Экс-зам Масана может уйти от ответственности из-за неверной формулировки обвинения?

Обвиняй, но проверяй.

В Центральном райсуде постепенно подводят итоги более чем полугодового рассмотрения уголовного дела по «превышению должностных полномочий» четырьмя чиновниками стройсферы Омской области на фоне перечисления 14,958 млн рублей проблемному подрядчику реконструкции здания страхового товарищества «Саламандра» в самом конце 2015 года. Постепенно каждый из защитников доводит до председательствующей на процессе судьи Инны Ермолаевой мысль о том, что никто из обвиняемых, а это Станислав Гребенщиков, на тот период занявший место зампредседателя правительства и куратора стройсферы, Богдан Масан, возглавлявший минстрой, его зам Евгений Скрудзин, а также Ольга Хорзова, которая с позиций директора КУОО «Омскоблстройзаказчик» и перевела упоминаемую сумму, не должен быть осужден.

Мы уже писали о громогласном заявлении защитника Масана о его роли в спасении Омской области от финансового краха, а также об указании адвоката основного фигуранта УД на отсутствие документальных подтверждений. Теперь очередь дошла и до третьего «винтика» своеобразной чиновничьей ОПГ — Евгения Скрудзина.

Стоит отметить, что его адвокат «сыграл» на другом аспекте — сугубо правовом.

Он напомнил, что, по версии следствия, его подзащитный, будучи определен на должность заместителя министра строительства Омской области, оказался вовлечен вышестоящим начальством в преступный сговор. Его основную задачу определили так:

— Путем угроз Скрудзин должен был склонять руководителя КУОО «Омскоблстройзаказчик» Здоренко перечислить незаконно 14,958 млн рублей. В противном случае Здоренко должен быть уволен, а мой подзащитный подбирал такого директора, который согласен был бы исполнить незаконное распоряжение. Контроль ему предлагалось осуществлять вплоть до 31 декабря 2015 года.

Таким образом, он мог осуществлять организационно-распорядительные функции по «Омскоблстройзаказчику», то есть давать указания руководству учреждения.

Доказательств такого у следствия так и нет. А значит, по версии защитника Скрудзина, говорить о «превышении должностных полномочий» по меньшей мере странно. Логика вполне объяснима — нет полномочий, нет и превышения. Разве что, можно было бы сказать о «служебном положении» со всеми вытекающими, но такого утверждения в обвинительном заключении не было и нет.

— Согласно должностному регламенту заместителя министра строительства, утвержденному на тот момент, в число функций Скрудзина входил именно контроль соблюдения профильного законодательства, распределение заданий подведомственным учреждениям, контроль за целевым расходованием средств, оперативным исполнением указаний министра строительства.

Что же касается «Омскоблстройзаказчика», то тут черным по белому значится «организация взаимодействия учреждения по производственной деятельности».

— Разве у нас было установлено, что, как и прописано в законе, мой клиент является субъектом преступления? — задал риторический в собственном понимании вопрос адвокат Туров.

Отметим, практически у каждого из свидетелей он настойчиво интересовался — были ли тому конкретные указания именно от Скрудзину. Теперь причина этого окончательно стала явной. Главный вывод в следующем: не командовал, значит не уполномочен.

Правда, в одном из случаев на вопрос о «командирском» функционале был дан положительный ответ, пришлось оговорить этот момент.

— Свидетель Лясман говорила о том, что формально Скрудзин проводил совещания на самом объекте, а также контролировал исполнение сроков. А организационно-распорядительные функции, по ее мнению, могут быть записаны как «иное». Думаю, это стоит воспринимать как следствие юридической безграмотности, ведь при столь четкой иерархии в правительстве Омской области мы можем проследить наличие того или иного функционала.

На случай, если такого формального маневра будет недостаточно, защитник попробовал развенчать «миф» о преступной группе.

Так, достаточно много внимания было уделено исследованию моментов совещания от 28 декабря, когда Скрудзин был вызван вместе со своим непосредственным начальником в кабинет Гребенщикова. Имелась запись разговора, которую передали экспертам-лингвистам. Эпизод с его подзащитным трактуется не иначе как «запрос информации и отчета от руководителя». Дальнейшее — лишь исполнение приказаний и трактовать сие как преступный умысел, на его взгляд, очень большая вольность следствия. Ведь даже эмоциональные порывы начальства вполне пребывают в рамках закона: по версии защиты, Гребенщиков требовал исправить положение во имя сохранения не личного благополучия, но общественного блага.

Кстати, вдруг вспомнил «главный спикер» заседания: уже к полудню 30 декабря его клиент отбыл в отпуск (документы, как водится, прилагаются) — так о каком же поручении контролировать Хорзову при подписании злополучного перевода 14,958 миллионов вообще могла идти речь? Поиронизировал адвокат и над предположением о преступном умысле предполагаемого организатора «чиновничьего ОПГ» Гребенщикова, когда сразу большой круг его подчиненных в те горячие дни был прекрасно осведомлен о ситуации и знаком с инструкциями. Неужто тайное стало явным слишком рано? Или логичней предположить, что никакого умысла и не было…

Что же касается другого предполагаемого знания — о банкротстве подрядчика — то сразу несколько свидетелей показали, что эта информация поступила в январе 2016. А экс-директор КУОО Богданов, по мнению защитника Скрудзина, элементарно лжет, заявляя, что докладывал о «нечистом деле» еще задолго до заключения контракта, и пытается приписать себе функционал эксперта.

В заключении была произнесена сакраментальная фраза:

— Здоренко, давая показания, лжет, пытаясь дискредитировать свое руководство. Он искусственно создал такую ситуацию, которую необходимо было решать в «пожарном» режиме.

Что же касается существенного нарушения прав граждан — ограничения доступа к культурным ценностям, то доказательств этому попросту нет! Степень отрицательного влияния произошедшего на сдачу объекта ничуть не установлена. К тому же сумма в 38 миллионов рублей выплачена по гарантии банком. Не выявлено никакого материального ущерба от действий Скрудзина перед бюджетом.

Евгений Куприенко