С Оксаной Силантьевой, международным экспертом по развитию медиа, мы обсудили вечные русские вопросы: «кто виноват?», «что делать?» и недавно вошедший в моду «пора ли валить?».

Пора ли валить?
У меня есть теория гравитации в менеджменте, но она применима ко всем сферам жизни. В физике сила гравитационного притяжения между двумя точками пропорциональна обеим массам и обратно пропорциональна квадрату расстояния. Массу человеку придают профессионализм, имущество, друзья, ­связи, прочитанные книги, сказанное и сделанное. Нас тянет к людям с большей массой, мы стараемся приблизиться к ним, повращаться вокруг. У большемассных есть свои центры притяжения, их, в свою очередь, тянет туда. Сильно напоминает взаимоотношения Солнца и планет, Земли и Луны, не правда ли? Работая над собой, увеличивая свою массу и скорость, вы вполне можете дойти до точки, когда сила притяжения (например, вашего места работы) уже не сможет удержать вас. И вы отрыва­етесь от привычной орбиты и направляетесь к более массивному центру, способному какое-то время вас удержать.
Это ответ на вопрос: «Почему все едут в Москву?». В этом смысле Штаты развиваются по-другому, просто потому, что таких центров притяжения у них больше. Бостон притягивает людей одного типа, Вашингтон – другого, Нью-Йорк – третьего. А у нас, если ты актер, певец, журналист, менеджер, кто угодно, – все это сконцентрировано в Москве.
Это закон природы, его не переломить. Представьте, сидит Михайло Ломоносов у себя в Холмогорах. ­Давайте-ка его привяжем, дадим ему участок земли и льготную ипотеку!

Как остановить утечку мозгов?
Нужно направлять усилия не на удержание молодежи, а на увеличение «массы» города.
Мировой опыт развития территорий показывает, что результаты дает сосредоточенность на определенной ауди­тории. Молодежь уезжает. А какая это молодежь? Та, у которой в городе нет точки притяжения. Вот есть в Новосибирске хореографическое училище – все танцоры туда и прут. И никого не удивляет, почему будущая балерина не остается в своих Холмогорах.
Какую часть городского бюджета вы предусматриваете на инвестирование в будущее? Не на поддержание системы ЖКХ, а на перспективное развитие? Отцы города скажут: «Мы построим ­IT-кластер и соберем в городе айтишников со всей страны!». Или дизайнеров, или генетиков, или энергетиков. Но они должны непременно ответить на этот вопрос.
Проблема большинства городов, которые с этим сталкиваются, – никто не хочет рисковать и не хочет ждать. После объявления Сколково нашей Силиконовой долиной пройдет еще двадцать лет до первых результатов, да и то – ­если выживет. У нас очень короткий горизонт планирования – мы думаем про два года вперед в лучшем случае. Чем зарабатывать, как жить, как наращивать свою массу – это вопросы государственных деятелей, стратегов. Покажите мне в региональных администра­циях стратега. Как только он появляется, ему говорят – подожди, у нас еще дача не достроена. Денег нет, приоритетов нет, фокуса нет – чему развиваться?

Как создать стратегию?
Мой любимый пример. Эйндховен, городок в Нидерландах (может быть, не оптимальная страна для примера в нынешних реалиях, но уж какой кейс знаю). Был большой завод, на котором работало несколько поколений жителей соседних поселений. В какой-то момент завод решили переместить в Юго-Восточную Азию, и жители остались с пустыми цехами и вопросом: «А что теперь делать?». Нашелся человек, который предложил посмотреть, что есть рядом, какие силы можно к городу притянуть. В округе обнаружилось несколько архитектурных академий и институт дизайна. А дальше сработал навык генерации идей: «А давайте им предложим это пространство в качестве полигона для дипломных работ».
После этого город становится Меккой архитекторов, каждый год там ­проходит съезд дизайнеров. Плюсом к реальному строительству студенты, дизайнеры и архитекторы каждую неделю тренируются в работе с местными жителями: проводят встречи, представляют свои проекты, отвечают на непростые вопросы. Терпят критику и «тухлые помидоры», доказывают, приводят примеры, убеждают. Сегодня этому проекту лет двадцать, и у них есть план развития города на 40 лет вперед. Сегодня это уже осмысленный опыт, в город приезжают люди с других территорий, в городе теперь есть жизнь и движение. Но для этого нужны люди, которые от сегодняшнего дня и до пенсии этим системно еженедельно занимаются.

Почему у нас никому ничего не надо?
А где бы могло родиться другое отношение? У нас вся система подготовки – неважно, по какой специальности, – очень пассивная. Где в школе нас учат «пахать» мозгом, самостоятельно формулировать задачи, предлагать проекты? Ты пришел в школу, министерство расписало твою программу обучения до 11 класса. Где в университете, на какой специальности (кроме, может быть, медицины и очень небольшого количества­ технических ­специальностей) человек вынужден делать что-то руками? У нас почему-то рассуждают так: вот мы дождемся, когда человек станет взрослым и закончит учебу, и тогда он внезапно начнет делать осознанный выбор, аргументировать, правильно участвовать в дискуссиях. Да с какой стати, где его этому учили? Мы не любим учиться и не любим напрягаться.

Есть ли польза от «вечно несогласных»?
Я считаю, что сказанное слово значимо не меньше, чем сделанное дело. По моему мнению, каждый конкретный блогер может быть редкостным нытиком, гадом и сволочью. Читая блог Виктора Корба, иногда хочется стучаться головой об стену. Читаешь Василия Дамова из Красноярска – бывает, волосы дыбом встают. Но. Если говорить о сообществе, то каждый из них для сообщества важен. Корб важен, Жиров важен, радостная девочка из молодежного парламента – важна. Я за то, чтобы не требовать от одного конкретного человека то, что делает общество в совокупности. Сообщество может и рассказывать, и показывать, и изменять, и договариваться, и ссориться, и мириться. Но один конкретный человек может взять себе одну функцию. Даже «­профессиональные несогласные» тоже нужны, потому что они раздражают. Даже если они умеют только ныть в блоге. Информационный мир настолько переплетен, что ты никогда не знаешь, что приведет к действию.

Работает ли «четвертая власть»?
Если вы думаете, что наша журналистика – это самостоятельная «четвертая власть», я вас расстрою: она никогда ею не была. В советское время СМИ все-таки были пропагандой, а значит – одним из органов государственной власти. Именно поэтому бывало, что после публикации в газете что-то менялось. А после распада Союза у нас был очень небольшой промежуток, чтобы на­учиться жить по-другому. Этого не хватило для того, чтобы выстроить собственные правила.
Задумайтесь – а исполнительная власть у нас выполняет свои функции? А судебная? А законодательная? Когда первые три власти не выполняют свои функции в классическом понимании разделения властей, как мы можем ждать, что «четвертая власть» выполнит свою?
Власть из общества вытаскивает нужные ресурсы и живет своей жизнью. Общество от этого ­дистанцируется и вспоминает о ней, только когда становится хуже. В этой системе журналистика – даже не зеркало, а вишенка на торте. Общество использовало прессу как жалобную книгу, но сейчас люди стали писать напрямую Путину. Народ очень четко чувствует, кто принимает решения в стране.
Есть мнение, что во взаимной ненависти между русскими и украинцами виноваты журналисты. Там масса участников процесса и помимо СМИ. Но ­если говорить только про медийное поле, то я думаю, виноват не журналист, а редактор. Есть конкретные люди, которые принимают решение – этот материал ставить в ленту, а этот – нет. Это люди, которые работают на должности редактора. Если редактор покупает посещаемость за информационную войну, это его личная ответственность. И неважно, главред ли ты «Коммерсанта» или маленького регионального портала.

Как воспитать патриота?
Меня давно занимает вопрос, почему у нас есть военно-патриотическое воспитание, но нет пацифистско-патриотического. Почему мы патриотизм понимаем как войну и противостояние? Почему любовь к Родине у нас визуально связана с автоматом Калашникова? Это для меня неприемлемо. Для меня патриотизм – это знать взлеты и падения своего народа, учиться добрососедству (в масштабах двора, города, региона, страны), искренне гордиться тем, что было хорошего, уметь признать ошибки и покаяться перед людьми. Это стремление сделать жизнь внутри и снаружи твоего сообщества лучше, эффективнее, светлее.
Нет ни одной нации, которая бы могла гордиться каждым днем своей истории. Воспитывать это можно только через понимание, через обсуждение. Сегодня вкладывают большие деньги не в воспитание патриотизма, а в пропаганду, в распространение конкретных речевых модулей – что думать, как понимать правильно, как говорить об этом. Пропаганда убивает умение сомневаться, задавать вопросы, размышлять. Пропаганда давит на базовые эмоции, делит мир на черное и белое. Но ведь в нем гораздо больше красок.

Справка

Оксана Силантьева, магистр мультимедийной журналистики (диплом Bournemouth University, Великобритания), тренер-консультант в сфере  массовой коммуникации, маркетинга и менеджмента мультимедийных проектов.

В Омске проводила тренинг для журналистов региональных изданий и блогеров.

Беседовала Саша Александрова

Материал подготовлен при организационной и финансовой поддержке ООО «Омсктехуглерод». Мнение респондента может не совпадать с позицией редакции и спонсора рубрики.