Случилось это на самом финише заседания, когда судья, оглашая резолютивную часть определения Фемиды, произнесла слова «оправдательный приговор… отменить»…

В своей публикации накануне этого скандально-громкого процесса (см. дело № 22-2527/2021, судья-докладчик Елена Квят) я, конечно, предполагал, что он будет «супержарким».

см. Спасет ли «наркоподполковников» Маныча и Лихачева «двойной фальсификат» от… омского Следкома?! 

Но реальность в очередной раз превзошла все мои ожидания. Пусть не по длительности разбирательства, а по его насыщенности и мощному эмоциональному накалу.

Напомню, события, ставшие поводом для уголовного преследования двух подполковников Управления по контролю за оборотом наркотиков УМВД России по Омской области Дмитрия Маныча и Станислава Лихачева случились еще 25-го апреля 2019-го года.

Накануне этой даты из квартиры замначальника УНК Д. А. Маныча пропала шкатулка с фамильными драгоценностями и фирменными часами. Подозрение в хищении украшений и хронометра легло на омичку Марину Шмидт и ее спутников, которые днем раньше осматривали недвижимость офицера с целью ее возможной покупки.

Не доверяя своим коллегам из Отдела полиции № 5, куда было подано заявление «о краже», подполковник Дмитрий Маныч стал заниматься поисками преступников самостоятельно. Возможно, под бдительным оком своей супруги Екатерины — на тот момент следователя одного из окружных подразделений СКР.

В итоге наркополицейский установил место жительство вероятной «воровки» и на следующий день, рано утром, нагрянул к ней домой со своим напарником и другом — подполковником Станиславом Лихачевым.

Они вывезли ничего не понимающую Марину Шмидт к себе в УНК — в офис на Степную, 76. Здесь ее незаконно удерживали, склоняли к признательным показаниям, забрали телефон, не давали связаться с родственниками. По версии следствия и обвинения, офицеры перешли не только этическую грань, но и превысили свои должностные полномочия с угрозой применений насилия, что карается по Закону — ч.3 ст. 286 УК РФ.

После того, как выяснилось, что ни Шмидт, никто другой из ее спутников шкатулку в квартире Манычей не брал (украшения сами нашлись в сумке хозяйки дома), у девушки случилась самая настоящая истерика. Офицеры, конечно, пытались «урегулировать вопрос», принести свои скромные извинения, но вышло это у них так неуклюже, что «обознатки» и «самоуправство» завершились сначала служебной проверкой, а потом и возбуждением уголовного дела.

За пять часов, пока Шмидт удерживалась наркополицией, ее родственники успели «оборвать все телефоны» УМВД в поисках матери двух малолетних детей, которую увезли в неизвестном направлении на черном джипе.

Впрочем, Куйбышевский районный суд г. Омска, куда было направлено «дело Марины Шмидт», в лице судьи Сергея Мурастова вину подполковников Маныча-Лихачева не установил. Неожиданно для многих статусные подсудимые были полностью оправданы. Суд первой инстанции посчитал обвинение не доказанным, критически отнесся к доводам следствия и показаниям потерпевших и их свидетелей. За оправданными подсудимыми было закреплено право на реабилитацию и компенсацию из госбюджета. Потерпевшие и прокуратура обжаловали решение суда в апелляционном порядке.

Резонансное заседание уголовной коллегии Облсуда по этому громкому делу началось с приличного для второй инстанции опоздания. И привычного.

Стороны-оппоненты бродили по первому этажу здания на Суворова, 99, пересекаясь взглядами и траекториями, как тигры в клетке. Чувствовалась мощная энергетическая заряженность каждого из участников.

Криминальная коллизия из Омска в очередной раз приняла нешуточный оборот в масштабах всей страны.

Тут же работала камера с видеоператором. Как выяснилось, эта съемка велась для столичного НТВ. Видимо, в ближайшее время все произошедшее в зале суда омичи увидят своими глазами в популярном телепроекте «Чрезвычайное происшествие».

Хотя, я не исключаю поползновений на разного рода цензуру местного пошиба. Окончательной расстановкой сил и даже положением видеокамеры перед появлением судейской коллегии пыталась руководить «дама в белом», скромно пристроившаяся в углу помещения. Скорее всего, из надзорного, во всех смыслах, ведомства.

С явкой, с доверием составу суда, с процедурой и с реализацией прав СМИ проблем не было.

Судья-докладчик Елена Квят подробно и доходчиво изложила апелляционные жалобы прокуратуры и потерпевших, возражения на них оправданных подполковников и их защиты. Получилось не скоро, зато максимально беспристрастно.

Затем сторонам было предложено дополнить свою правовую точку зрения, изложенную на бумаге. Вживую.

Прокурор по большей части сделала акцент на общие формулировки «о несоответствии выводов суда первой инстанции материалам уголовного дела».

«Судом неверно определены юридически значимые обстоятельства об отсутствии состава преступления в действиях оправданных, которые опровергаются исследованными по делу доказательствами в их совокупности».

«Выводы суда о том, что предъявленное Манычу Д. А. и Лихачеву С. А. обвинение не подтверждается доказательствами и явно недостаточно для признания в их действиях состава инкриминируемого им преступления, предусмотренного ст. 286 УК РФ, являются необоснованными»…

В частностях гособвинение было не столь убедительно, потому как неоднократно сослалось на показания и доказательства, которые в суде первой инстанции даже не исследовались.

По этому обстоятельству неоднократно «прошлись» и два защитника и сами офицеры.

Потерпевшая, судя по всему, готовилась к заседанию суда более основательно и, по сути, пересказала все события, которые приключились с ней и ее семьей, начиная с той самой злополучной даты — 24-го апреля 2019 года и до сегодняшнего дня.

Председательствующему судье Андрею Чернышеву пришлось даже урезонить активность госпожи Шмидт, напомнив, что она находится в суде апелляционной инстанции, а «заслушивать доказательства уже ранее представленные суду и им оцененные не входит в компетенцию Облсуда».

Впрочем, в повествовании потерпевшей было много рационального, ведь она высказывала претензии к тому, как выборочно исследовались материалы уг/дела в суде первой инстанции, после выступления отдельных свидетелей оставалось больше вопросов, чем ответов. Тем не менее, суд не предпринял всех законных мер для восстановления событий двухлетней давности максимально объективно.

Для понимания, о чем идет речь, приведу один пример, который неоднократно приводился сторонами и в апелляции, но также в итоге «повис в воздухе».

Суд первой инстанции критически отнесся к показаниям свидетеля Напалковой, которая рассказала, что 25-го апреля 2019-го года она позвонила, как договаривались, своей клиентке Шмидт с намерением подтвердить назначенную на час дня сделку по покупке жилья. Но с телефона Шмидт ей ответил мужской голос — «Марины нет» или «Марина спит». Защита задает свидетелю вопрос, «а у вас был один телефон Марины или несколько?», та говорит, «я не помню сколько телефонов и назвать их не могу, прошло много времени».

Судья Мурастов делает вывод, что свидетель… не смогла четко пояснить, кому и на какой телефон она звонила! При этом в материалах дела находится детализация телефонных соединений и Напалковой, и Шмидт, где четко указано, что в 11 часов 11 минут 25.04.2019 года был осуществлен с телефона свидетеля на телефон потерпевшей входящий звонок, длительностью столько-то секунд. В это время телефон, по словам Шмидт, находился у Лихачева и Маныча. Свидетель четко слышала мужской голос вместо женского.

В этих условиях делать вывод, что «свидетель не убедительна» может только заинтересованное лицо, коим и предстает… судья Мурастов.

Явно запутался служитель Фемиды (или сделал вид), когда не смог в приговоре верно интерпретировать что такое «крыльцо», а что такое «веранда» в частном доме, где ранее проживала семья Шмидт. Проникали полицейские в «жилище» или топтались на его задворках — ответ на этот простой вопрос так и остался для первой судебной инстанции непреодолимым препятствием.

Адвокаты и оправданные в разной интерпретации, но пытались донести до коллегии Облсуда один довод. Главный на этой стадии судебного марафона.

Дескать, «речь в апелляционных жалобах гособвинения и потерпевшей идет не о фактах и доказательствах, а о попытке их новой переоценки, тогда как таковая была уже дана судом первой инстанции». Как правило, это традиционно сильный аргумент, когда он звучит из уст прокурора.

На этот раз стороны поменялись местами.

Но риторика осталась та же. Коллегия ни разу не перебила ни одного из представителей подсудимых. Адвокаты излагали свою позицию сколько хотели, аналогично поступили и оправданные офицеры УНК.

Видимо, из этого у подполковников сложилось обманчивое чувство, что судебная коллегия не просто прислушивается к каждому их доводу, но и полностью с ними согласна.

И под занавес речи и Дмитрий Маныч и Станислав Лихачев, на мой взгляд, «перегнули палку», перешли тот незримый этический рубеж, который очень важно держать по отношению к своему процессуальному оппоненту. Особенно если это женщина, тем более, если она в сложной жизненной ситуации и уж тем более, если ее реакции на те или иные провокативные вещи уже заранее известны.

Подполковник Маныч разразился тирадой о том, как ему трудно живется на одну зарплату.

Как уже два года ему приходится разрываться между службой, семьей и уголовным обвинением. Тратиться на адвокатов стало непосильным бременем для его бюджета. И все это говорилось с таким подтекстом, что виновным в этом лицом является… потерпевшая Шмидт, а понесенные существенные моральные и материальные затраты будет справедливей взыскать не с государства, а с нее. Чтобы в другой раз жаловаться было не повадно.

Конкретно так, конечно, фраза не прозвучала, но именно так посыл речи воспринял не только я, но и сидящая поблизости Марина Шмидт. Девушка даже встрепенулась от неожиданности, хотела даже чем-то парировать, словесно возмутиться, но я ее одернул. Хотя ее эмоциональный всплеск был мне понятен.

А «добил» ситуацию подполковник Станислав Лихачев, который прямым текстом сказал, что «в этой истории еще не ясно, кто из нас обвиняемый, а кто потерпевший».

Ясно, что подсудимый прозрачно намекнул на возможную и ближайшую смену диспозиции сторон. Не исключено, что отвечать за наветы и поклепы в адрес «бравых подполковников» придется теперь потерпевшим. Как эту тираду поняла и восприняла госпожа Шмидт остается только догадываться, ведь на «последнее слово» подсудимых и оправданных реплики сторон по УПК не предусмотрены.

Пока коллегия пребывала в совещательной комнате девушка «ушла в себя», видимо, просчитывала варианты, чем ей станут прозвучавшие недвусмысленные угрозы из уст офицеров УНК. Это мое предположение. Не более.

Судьи пробыли «на совещании» не более 10 минут.

Апелляционное определение зачитывала судья-докладчик Елена Квят. Оглашалась только резолютивная часть. Как я понял. Полностью слова судьи я прослушал уже с диктофона, позже, потому как вживую воспринять «резолютивку» мне было не суждено.

При фразе суда «отменить» у Марины Шмидт неожиданно подкосились ноги и она со всего маху даже не упала, а грохнулась на скамью. Ее голова безжизненно повисла, завалившись в щель между сиденьем и спинкой. Я, честно говоря, на секунду даже опешил. Потом, как мог, стал приводить свою соседку в чувства, ведь девушка могла запросто при падении повредить себе шею, или язык мог в таком положении запросто завалиться в гортань.

В ходе «спасательной операции» при обилии рядом мужчин и офицеров мне пришлось осуществлять все самостоятельно. Благо рядом нашлись неравнодушные люди. Кто-то подал бутылку прохладной воды — я ее тут же вылил на лицо и голову-шею-спину девушки, проверил язык.

Хотел уже было приступить к искусственному дыханию. Как учили. Но тут на суматоху прибежал пожилой судебный пристав с нашатырем. У него тряслись руки и он, как мне показалось, целую вечность открывал пузырек с нашатырем. Флакон маленький, а руки и пальцы у пристава большие. Не совпадают. В итоге, обильно смочив медицинскую маску нашатырем, я приложил ее к лицу потерпевшей. Она, вроде бы, пришла в себя. Стала непонимающе вертеть головой, поправлять взмокшее от минералки платье.

Слава Богу!

Как распереживался коллега с НТВ, пока мы совместными усилиями вели «спасательную операцию» их герои успели скрыться из зоны видимости. С концами.

Почему я так подробно все это описываю?! Во-первых, запомнилось. А, во-вторых, ситуация мне показалась знаковой именно для данного уголовного дела.

И на заседаниях Куйбышевского райсуда подсудимые не редко позволяли себе выпады фривольного толка в адрес потерпевшей. То вспомнят не к месту про ее погибшего мужа, то намекнут на возможное близкое общение потерпевшей с одним свидетелем, то с другим. Девушка каждый раз воспринимала все это близко к сердцу, но не вскипала, как это обычно бывает, а впадала в эдакую меланхолию — едва сдерживала слезы, даже плакала, всхлипывала, причитала. Даже судья Мурастов и тот пару раз делал замечания подсудимым на сей счет. Дескать, зачем так поступать, зачем играть на чувствах и нервах?! Вы же мужчины.

И, похоже, офицеры «доигрались». Психологическое и моральное давление на фоне многомесячных эмоциональных и стрессовых переживаний дали свой неожиданный эффект — обморок. Похоже, потерпевшая Шмидт до последнего не верила в такой исход апелляционного разбирательства — что оправдательный приговор в отношении ее «мучителей» отменят. Такое жуткое падение, которое вполне могло завершиться серьезной травмой или иными последствиями сложно сыграть или симулировать.

Теперь-то можно представить, что, скорее всего, нечто похожее случилось с гражданкой Шмидт и в машине наркополиции, когда ее ничего не понимающую везли из дома на допрос в здание УНК. Девушка, давая показания следствию и суду, с трудом вспоминала этот отрезок пути: как ей стало плохо, как она на время потеряла сознание, а когда пришла в себя, у нее уже был изъят телефон. Кем — не помнит. Потом водитель остановил машину, купил бутылку минеральной воды…

Пусть в иной обстановке, в ином окружении и с иными правовыми последствиями, но все это повторилось с ней прямо в здание суда. Не без вины… подсудимых! Возможно, теперь новый состав суда при рассмотрении этого сложного и принципиально важного для Омска уголовного дела по иному оценит и показания потерпевшей, и поведение офицеров УНК.

Кстати, и на этот раз кроме словесных рекомендаций с их стороны каких-то поползновений помочь человеку, оказавшемуся в беде, не последовало.

Со слов коллег с НТВ, адвокаты и подсудимые буквально растворились из зала суда.

Профессионалы…

(продолжение следует…)

Александр Грасс,

специально для БК55