Известный эколог Сергей Костарев, комментируя ситуацию с выбросами меркаптана, рассказал «БК», почему безветрие смертельно опасно для омичей и почему мы никогда не узнаем правды о том, чем мы на самом деле дышим.

– Сергей Владимирович, 2 апреля в Омске пройдут сразу два митинга против выбросов. Вы являетесь организатором одного из них, того, что пройдет у Музыкального театра. Второй проводит некий Константин Албуков у «Арены-Омск». Такая ситуация вызвала не только путаницу («так куда идти-то?»), но и волну негодования среди омичей, многие из которых расценили это как «политический пиар», а не попытку привлечь внимание властей к проблеме, которая уже несколько недель кошмарит Омск...
– Человек, возможно, просто не знал, что мы с подобным мероприятием заявились чуть раньше. И удивительного здесь ничего нет: в городе плохо пахнет, и люди начинают самоорганизовываться. Мы ведь не сообщали заранее о дате проведения своего мероприятия, а их митинг еще не согласован. Так что все это – дело случая. Главное, чтобы между участниками митингов не возникло конфликтов. А в том, что в один день будут проходить сразу два митинга, есть и свои плюсы. Во-первых, время проведения разное, так что участникам одного мероприятия ничто не мешает присоединиться к другому. А во-вторых, на Левом берегу митинги раньше не проводились. Значит, есть вероятность, что общее число участников будет больше.

– Митинги что-то изменят? Чиновники ведь уже отчитались, что виновник якобы найден. При этом никаких показательных «казней» не было, никаких обещаний, что подобное больше не повторится, тоже... Складывается ощущение, что правды мы так и не узнаем?
– Думаю, ответные шаги будут. Практика показывает, если на митинге собирается хотя бы 1,5-2 тысячи участников, власть реагирует.

– Вы сами-то верите, что буферные пруды Нефтезавода могут так фонить?
– По тому описанию, что я имею, пруды могут быть источником более серьезных загрязнений. Потому что это НАКОПИТЕЛЬ отходов. Только представьте, что они могли там накопить за 60 лет. Вряд ли Нефтезавод тогда выполнял современные требования безопасности.

– Какую реально роль сыграла погода?
– Сложившиеся метеорологические условия действительно усугубили ­ситуацию. Я всегда говорил: если у нас не будет ветра, ­город просто вымрет.

– Кто еще может быть причастен к выбросам?
– Любое нефтехимическое производство: «Завод СК», «Полиом» – список предприятий озвучивался, нового я ничего не скажу. Единственное, в чем я уверен, здесь нет газового сговора. Потому что речь идет только об одоранте, а «Горгаз», если и получает этот химикат, явно не в том объеме, чтобы быть виновником таких выбросов. К тому же они могут получать сразу готовый газ. В этом случае «Горгаз» совсем отпадает. Я бы здесь лучше поднял другой вопрос: мы на самом деле не знаем, что именно сейчас выкидывается в воздух. Может, это совсем не этилмеркаптан, нам же не доказывают, что это именно он. Моя первоначальная версия, что это метилмеркаптан, который тоже добавляют в газ, и он тоже ядовит.
Но испаряется он легче (у него температура кипения 4-5 градусов). При этом пахнут эти компоненты примерно одинаково, отличить разницу могут только специалисты. Но у метилмеркаптана уже второй класс опасности. А кому интересно в этом признаваться? К тому же компетентные люди говорят, что у нас в Омске попросту нет настолько хороших специалистов, способных это определить. Как нет и необходимого оборудования.

– Почему нельзя привлечь специалистов из других регионов?
– Задайте этот вопрос нашим властям. Это их первостепенная задача – найти и пригласить экспертов с хорошим оборудованием. Не исключаю, что подобное оборудование есть на Нефтезаводе. Но здесь вопрос доверия. Нужны независимые эксперты.

– А то, что омичи сами составляли карту выбросов, ездили по всему городу, нюхали. Эта работа как-то может помочь расследованию дела?
– Как сказал на недавней пресс-конференции и. о. руководителя управления Рос­природнадзора по Омской области Сергей Еремин, запахи у нас не нормируются. Так что вы хоть занюхайтесь, это не будет никаким основанием для поиска и наказания виновных. Но я повторюсь: мы, в принципе, не знаем, чем мы дышим. Потому что наши контролирующие органы ориентируются на показатели станций по контролю за загрязнением воздуха, но их техническое оснащение слабое, программы исследования неполные (нужны программы с расширенным перечнем веществ для отслеживания), в итоге необходимые требования по мониторингу не ­выполняются. К тому же расположены эти станции в «благополучных» местах, поэтому они попросту не считывают реальный уровень загрязнения. Но чиновники опираются на их данные и смело рапортуют, что нарушений нет, все показатели в пределах нормы.

– Почему тогда власти не ставят этот вопрос на повестку?
– В 1995-1998 годах мы сами с привлечением химиков, аналитиков и других специалистов занимались мониторингом выбросов, поэтому сегодня можем открыто говорить о том, что власть занимается подложным мониторингом. Тогда мы спроектировали и спрогнозировали последствия любого выброса и доказали, что летом примерно в течение восьми часов в условиях полного штиля все выбросы осядут в центре города. И все – кранты. Так устроен Омск. От экологических катастроф нас спасает только ветер. Поэтому размещать станции по контролю за загрязнением воздуха нужно было, опираясь на эти данные. Но к нам тогда никто не прислушался. Более того, сегодня у нас осталось всего шесть постов из 12, установленных в ­советское время. Плюс ­регион добавил еще четыре. Помню, как лет десять назад министерство сельского хозяйства и экологии, которое в то время занималось этими вопросами, добилось установки станции мониторинга в районе Шинного завода. Тогда сразу обнаружили серьезное превышение ПДК, и завод, естественно, моментально отреагировал, провел мероприятия и снизил выбросы. Теперь там показания в норме.

– По-моему, чиновники уже пожалели, что в первые дни «газовой атаки» сделали заявление о превышении ПДК в 400 раз...
– Да, эти данные вызывают определенное недоверие, как и в целом поведение контролирующих органов, которые не предоставляют никакой конкретной информации. Неизвестно ведь, где именно проводились замеры, чем именно измеряли, в какое время? Может, они просто зашли в квартиру, включили газ и зафиксировали выбросы для отчета... Может, технику использовали, выдающую погрешности. Хотя заявленное позже превышение нормы выбросов на Нефтезаводе в 65 раз – тоже серьезная цифра. Лично у меня создается ­впечатление, что на некоем предприятии реально возникла ситуация, которая вышла из-под контроля. И органы власти в курсе этой ситуации, но пытаются договориться, как всем из нее выпутаться. Поэтому не дают вразумительных объяснений, не показывают программу своих действий, они просто уверяют, что никакого вреда здоровью нет...

– Прекращение работы установки, которая вышла на аварийный режим и фонит одорантом,  это ежедневные многомиллионные потери для предприятия. Тогда как штрафы за превышение выбросов – копеечные. Здесь логика вроде очевидная...
– Природоохранное законодательство у нас, к сожалению, ужасное. В отношении защиты людей оно очень слабое, тогда как в отношении защиты предприятий, напротив – делайте, что хотите...

– Омичам что посоветуете делать?
– Уехать из Омска. Или хотя бы высказать свою позицию на митинге. Бездействовать точно нельзя.

– А реакция президента, думаете, будет?
– Думаю, да. И федеральный мониторинг наверняка уже осуществляется. Ведь сложившаяся ситуация серьезная. Это не просто плохие дороги, которые грозят разве что отвалившимся колесом. Травить миллионный город – это как бы не очень хорошо, тут вопрос, я бы сказал, уже национальной безопасности.

Текст: Ирина Леонова