Бурёнки огромными стадами паслись на заливных лугах или в одиночестве бродили по улицам городов, где людей не считали за людей. Они любовались закатом солнца с президентского балкона, пакостили лепёшками на мраморных лестницах дворцов, лениво жевали бархатные шторы, мусолили атласную обивку кресел, наступая на святые иконы и портреты полководцев. После утренней и вечерней дойки их парным молоком поили слуг, преданных и облечённых полным доверием. И слуги жирели, раздаваясь в своих мундирах до того, что мундиры лопались по швам. Если коровёнки появлялись на свет божий, то все, как одна, были новой, великолепной породы с наследственным родимым пятном – личным клеймом президента. Конечно, старые коровы умирали, но не под ножом, не на скотобойнях, а своей смертью. Гибель их казалась невыносимо страшной, однако не уменьшала поголовье. В общем, как я ни пытался узнать численность крупного рогатого скота, так и не смог. Миллионы? Сотни тысяч?

В понедельник передо мной лежала книга «Осень патриарха», которую Габриэль Гарсиа Маркес населил коровами. Когда-то, при первом прочтении, коровье присутствие в тексте вызвало резкое отвращение. Эти твари жили среди сонмища мерзавцев в человеческом обличье: льстецов и лакеев, генералов, фанатов и помощников старого диктатора Сакариаса. Спустя годы перечитывал и, уже привыкнув к языку, стилю и аллегориям, больше думал о природе власти главного героя, о символическом присутствии скотины в произведении. Понятно, что в Латинской Америке прошлого века наверху властной пирамиды почти повсеместно стояли крупные латифундисты, и потому Маркес гениально вплёл в ткань повествования «коровью» красную нить. Если бы страны возглавляли диктаторы-технократы, то он бы вывел на авансцену, допустим, железных роботов и измождённых пролетариев. В любом случае описал бы жалких людишек на службе Властителей. Тех, что на вопрос «который теперь час?» отвечают: «Который прикажете, мой генерал!». Промолчать и ошибиться им нельзя. Опасно. Вдруг у Вождя какое-то своё, персональное, время.

Омскую область тоже населял крупный рогатый скот. Со старых советских времён почему-то запомнилась такая цифра: 1 миллион 655 тысяч голов. Коровы считались почти священными животными. Да таковыми и являлись. Я мог позвонить секретарю обкома КПСС Геннадию Милютину, который «курировал» село, и задать ему любой вопрос по животноводству. Он доставал свою записную книжку и через минуту выдавал любую информацию: от кормовых единиц и привесов до численности стада и жирности молока в любом из сотен колхозов и совхозов. Мне приходилось спрашивать у него и, на всякий случай, проверять. Всё точно! Или звонил «главному статистику» Викторову. Тот, вообще не задумываясь, мгновенно сыпал всевозможными фактами. Не помню случая, чтобы скрыл что-то или отказался отвечать на вопросы. Иван Кириллович и по сей день - дай бог ему всех благ и здоровья! – иногда выручает цифирью. От него узнал, например, что к 1990-му омичи производили более 34 тысяч тонн сливочного масла в год. Или вот – в 1939-м на Всемирной выставке в Нью-Йорке масло «Белый лебедь» Усть-Ишимского маслозавода получило золотую медаль. У Викторова же вычитал «старую новость» о масляной «лихорадке». Газета «Степной край» в 1903 году писала: «В погоне за наживой теперь каждая омская баба, имеющая всего-навсего одну бурёнку, взялась за коммерцию и сбывает молоко в разные датского происхождения конторы, отчего крынка молока повысилась в цене уже до десяти копеек».

Не знаю, когда именно у большого начальства, утвердившегося в Омской области после 1991 года, произошёл «сдвиг по фазе». Первыми это почувствовали на себе коровы. Зачем их поить, кормить, доить? Проще купить за нефтедоллары сухое молоко в Европе, привезти сюда и «разбулыжить» водой. Стадо? Под нож! Крестьяне? Перетопчутся! Захотят молочка со сметаной и творогом – съездят в город. Чай не баре-бояре. И вот – докатились. Повырезали коров, а вместе с ними, считай, добили некогда благополучную омскую деревню. Одним из признаков трагедии кажутся скелетно-белые рёбра коровников. Это не главное. Страшнее всего – убитые надежды на лучшую долю у тысяч сельских жителей.

Я думал, что с уходом бывшего губернатора рассеется дым фимиама, который обильно жгли тут его слуги в «жертвенниках воскурения» – в рептильных газетах, на радио и телевидении. У нормальных людей благовонная завеса над умирающим селом вызывала приступы удушья. И вот – свобода, вольный ветер! Однако ничего не меняется.

На днях прочёл две свежие заметки на губернаторском сайте. В первой говяжьим языком сообщалось о том, что в Павлоградский район приезжали чиновники министерства сельского хозяйства и продовольствия во главе со своим министром. Из неё я узнал, что «в Омской области улучшились качественные показатели молочного животноводства». Во второй новостюшке, повествующей о поездке чиновников и журналистов в Любинский район, сообщалось, что «ситуация с молочным производством в регионе складывается благополучно». По мнению чиновников «от сохи и дойки», область не только полностью обеспечивает себя молоком, но и вывозит излишки (!) в Новосибирскую и Тюменскую области, а также в Алтайский край. У нас есть лишнее? Не оно ли возвращается к нам после переработки?

Почитаешь официальные материалы, послушаешь бюрократов и хочется вслед за булгаковским Воландом воскликнуть: «Интереснее всего в этом вранье то, что оно – враньё от первого до последнего слова». Власть тасует факты, как шулер карты. Её СМИ, откормленные бюджетным «комбикормом», сообщают населению о росте всего и вся «по сравнению с аналогичным периодом прошлого года». То есть сегодня лучше, чем вчера, но пока хуже, чем будет завтра! Как я не смог узнать число коров, живущих в романе Маркеса, так и вы сейчас не сможете узнать их точное количество в Омском Прииртышье. Вам назовут проценты, цифры, показатели, но не дадут никакого представления о реальной ситуации. Как будто докладывают не омичам, а новому Сакариасу: «Сколько у нас бурёнок?» – «Сколько прикажете, мой генерал!» – «Как там у нас с молоком?» – «Как вам угодно, мой генерал!». Отдельная тема – производство мяса, но об этом когда-нибудь позже.

В течение полутора месяцев я, например, ждал, что будет проведено антимонопольное расследование деятельности компании PepsiCo на территории Омской области, что будет дана соответствующая оценка сделке по продаже и закрытию в Исилькуле молочного завода. Вместо следствия – фигура умолчания в эфире местных телеканалов и выражение трёхгрошовой невинности на сытых ряшках чиновников и участников купли-продажи. Ничего не произошло! Всё хорошо так, как нельзя лучше! Безмолвствуют и сельские товаропроизводители. Униженные, раздробленные, не способные отстоять свои права, ожидающие от власти милостыни в виде дотаций. Заговор молчания волков и ягнят. Невольно приходит на ум действия их заграничных коллег. В сентябре 2009-го фермеры Франции, Германии, Голландии и Бельгии, которых ущемил Евросоюз, в знак протеста против снижения закупочных цен вылили на землю почти 10 миллионов литров молока. И, кстати, заблокировали работу четырёх предприятий по производству сухих молочных смесей.

Я отнюдь не зову сельских жителей к топору и молочному бунту. Не надо брать дурной пример с импульсивных европейских крестьян. Призываю губернатора и его чиновников заниматься реальным делом, а не «разводить коров» во дворцах, на телеэкранах и в отчётности. В противном случае можно легко дожить до той позорной функции власти, о которой говорил Маркес: повелевать, когда всё неподвластно, и утешаться подчинением приближённых, не имея никакого авторитета…

Сергей Шкаев

Другие материалы автора рубрики «Историческая параллель» читайте в разделе «Колумнистика» (вторая колонка сайта)