На базе чкаловского «Технопарка», где развивают креативность детей и молодежи, действует Центр «Служилые люди Сибири». Омичи в возрасте от 12 лет занимаются здесь военно-исторической реконструкцией. Педагог рассказал, что такое «моделирование идентичности сибиряка» и почему для подростка важно иметь увлечение вне школы.

— Как проходит фестивальный сезон — активно? Удалось сделать какие-то открытия?

— Этот год получился разъездной, главное открытие грустное: сибиряки по-прежнему плохо знают историю родного края. В мае выступали в Ишиме, ездили в Сургут на фестиваль «Мангазейский ход», побывали в Кемерове, организовали фестиваль «Тарский дозор». Для многих мы открываем совершенно новую историю, новую Сибирь, приходится практически на белом листе начинать писать что-то. Радует, что музейные комплексы и учреждения культуры нас все активнее привлекают, чтобы мы приезжали и знакомили людей с сибирской историей и культурой. Видимо, отношение к в реконструкции меняется, растет интерес.

— Вы говорили, что одна из ваших целей — воспитывать в подростках региональную идентичность. Не слишком ли большой замах? Многие и с этой страной-то себя не ассоциируют и грозятся уехать при первой же возможности…

— Мы общественная организация, а они создаются, когда существует проблема. Если бы проблемы не было, не было бы и нас. Нет, это не большой замах — мы же не говорим, что полностью решим эту проблему. Хорошо, если удастся сдвинуть ситуацию с мертвой точки. А то, что дети хотят уехать из страны — это недостаток системы образования, воспитания. Ключевой момент в том, что мы не осознаем, какими богатствами мы обладаем и от чего отказываемся, когда уезжаем. Не представляем, какие усилия были приложены, чтобы эти богатства получить. С такой легкостью этим разбрасываться… Когда вникаешь в эти процессы, это кажется нелогичным и абсурдным.

— Почему, по-вашему, важно воспринимать себя без отрыва от территории, на которой ты родился и вырос, что дает понимание своего менталитета?

— Когда рассматриваешь сегодняшние реалии исходя из исторических фактов, начинаешь понимать, почему в какой-то ситуации ведешь себя так, а не иначе. К примеру, многие слышали, что в европейской части России любят брать на работу сибиряков, потому что мы универсалы. Нам ставят задачу, мы вникаем в процесс и решаем проблему. Когда наши предки оказались здесь, им не на кого было полагаться, нужно было выживать. Так и сформировалась эта яркая черта нашего менталитета. К сожалению, в последние полвека эта черта, которая закладывалась в нас столетиями, размывается, потому что по большей части мы стали городскими жителями. Но все равно в нас сидят остатки этой ментальности, и это очень заметно, когда общаешься с людьми из других регионов. И ты понимаешь, откуда эти отличительные черты в тебе взялись.

— Как вам удается заинтересовать историей ваших воспитанников? Наверняка далеко не все из заинтересованы изначально.

— Так и есть. Именно поэтому мы занимаемся военно-исторической реконструкцией, а не краеведением. Наш вид деятельности позволяет ребятам получать эмоции, а уже через эти эмоции заразиться чем-то еще. Мы стараемся создать образовательную среду, связанную с историей, и погрузить туда подростков. Ребята у нас в основном из семей не очень богатых, путешествуют они мало: кто-то в 15-18 лет первый раз выезжает за пределы города. Денег мы с них не берем, проекты, как правило, социальные. Поездки на фестивали финансирует принимающая сторона: дорогу, проживание, питание. Эти занятия для наших воспитанников — определенный социальный лифт. Ребята учатся быть конкурентоспособными, приходят к пониманию: сколько они вложат времени, энергии, настолько у них будет разнообразная деятельность. Воспитывается отношение к труду, умение ценить свое время. Они видят, что, если приложить усилия, можно добиться больших результатов — даже в их возрасте.

— Насколько я знаю, исторической реконструкцией в Омске заинтересовались более 15 лет назад. Чем представители подрастающего поколения реконструкторов отличаются от своих предшественников?

— Мы начинали с ролевых игр, потом было что-то околореконструкторское, больше с театральным уклоном. Нам были не важны нюансы, связанные с материальной культурой, экспериментальной деятельностью. Только лет 8-10 назад я понял, что реконструкция — это высший пилотаж, то, чему можно посвятить львиную долю своего рабочего времени. И сейчас я могу ребятам объяснить, что это наиболее интересно. А ролевые, театрализованные элементы могут быть частью реконструкции. Учебно-исследовательская, научно-исследовательская деятельность — это перспективное направление, которое в будущем может стать доходной профессией.

Да, сейчас мы воспитываем ребят по-другому. То, что я проходил 10-15 лет, они проходят за 3-5. Мы не знали, к примеру, как работать с источниками. Сейчас наши ученики знакомы с качественными академическими изданиями, взаимодействуют с музейными работниками, видят лучшие реконструкторские клубы. Это совершенно другое мышление. Сейчас, когда они видят наши потуги на фото 15-20-летней давности, они не верят, что мы когда-то этим занимались, что все с этого начиналось — занавесок, клюшек, обмотанных изолентой…

— Можно ли сказать, что, обучая детей, вы и сами продолжаете учиться?

— Для себя мы здесь делаем много открытий: процесс прикладной, а не теоретический. Мы узнаем, насколько жарко в определенной одежде, насколько удобно или не удобно верхом на лошади, сколько летит то или иное оружие, с какой силой бьет. Этот процесс познания постоянный, отчасти поэтому я в свое время перешел в историю Сибири, хотя мне была интересна история Западной Европы. Я знал, что в новой области, за какую тему бы я ни взялся, я буду первооткрывателем. То, чем мы занимаемся, не занимается никто, как прикладники мы практически единственные — есть лишь небольшие попытки в других регионах.

— Бывает, что ребенок приходит к вам, мечтая стрелять из лука, а в итоге увлекается, к примеру, шитьем?

— Это совершенно нормальный процесс. Мы применяем педагогическую хитрость: в 90% дети хотят именно стрелять из лука, а все остальное — это образовательная среда, в которую они могут окунуться и понять, что интересно для них. К примеру, для стрельбы из лука нужны кожаные перчатки — и ребенок их шьет. Пусть криво и косо, но у него уже есть представление, хочет он этим заниматься дальше или нет. Стрелы для лука надо ремонтировать, кому-то и вовсе интересно сделать их самому — и человек идет на обработку дерева. Хочет поехать на фестиваль — нужен костюм. Может, полный комплект он и не сошьет, но хотя бы починит уже имеющийся. Поварится в лаборатории по обработке ткани, получит представление о том, что такое конструирование традиционного костюма. Это всё вещи прикладные, необходимые. Прошелся за полгода по всем лабораториям, что-то понравилось больше. К примеру, парень приходил заниматься на металл, потом его зацепило ткачество, но в итоге он остановился на изготовлении тетив, увлекся лучной атрибутикой. Глядишь, и сами луки станет делать. Так все и работает. Система дополнительного образования специфичная, здесь нет двоек, все построено только на интересе.

— Какую роль, по-вашему, сегодня играет дополнительное образование?

— Я считаю, что современная школьная система, форма проверки знаний калечит психику детей. Воспитывается непонятное поколение, которое ничего не хочет, всего боится, постоянно переживает, что не сдаст ЕГЭ, и жизнь закончится. Во многих случаях это чревато психическими нарушениями. Сейчас они могут быть незаметны, но к 35-40 годам все это выльется в неприятные последствия. Через некоторое время все это аукнется нашему обществу. Родители, которые это понимают, стараются хотя бы иногда выдернуть детей из этой системы. В этом свете дополнительное образование — психологическая разгрузка для детей. Здесь для них создается комфортная и разнообразная среда, поле для самореализации, где от них никто ничего не требует. Тут они могут снять напряжение, показать себя, испытать на прочность. Те же фестивали: ты едешь в другой город, в новые для себя условия, выступаешь, на тебя смотрит множество людей. Ребята очень меняются, взрослеют на глазах в хорошем смысле этого слова.

Юлия Ожерельева

Фото предоставлено героем публикации