Авантюра политиков или политическая необходимость? Дружеская помощь или грубое вмешательство? Миротворческая миссия или преступное вторжение? И какой, в результате, считать нам эту дату: радостной или печальной?
Все начиналось с дружбы
Отношения между двумя странами сложились еще с 1919 года, когда В. Ленин подписал декрет о признании независимого государства Афганистан. А в середине 50-х годов из СССР в Афганистан поехали советские специалисты: там строились заводы и фабрики, гидроэлектростанции, институты, ирригационные и оросительные комплексы. Тысячи афганских студентов направлялись в высшие учебные заведения СССР на учебу и, естественно, социалистическую обработку.
Шло время, и в Афганистане была создана Народно-демократическая партия, фактически коммунистическая, которую возглавил получивший идеологическую подготовку в СССР журналист Нур Мохаммад Тараки. НДПА удалось свергнуть диктаторский режим предшественников. Переворот установил просоветский режим правления, Афганистан провозгласили Демократической Республикой – ДРА.
Администрация Тараки приступила к проведению радикальных реформ, которые вошли в противоречие с укоренившимися в афганском обществе социально-религиозными традициями. Реформы вызвали массовое недовольство со стороны населения и последующую активизацию вооруженного сопротивления, переросшее в гражданскую войну. В Москве считали ошибочным курс афганского лидера.
Владимир Крючков, ставший впоследствии председателем КГБ СССР, в одних из своих мемуаров оставил примечательное воспоминание:
«Прошло всего каких-то три месяца после апрельской революции, а афганское руководство уже потеряло всякое чувство реальности. «То, что сделано в Советском Союзе за 60 лет советской власти, в Афганистане будет осуществлено за пять лет», – восклицал президент Тараки. На вопрос, какой будет позиция новой власти в отношении ислама, последовал примечательный ответ: «Приезжайте к нам через год – наши мечети окажутся пустыми». Пожалуй, одного этого заявления было достаточно для того, чтобы понять: новый режим обречен». (В. Крючков, «Личное дело»)
Обстановка в Афганистане стала резко ухудшаться. Вооруженные антиправительственные группировки уже действовали во многих провинциях страны. А воинские формирования, которые официальная советская пропаганда называла «ограниченным контингентом», оказались непосредственно втянуты в разгоревшуюся жестокую, кровопролитную войну и стали одновременно и ее участниками, и причиной.
Американский капкан
В поисках смысла ввода советских войск в Афганистан размышлять мы будем еще долго. Очередная годовщина их вывода традиционно активизирует дискуссию о причинах и целесообразности военных действий.
Какова же предыстория, как случилось, что СССР принял решение о вмешательстве в дела соседа?
Международные отношения в регионе Центральной Азии в рассматриваемый период определялись советско-американским противостоянием. Вашингтон стремился подтолкнуть СССР к действиям против Афганистана, которые могли бы скомпрометировать советскую политику.
Тогдашний советник по национальной безопасности президента США Збигнев Бжезинский в 1998 году на вопрос французского журналиста Венсана Жовера, не сожалеет ли он о случившемся, ответил: «Сожалеть о чем? Та секретная операция была блестящей идеей! Она дала заманить русских в афганский капкан, и вы хотите, чтобы я сожалел? Фактически Москва должна была вести на протяжении почти десяти лет невыносимую для нее войну, конфликт, повлекший деморализацию и в конце концов распад Советской империи. Что более важно для мировой истории? Талибан или падение Советской империи? Несколько возбужденных исламистов или освобождение центральной Европы и конец холодной войны?» («Le Nouvel Observateur», французский еженедельный журнал, номер от 15-21 янв. 1998 г.)
Свою роль сыграл и тот факт, что в декабре 1979 г. ФРГ и США приняли решение о размещении на территории Западной Германии более пятисот американских ракет, тогда как у СССР подобного оружия вблизи американских границ не имелось. По мнению советского дипломата Г. Корниенко (Ахромеев С. Ф., Корниенко Г. М. «Глазами маршала и дипломата»), именно сообщение о «Першингах» и «Томагавках» окончательно решило вопрос о вводе советских войск в Афганистан.
9 лет 1 месяц и 18 дней продолжалась необъявленная война советского государства в небольшой азиатской стране. В СССР она называлась выполнением интернационального долга, в западном мире – агрессией империи зла. До сих пор советская военная миссия в Афганистане не поддается однозначной оценке.
О войне полагалось молчать
Мой собеседник живет в Германии уже почти двадцать лет. На разговор согласился не сразу. И не потому, что давал расписку, – сроки молчания уже истекли, а потому, что и сейчас, по истечении почти 35 лет (!), вспоминать об этом невыносимо тяжело.
До встречи 1979 года оставалось двое суток, когда в половине одиннадцатого вечера прибыл посыльный из военкомата. «Вам повестка на сборы. – Понятно… А с какого числа? – спросил Александр. – Машина внизу, у вас есть 15 минут».
– Привезли в Тузель, военный аэродром за городом. Всех собравшихся разделили на экипажи, по вертолетам. МИ-8 – машина хорошо знакомая – в армии я учил на ней «молодняк» летному ремеслу. После инструктажа мы поняли, что это не сборы, а настоящая серьезная работа, армейская. Заключалась она в том, что надлежало перевозить солдат на территорию соседнего Афганистана, где, оказалось, уже третий день шла война. Рейс туда, рейс обратно. Поначалу назад летели порожняком, а затем… – Мой собеседник на время умолкает.
– Вот вы слышали, что такое «груз 200»? Но это только в газетах так писали, что вот дескать, доставили солдатика. На самом деле это была кровавая каша, мясное месиво… Кто там разбирался, где что и чье… Навалом в вертолет, а потом лопатами разложили по ящикам деревянным, а потом – в другой ящик, металлический – и по адресам. Да, оставляли окошко в крышке, а что в нем? Фуражку военную подкладывали. Да и гробы не всегда цинковые были, их производство потом у нас на Ташкентском авиазаводе поставили на поток, из всего, что оставалось в процессе выпуска самолетов, из алюминиевых обрезков в основном делали, с плексигласовыми окошками…
– Было ли страшно? – переспрашивает Александр. – Поначалу нет. А вот когда в столовую на ужин не явился один из наших экипажей… После этого подходишь к вертолету и чувствуешь, как «шерсть» на загривке дыбом встает… А однажды утром глянул в зеркало и ничего не понял. Голова моя – белая вся… Двадцать девять мне в Афгане исполнилось…
– Не хочу вспоминать… Я вез туда молодых, здоровых, красивых парней, а обратно – кровавое месиво. Прилетим, солдаты его выгрузят, из брандспойта все отмоют, и опять туда же живых загрузили…
Когда вернулся домой через восемь с половиной месяцев, домашним своим объяснил просто: «Сборы!» Никому ничего не говорили, потому что расписку с нас взяли: молчать!..
После возвращения, рассказывает Александр, приходилось в городе встречаться с некоторыми из тех, кто был рядом все это страшное афганское время. Случайно узнали, что вдове погибшего товарища, матери троих детей назначили пенсию в… 32 рубля! Негодованию не было границ. Не выдержал, пошел в военкомат. А там – «Вы что, забыли о расписке? Какой Афганистан, кто разрешал говорить?!»
– Собрались мы потом с товарищами и решили: сами будем помогать сиротам, кто сколько сможет. Вплоть до начала девяностых я ежемесячно отправлял 35 рублей в Свердловскую область, пока однажды перевод не вернулся: «Адресат выбыл».
Время отступать!
То, что военным путем стабилизировать обстановку в Афганистане не удастся, стало ясно еще в 1985 году. Тогда начальник Генштаба маршал С. Ахромеев и руководитель представительства Минобороны СССР в Афганистане генерал армии В. Варенников предложили разработать план вывода войск. В ноябре 1986 года генсек ЦК КПСС Михаил Горбачев на заседании Политбюро заявил: «Мы уже шесть лет воюем в Афганистане. Если не изменим подход, то будем воевать там еще 20 или 30 лет».
Но только в апреле 1988 года были подписаны Женевские соглашения, по которым СССР обязался за девять месяцев вывести войска из Афганистана. Пакистан обещал прекратить подготовку и снабжение оружием отрядов афганской оппозиции.
Из воспоминаний генерал-лейтенанта Альфреда Гапоненко: «Начальник Генштаба маршал Ахромеев назначил меня старшим группы по выводу войск: «Помни, лимита на людские потери у тебя нет. Если увидишь угрозу, остановись и обеспечь безопасность войск».
Предпринимались радикальные меры, чтобы на десять километров вправо и влево от следования колонн не было враждебных афганских группировок. Их уничтожали. Правда, за два месяца до начала вывода войск крупные вооруженные столкновения практически прекратились. Моджахеды были заинтересованы в уходе «шурави» и шли на переговоры. Я обычно вывешивал карту и спрашивал: «Ахмад, ты добивался нашего ухода? Мы уходим – не мешай. Видишь эти два кишлака? Нам известно, что в одном у тебя живут три жены и 11 детей. В другом – еще две жены и три ребенка. Один выстрел с твоей стороны, и кишлаки с женами и детьми уничтожат».
Обстрелов не было, но случались отдельные вылазки. Первый эшелон, как и намечалось, вышел 15 мая 1988 г. из Джелалабада. Первая колонна прошла, вторая. А по третьей дали автоматную очередь. «Грады» ответили ракетным залпом. Вскоре со мной по рации связался командир душманов: «Господин генерал, не стреляй! Того, кто стрелял по колонне, сам найду. Отрежу ему голову и привезу тебе». Так и дошли до советской границы почти без боевых потерь. К 15 августа 1988 года из Афганистана было выведено свыше 50 тыс. человек».
Афганистан сегодня: с ружьем и шприцем
Понимая всю тяжесть положения после ухода советских войск, глава республики Мохаммед Наджибулла добивался, чтобы вывод войск не состоялся. С этим он обращался к Михаилу Горбачеву. 10 января 1988 года в Кабуле побывали министр иностранных дел СССР Э. Шеварднадзе и заместитель председателя КГБ В. Крючков. Они под влиянием уговоров Наджибуллы предложили оставить в Кабуле временную группировку советских войск численностью 10−15 тыс. «добровольцев». Политбюро отвергло это предложение. Группировка могла оказаться в окружении, и на помощь ей вновь пришлось бы перебрасывать в Афганистан войска, а это противоречило Женевским соглашениям.
Единственное, что удалось Наджибулле, так это приостановить вывод советских войск. Генштаб планировал начать второй этап вывода с 1 сентября 1988 года, а на самом деле он начался только в начале января следующего. Афганистан с востока на запад пересекает горный массив с лавиноопасным перевалом Саланг, и необходимо было за лето перевезти через горы все войска из Южного Афганистана. Когда вывод войск возобновился в январе, в горах начался снегопад – больше 30 человек погибли.
Но вывод советских войск из Афганистана не привел к немедленному краху просоветского режима. Наджибулла еще три года наносил сильные удары по оппозиции. С января 1992 года в страну перестало поступать оружие из СССР. Демократия была обречена. В 1996 году Наджибулла был захвачен и казнен талибами. Сопротивление советским войскам стало также колыбелью террористической организации «Аль-Каида».
Как сегодня живет Афганистан? К сожалению, перспективы безопасности в регионе по-прежнему выглядят сомнительно. Война продолжается, и самая распространенная профессия здесь – «человек с ружьем».
Афганистан ныне стал главным производителем наркотиков. Производство опия и его производных Афганистаном фактически монополизировано. Ежегодно здесь производится 150 млрд разовых доз героина. Второе после Евросоюза место по потреблению героина занимает Россия, которая «импортирует» около 10 млрд доз в год. Этот бизнес приносит его организаторам 100 млрд долларов в год.
Афганские шрамы
Статистика о потерях в Афганистане и сейчас еще противоречива. Количество тех, кто принял участие в войне с советской стороны, по различным оценкам колеблется от 500 тысяч до полутора миллионов человек. Потери личного состава, по официальным данным, за весь период боевых действий отображает справка Министерства обороны СССР: «Всего прошли через Афганистан 546 255 человек. Убиты, умерли от ран и болезней 13 833 чел., ранены 49 985 человек. Стали инвалидами 6669 человек. Находятся в розыске 330 человек. Награждены орденами и медалями более 200 тысяч человек, 72 стали Героями Советского Союза».
Но счет тем, кто не вернулся с Афганской войны, еще не закончен: на сегодняшний день не установлено местонахождение почти трех сотен воинов. Многие вернулись калеками как телесными, так и душевными. Спустя более двух десятилетий после окончания войны в Афганистане у многих ветеранов той войны возникает вопрос: стоил ли пресловутый интернациональный долг таких жертв?
Многие из тех, что вернулись, так и не избавились от «афганского синдрома»: их разрушает сознание, что воевали они не за людей, а ради политических амбиций власти, гнетет память о погибших соратниках и собственных бесчеловечных поступках, снятся бои и смерть…
Подсчитано, что за прошедшие годы число умерших от полученных в Афганской войне ран давно уже превысило число погибших при боевых действиях. А у оставшихся в живых бушевала обида за обманутые надежды, за бесцельно потерянные жизни, за нищенские и оскорбительные компенсации, которых их удостоила страна. А еще у них остались афганские песни, и этого не отнять никому. Как не отнять высокого, и, пожалуй, только им одним присущего чувства – крепкого воинского братства.
Я вернулся, мама!
Последним военнослужащим, уходившим из Афганистана на советскую территорию, стал командующий Ограниченным контингентом советских войск в Афганистане генерал-полковник Борис Громов. Позднее он писал об этом моменте:
«С меня свалился огромный груз ответственности. То колоссальное напряжение, в котором я жил несколько лет, осталось позади. Охватывала радость, не сравнимая ни с чем: война закончилась. С другой стороны – обуревало горькое чувство досады: прошло почти десять лет, а мы практически ничего не добились. Конечно, нельзя сказать, что войну мы проиграли, поскольку перед Ограниченным контингентом никто никогда не ставил задачу одержать военную победу в Афганистане. Тем не менее мы не достигли результатов в сфере высших политических интересов СССР… Ошибка политиков сегодня очевидна» (Б. Громов, «Ограниченный контингент»).
Надо полагать, долго еще будет оставаться в нашей памяти тот знаменательный день, когда последний солдат покинул проигранную войну. Многие СМИ облетели тогда снимки: на мосту Дружбы через реку Аму-Дарью, служащую границей между Демократической республикой Афганистан и Союзом Советских Социалистических Республик, стоит генерал армии Громов. Он последний, кто покинул недружественную землю. Говорят, не подлежало обнародованию то, что сказал генерал, оглянувшись назад. Это были слова не для пера и микрофона. А на камеру он дал, наверное, самое короткое свое интервью: «Каждому, каждому из наших солдат надо ставить памятник!..» Комок в горле вынудил этого крепкого мужественного человека лишь уткнуться в сына Андрюшу, который почти пять лет ждал отца с войны…
У моста собралось много людей, приехали родители, жены, дети. Были цветы, слезы, улыбки, объятья. На машинах транспаранты: «Встречай, Отчизна, сыновей!», «Я вернулся, мама!». Солдат ждали ликования в их честь, приветственное слово руководителей Коммунистической партии и множество телеграфных бланков с готовым текстом, чтобы, вписав адрес, разослать во все уголки великой Родины: «Мы вышли!»
Они тогда еще не знали, что впереди их ждет самое чудовищное испытание – равнодушно сухое, презрительное чиновничье: «А я вас туда не посылал!»
Так какой же считать нам эту дату – 25-летие вывода советских войск из Афганистана? Наверное, все же это праздник, праздник победы. Не военной. Победы здравого смысла над воспаленными амбициями политиков. Так давайте поднимем бокал. Стоя. За память. За павших. За живых.
Алла Куркова
Сообщите новость
Версия для печати
