Однако руководитель творческой группы, проводившей исследование в институте Санкт-Петербурга, такой уверенной позицией не обладала, — с работой Маевского её почему-то не знакомили.

В Первомайском районном суде продолжается рассмотрение уголовного дела о мошенничестве с научно-исследовательской работой. На скамье подсудимых по ч.4 ст. 159 УК РФ оказались бывшие ректоры ОмГТУ Дмитрий Маевский и Анатолий Косых, а также профессор кафедры «Экономики и менеджмента» Владислав Рачек и проректор по внешним связям и молодежной политике Александра Козулина.

Следствие считает, что в 2017 году Маевский, в должности первого проректора вуза, договорился с ректором Косых и двумя сотрудниками Рачеком и Козулиной якобы о проведении исследовательской работы по проблемам социализации мигрантов за госсчёт. На деле же «сообщники» перефразировали отчет исследования сотрудников одного из университетов северной столицы, адаптировав текст работы под местные показатели. «Плагиат» они оценили в 2,7 млн рублей, из которых 1,7 млн научные сотрудники получили в качестве зарплаты. Остальные деньги были направлены на социальную страховку и командировки. Научруком, по распоряжению Косых, был утвержден Маевский.

Так и не «создав» видимостью активной деятельности ничего нового, обвиняемые без какой-либо отчетности перед руководством вуза за проделанную работу получили в общей сложности 1,8 млн рублей.

Своей вины подсудимые не признают.

«Никаких сговоров, никаких сделок из здесь присутствующих не было. На счет плагиата тоже всё очень сомнительно», — высказал своё мнение о вменяемом ему преступлении Анатолий Косых.

Маевский отказался комментировать свою причастность к случившемуся.

ЧИТАТЬ ПОДРОБНЕЕ:

• Бывший ректор ОмГТУ Маевский перед началом суда отказался общаться со СМИ
• Начался уголовный процесс над бывшем ректором омского политеха Дмитрием Маевским

На заседании 23 января состоялось долгожданная видеоконференцсвязь (ранее из-за сложностей с проведением ВКС отменялось два заседания) с «питерским» судом, в который для допроса приглашены были три свидетеля — сотрудники Санкт-Петербургскго государственного института кино и телевидения.

Процесс открытый, и никто из участников не изъявил желание оспаривать присутствие СМИ и разрешение председательствующего Александра Плиско на фотосъемку. Поэтому, после того, как статус и возможности журналиста были определены, судья сразу же приступил к допросу свидетелей.

Первой за свидетельской трибуной оказалась Ольга Чеснова, директор Центра проектной и фестивальной деятельности в ГИКиТ.

Никто из подсудимых свидетельнице не был знаком. И вообще с коллегами из омских учебных заведений она никогда не сотрудничала. В 2014 году Чеснова собрала творческий коллектив для написания научной работы «Формирование системы социальной адаптации иностранных мигрантов в России посредством культурной интеграции». В группе, помимо неё самой, работали ещё 4 сотрудника ГИКиТа. Финансировал проведение НИР Минкульт по своему заказу. В рамках исследования проводились опросы, анализировались данные с последующими выводы.

«Эту работу мы полностью выполнили в 2014 году. У нас срок сдачи был в ноябре 2014 года. Мы её распечатали, прошили, записали на электронные носители, сдали в научный отдел нашего вуза в соответствии с внутреннем регламентом. Никуда «наружу» мы её не передавали, кроме как заказчику — Министерству культуры. Но этим занимался вуз. И с 2014 года мы этой работой никак не пользовались».

Также в 2014 году был составлен отчёт по выполнению НИР, и в дальнейшем никто со свидетелем ни из Омска, ни из других городов не связывался касательно каких-либо взаимодействий по этой теме. Работу сотрудников омского политеха 2018 года Чеснова в глаза не видела.

За противоположным столу гособвинителя длинным рядом сидят четыре адвоката Жеба, Никифоров, Романовская и Ходжабегиян — по одному на каждого подсудимого. Кто из них чей, разобраться сложно. Вопросы задавали в четкой последовательности и каждому свидетелю — практически одни и те же.

Защитнику Жебе Чеснова пояснила, что Минкульт обратился в вуз для написания НИР в рамках федеральной программы «Культура России». Ежегодно ведомство давало задание подведомственным учреждениям проводить те или иные исследования. Темы на выбор учебные заведения предоставляли сами. Затем Минкульт по конкурсу отбирал заявки и заказывал выбранную работу.

Тема, к слову, актуальна и по сей день. В нынешних реалиях — в особенности. Со всеми выводами, к которым пришли исследователи, Чеснова предложила познакомиться непосредственно в тексте НИР: он выложен в открытый доступ на сайте Минкульта. Содержания работы свидетель уже не помнит, — 10 лет прошло.

Защитницу Романовскую интересовали регионы, которые исследование затрагивало. Анкетирование мигрантов проводилось в Москве, Санкт-Петербурге и Смоленске.

«У нас было обобщение по Российской федерации, потому что мы рассматривали государственные концепции, интервью, которые были опубликованы в открытой печати. Но социологические исследования проводились только в этих городах», — отметила Чеснова.

Специфика отдельных регионов, в том числе Сибири и Дальнего Востока, отдельно не учитывалась.

У подсудимой Александры Козулиной вопросы оказались более конкретизированы: проводилось ли анкетирование мигрантов, студентов и госслужащих Омской области, изучалась ли практика таких исследований в других вузах, влияние СМИ на формирование общества к мигрантам. На все ответ был отрицательным.

Следующей допрашивалась доцент кафедры проектной деятельности ГИКиТа Анна Губченкова, также в 2014 году работавшая над исследованием питерского вуза про адаптацию мигрантов.

«Мои исследования были согласованы с заказчиком, это связано с процессом и структурой миграционных потоков и с проблемами адаптации мигрантов в РФ, в том числе по регионам. У меня, если память не изменяет, во втором разделе было».

О проведении такой же работы в омском политехе Губченкова знает только по материалам дела. Следователь ей показывал исследование, которое якобы провели подсудимые.

«Определенные близкие моменты были, но речь не шла о прямом цитировании. Но вообще-то это тема актуальная, поэтому я не знаю, может просто совпадения некоторые были. Утверждать ничего не могу. Мы при проведении исследования использовали данные статотчетности, на все источники я ссылалась. Работы другого вуза не изучались».

Времени на знакомство с текстом исследования омской творческой группы отводилось немного (15-20 мин), чтобы провести детальное сравнение. Да и знакомилась она только с анализом данных, не со всей НИР. Впрочем, свидетель сослалась на некоторые проблемы с памятью ввиду состояния здоровья, а потому ничего более конкретного пояснить не смогла.

Адвокат Никифиров поинтересовался, что в их институте находится в кабинете 1209. Губченкова и вовсе растерялась. За столько лет работы в вузе она привыкла ориентироваться на местности не по цифрам на дверях, однако сообщила, что допрашивали её в кабинете начальника отдела кадров. Ответ, казалось, защитника удовлетворил…

На официальном сайте учебного заведения, тем не менее, кабинеты отдела кадров указаны под № 1230 и 1232.

Остальные адвокаты и г-жа Козулина ничего внятного из свидетельницы «выудить» так и не смогли: преподаватель пускалась в пространные рассуждения о проблемах актуальности, изучения русского языка и прочие темы, но точных ответов на вопросы не давала.

«Скажите, способы социальной адаптации, которые вы предлагали, коррелируют как-то с теми специальностями, с которыми работает ваш вуз?» — уточнила Козулина.

«Ну в том числе. Я не могу сейчас сказать, какой там был перечень, но в данном случае, думаю, что да».

Видимо, сказывались и волнение, и деликатность направления исследования.

Гособвинитель попросила огласить показания свидетельницы, которые та давала в апреле 2023 года. В числе прочего:

«Могу сказать, что раздел 2.1 был изменен формально: использованы синонимы и перефразирования нашего текста из НИР. Раздел 3 предоставленной на обозрение указанной НИР является компиляцией трёх разделов, проведенной нами НИР по теме формирование системы социальной адаптации иностранных мигрантов в России посредством культурной интеграции в 2014 году, который сокращен в объеме практического применения нами проведенного исследования».

Губченкова слова свои подтвердила, но по поводу плагиата ответила уклончиво, мол показатели же менялись и тема одна…

Последней допрашивалась Ирина Благова, на данный момент являющаяся доцентом кафедры питерского политеха (СПбПУ). Этот свидетель, в отличие от предыдущих, отличалась четкой и уверенной позицией.

Она также работала над НИР по адаптации мигрантов в 2014 году: параграф 2.2 и раздел 3.1 — аналитика по миграции в РФ и разработка механизмов адаптации трудовых мигрантов соответственно. Никакие работы других вузов за основу, конечно же, не брались. Это было авторское самостоятельное исследование, план которого был разработан в соавторстве с остальными участниками творческой группы.

«Я могу пояснить, как научный работник с достаточно приличным опытом, я, естественно, увидела, что эта работа [сотрудников ОмГТУ] является плагиатом нашей работы. Она заимствована и по плану, и по тексту, и по смысловому содержанию, и по сущностному. Мельчайшие изменения, которые там я видела, носят абсолютно не принципиальный характер и являются заменой синонимами использованных нами слов и словосочетаний, а иногда даже не было и того».

Благова была ознакомлена с работой целиком.

Стоит отметить, что в процессе участвует и представитель потерпевшего — начальник юротдела ОмГТУ Константин Шастин, довольно тепло и дружественно общавшийся с подсудимыми, пока все ожидали начала заседания. У него ни к одному свидетелю вопросов не возникло.

«А как вы поняли, что это работа омских авторов и что она целиком, в том виде, в котором она была написана омскими авторами?», — переходит в нападение защита.

Вопрос этот ранее адвокатов не интересовал. Но свидетель не растерялась.

«Приезжал следователь, и у него на столе лежала наша работа, взятая из нашего научного отдела и лежала работа, которую он привез с собой»

«Ну привезти же можно было всё, что угодно?»

«По крайней мере на титуле той работы, что я смотрела, стоял омский вуз и указаны исполнители — сотрудники омского вуза. Безусловно, другого способа определить принадлежность той работы у меня не было».

На изучение текста чужой НИР у свидетеля было как минимум полчаса. Тем не менее, Благова была уверена в факте плагиата.

«Правильно ли я понял, что тема иностранных мигрантов это не предмет ваших научных исследований и изысканий? — вопрос от адвоката Никифорова.

«Ну видите ли, я могу участвовать в НИР любого профиля. Но, естественно, это не является лично моим научным интересом, у меня интересы другие».

Ещё несколько уточняющих вопросов по содержанию текстов работ от подсудимой, и допрос был окончен.

На этом, как выяснилось, сторона обвинения завершила представление доказательств. Теперь слово за защитниками. Ну, а пока перерыв до 30 января.

Продолжение следует…

Арина Репецкая