в них смысл? Казалось бы, он прочитывает текст Шекспира, но вместо глубочайших проблем пьесы содержание спектакля сводится к семейному конфликту: королева-мамка (заслуженная артистка РФ Лариса Яковлева) Гамлета не любит, а папка – хронический алкоголик, о чем следует сказать особо.
Отец его, король Дании, отравленный братом, дядей Гамлета, дважды появляется на сцене в качестве призрака (Владимир Крутов) и требует от сына отмщения. Так и по пьесе, но как это воплощено на сцене? Мертвый король-призрак садится за стол, наливает водки, хлебает что-то из алюминиевой миски и снова наливает. Всё это и во второй приход. Успевает он выпить и в третий раз, когда артисты выходят на поклон. В увлечении алкоголем он не одинок. Вино появляется с первой же минуты у городской стражи, сидящей за мониторами, и не исчезает со стола до поклонов артистов. Это либо пропаганда алкоголя, которого у Шекспира нет, либо беспомощность режиссера, который не в состоянии найти другие краски, чтобы оживить спектакль.
О призраке еще не всё сказано. Он приносит пистолет современного вида и вручает его сыну, чтобы тот убил своего дядю. Мы не верим в призраков, но есть давно сложившиеся представления о них. Это бесплотные духи, которым не нужна пища, они не в состоянии совершать материальные действия. Режиссер творит совершенный абсурд (отнюдь не художественный, а нелепый), ­кормя своего потустороннего ­героя и вручая ему пистолет. Пикантно, если не сказать ­гадко, на пиджаке призрака смотрятся орденские колодки, ­разумеется, ­русского, ­а не датского ­образца. Так, ­походя, ­режиссер унижает Россию, вручая покойному несчастному датскому королю наши отечественные награды (Крылов: «И я его лягнул»). Естественно спросить: если призрак вооружен, то почему бы ему самому не застрелить брата, достаточно легонечко нажать на курок, а не делать преступником сына. Слабовато с логикой у Владимира Золотаря.
Все остальные персонажи под стать Гамлету и призраку. Вот в дикой пляске врываются два персонажа, тоже хипстеры, но в другом, экзотическом, наряде: один в красных штанах, другой в красной куртке и шляпе. Оказывается, это придворные Розенкранц (Павел Путрик) и Гильденстерн (Александр Галимов), и с ними начинает приплясывать сам король Клавдий (Сергей Дряхлов). Король, признаться, самый импозантный и серьезный персонаж. Выделяется своей игрой вельможа Полоний (Тимофей Греков), но старания его весьма наиграны. Сравнительно молодой артист разучил манеры пожилых людей, как он их понимает, и раз за разом повторяет их. Офелия (Вероника Крымских) представлена типичной хипповой девочкой с голыми до пояса ногами, и говорить всерьёз о создании ею какого-то шекспировского образа не приходится.

Владимир Золотарь сделал, вероятно, некоторые выводы по поводу критики его предыдущих негодных спектаклей, но элементов чернухи хватает и здесь: Гамлет приставляет бритву к горлу Короля, для чего режиссер организует ему бритье опасной бритвой; тело пристреленного Гамлетом Полония он вместе с королевой неловко запихивает в черный мешок, в каких ныне транспортируют «груз 200» из «горячих точек»; на экране демонстрируются фрагменты зарубежных фильмов ужасов и др.
«Гамлет» – сложнейшее произведение, о котором ­написаны тысячи книг. В нем можно увидеть всё: оптимизм и пессимизм, добро и зло, монархизм и революционный демократизм, идеализм и материализм, сентиментализм и романтизм, протестантизм, католицизм и атеизм, фрейдизм и релятивизм. Пьеса ценна не только своей высочайшей драматургией, но и великолепной поэзией, однако она размыта, размазана. Персонажи читают текст у сценического проводного микрофона, да еще и с головным микрофоном, но техника местами просто мешает. Каждый персонаж без попытки вживания в роль проговаривает текст без общей цели, что выглядит порой нелепо. Таким представлен и важнейший монолог Гамлета «Быть или не быть», он просто прожёвывает его. Какую философию человеческого существования может раскрыть артист, похожий на мальчишку, и режиссер, похожий на маргинала?
На последних минутах Гамлет Золотаря хватает ­микрофон и долго истерически кричит, вероятно, здесь и раскрывая себя в качестве «собаки». Кричит ­что-то ­невнятное с обидой и ненавистью, которые не могут адресоваться никому, кроме Шекспира и его Гамлета. Не доработал, мол, старик Шекспир, вот так надо делать! Вот он, какой герой, Владимир Золотарь! Поставил «Гамлета» на пустой сцене с валяющимися на ней черными пакетами для мусора, и здорово получилось, показал себя в качестве бунтаря. Ничтожны на самом деле потуги ­Золотаря с его обожанием отбросов западной культуры. Ведь даже в Америке, где разрешено преподавать ­сатанизм во всех школах страны, не любят хипстеров, и решается вопрос введения налога на этот стиль.
 «Всё сгнило в Датском королевстве», – гласит пьеса. Всё неладно и в ТЮЗе: зал даже на премьере заполнен примерно на ¼; программки нет и, значит, нет возможности различить персонажей и артистов. Буфета нет, он бесславно исчез. С приходом ­Золотаря исчезли из фойе второго этажа спектаклей ­фотографии артистов. На их месте, как клопы, расползлись сотни портретов Вуди Аллена – ­кумира ­режиссера. Спектакль растянут на четыре часа, и хорошо, что хозяин еще сохранил туалет.
Надолго задержался в омском ТЮЗе художественный руководитель Владимир Золотарь со своей помощницей и супругой, несмотря на многочисленные субъективные и объективные основания своей несостоятельности. О них свидетельствуют, в частности, позорные судебные процессы со своими ­работниками и обвал посещаемости театра за год на 30%, теперь процент будет еще больше, но зато он нужен региональному министерству культуры по причинам, которые доступны, наверное, будут лишь ­президенту РФ, письмо к которому пишется работниками театра.