Спектакль «1984» по одноименному роману Джорджа Оруэлла в Омском ТЮЗе. Сценическая версия и постановка Владимира Золотаря.

Прямо скажем, спектакль в основном адекватно воспроизводит содержание романа, несмотря на трудности, неизбежные при переводе прозаического, да еще и преимущественно политического текста на сценический язык. Речь идет о режиме будущего, в котором легко узнается многое из того, что было в тоталитарных устройствах советского периода, фашистской Германии и ряде других стран Европы, Азии, Центральной и Южной Америки в XX веке. Прежде всего, это всеобщий и ежеминутный контроль населения. В каждой квартире телевизор работает не только на прием, но и на передачу, так что спецслужбы могут в любой момент подключиться и узнать, что там происходит. Выключить его нельзя. Камеры слежения установлены также на всех улицах, площадях, вокзалах и даже за городом и работают круглосуточно.

Процветает система ненависти и доносов. Дети начинают доносить на родителей с дошкольного возраста. Любовь между полами запрещена, т.к. вся биологическая энергия людей должна быть посвящена служению единственной Партии. Браки разрешены лишь с целью воспроизводства пополнения для армии, которая воюет постоянно. Войны ведутся не для захвата чужих территорий или грабежа. Непрерывная, перманентная война – способ существования и удержания самой власти.

Идет всеохватывающая обработка мозгов населения. Существует ответственность за «мыслепреступление», т.е. только за то, что ты подумал про себя, и ответственность эта – неминуемая смерть. Применяются изощренные пытки. Самая зловещая из них состоит в том, что к лицу человека подносится клетка с голодными крысами. Крысы начинают пожирать глаза, щеки, язык человека. В спектакле эта клетка-камера сделана с особым тщанием и современным дизайном, но, вероятно, без крыс.

Целью пропаганды является не только внушение страха перед Партией и ее вождем – Старшим Братом, но одновременно и, как ни парадоксально, достижение искренней любви к палачам. Расправы происходят в несудебном порядке. Люди исчезают, «распыливаются», всякая память о них немедленно уничтожается, прошлое ежедневно переписывается сотрудниками «министерства правды», сочиняющего ложь, «министерства мира», ведающего войной, «министерства любви», борющегося с любовью, «министерства изобилия», держащего населения на голодном пайке.

Молодежь объединена в «Антиполовой союз», представительницей которого является некая Джулия (актриса Анастасия Архипова), которая втайне от полиции мыслей влюбляет в себя чиновника Смита Уинстона (Сергей Дряхлов), отчего им полагается после разоблачения смерть. Их рискованные любовные отношения придают политическому трактату Джорджа Оруэлла смысл романа. Когда шел на спектакль, мне представлялось, что именно эту линию сюжета постановщик возьмет за основу. Ведь современную егэшную молодежь «поколения пепси» вряд ли должны заинтересовать идеологические, политические и философские проблемы общества, если студент университета, по словам одного моего знакомого профессора, может заявить, что основателем Омска является Колчак. Как ни странно, любовная линия оказалась явно на втором плане, никакой эротики и постельных сцен.

Здесь в самый раз задуматься: почему режиссер принял решение сосредоточиться только на политической стороне романа? Проблемы соотношения власти и индивида при тоталитарном режиме сегодня явно не актуальны, и предлагать их именно в молодежном театре тем более не имеет смысла. Они поднимаются обычно для взрослого электората перед выборами, как весомый аргумент против коммунистов, но никаких выборов не предвидится. Речь идет о власти вообще. Зловещую философию власти раскрывает некто ОˊБрайен, высокопоставленный член Внутренней Партии (Алексей Гнеушев): «Партия стремится к власти исключительно ради неё самой. Нас не занимает чужое благо, нас занимает только власть, чистая власть. Власть никогда не захватывают для того, чтобы от нее отказаться. Власть – не средство, она – цель. Цель репрессий – репрессии, цель пытки – пытка, цель власти – власть. Мы – жрецы власти, бог – это власть. Власть – это власть над людьми, над телом, но самое главное – над разумом. Власть над материей – над внешней реальностью не имеет значения. Материю мы уже покорили полностью».

Зачем отыскал Владимир Золотарь такую гнетущую теорию, казалось бы, к нашей реальности не имеющую отношения? Ответ на этот вопрос следует искать в творческой биографии режиссера. Владимир Золотарь (1973 г.р.) в 1996 г. окончил театральную академию, и первая запись в его биографии повторяется в интернете десятки раз: «Основал Санкт-Петербургский театр Михаила Чехова, является одним из соучредителей Союза Правых театров России». Увы, такого театра на театральной карте северной столицы не было и нет. Что-то было провозглашено, но сценическую площадку власть не подумала предоставить под фантазии молодого режиссера, и отсюда, вероятно, началось недовольство Золотаря властью. В этот период он подвизается в маргинальном подвальном театрике «Особняк». Я имел неосторожность посетить там «драматическую инсталляцию» под названием «Так говорил Заратустра». В спектакле нет ни фабулы, ни даже имен персонажей. Тексты артистами не заучены, они импровизируют какие-то глупости и сами довольны ими. «Звезда» театра босой Дмитрий Поднозов катается по сцене, быстро-быстро что-то говорит, кричит и большим пальцем ноги мажет что-то краской на ковре. Так безграмотными по большому счету постановщиками преподносится интереснейшая философия Ницше, которым я когда-то увлекался, будучи студентом философского факультета Ленинградского университета. Написав это, я заглянул на страницу интернета о спектаклях театра «Особняк» и нашел в ней такую запись: «Смотрела «Исповедь оборотня». Кошмар! Ужасно бездарно, тоска смертная, ибо примитивная. Такое ощущение, что актеры для себя что-то там либо кричат, либо бормочут». Другая пишет о «Так говорил Заратустра», у неё я возьму только некоторые слова: «Абсолютно бездарно. Какофония, где каждый о своем вещает невпопад. Ужасно. Жаль потраченного времени и 500 рублей». Мне лишь приятно, что моя оценка, а высказал я её еще в своей книге «Театр на пути к апокалипсису», полностью совпадает с мнением этих здравомыслящих зрительниц. К прискорбию, именно здесь началась творческая биография Владимира Золотаря.

Еще более неуловимым и мифическим является «Союз Правых театров России». Заметим – России, а не, скажем, Санкт-Петербурга или деревни Васюки. Похоже, несколько товарищей Владимира Золотаря собрались и, распираемые тщеславием, замахнулись на создание чего-то грандиозного, но в результате оказалась лишь некая пустышка, с которой младенец никак не хочет расстаться и она болтается у него на веревочке. Разделить театры на левые и правые не удалось, спектакли так и остаются просто приличными или безобразными. Надо подождать, вероятно, когда придет Сам Господь судить людей: «Когда же придет Сын Человеческий во славе Своей ...и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов – по левую» (Евангелие от Матвея, 25: 31-33). Разделит Он, конечно, и служителей театра, и многие из них окажутся среди козлов, а не в райских кущах.

Серьезные дела у Владимира Золотаря пошли с 2002 г. В течение шести лет (по 2008 г.) он являлся главным режиссером Алтайского краевого театра драмы имени Шукшина. Итог своей работы он подводит в одном интервью так: «Я поссорился тогда с властями». Алтайские власти вышли из терпения после его последнего спектакля «Войцек». Ему пришлось уволиться, а когда спектакль «выиграл крупный фестиваль», то Владимир Золотарь горделиво заявил: «И что, кто-то извинился перед артистами, передо мною, кого-то уволили за некомпетентность?» Эти слова рассчитаны на совершенно некомпетентных людей, которые не представляют, что распределяют места на фестивалях и вручают всякие «маски» не небожители, а такие же судьи, как и наш режиссер, который был, к примеру, в жюри «Золотой маски» в 2013 г.

Администрация Барнаула сама, без жюри смогла объективно оценить творчество Владимира Золотаря, и мы можем поддержать её, судя по взглядам, высказываемым им самим. Так, в интервью некоей Полине Жаровой он делится сокровенным: «Оскорблять человека – это норма жизни, а мы мат в театре запрещаем. Поэтому мое состояние сумрачное от всего, что вокруг творится. Мне больно и грустно». Мне лично тоже больно и грустно, но по причине таких откровений режиссера, которому доверено воспитание молодежи в театре. В этом же интервью еще один крик души: «Мне вообще становится мучителен наш российский менталитет. В Новосибирске на днях завели дело на Тимофея Кулябина, главного режиссера театра «Красный факел», за постановку оперы Вагнера «Тангейзер». И теперь это мракобесие оскорбляет мое религиозное чувство». Признание его здесь вообще выступает за грань здравого смысла. Мракобесие для него не в оскорблении Иисуса Христа, а в том, что это мракобесие было пресечено министром культуры РФ.

Испытав твердую руку власти в Барнауле, Владимир Золотарь в 2008-2011 годах трудится главным режиссером Нижегородского ТЮЗа. Здесь его приключения еще круче. Вместе с артистами он объявляет голодовку, протестуя против замены его другим художественным руководителем. Про это писали: «История потрясла всю театральную Россию», а сам он пришел к выводу: «В любой битве с властью выиграть можно, только если власть захочет проиграть». Нехудожественные задачи, оказывается, ставит перед собой наш полководец. Голодовка расколола коллектив на две группы с двумя руководителями, и Владимир Золотарь был вынужден уволиться. Режиссер терпит очередное поражение «в битве с властью». Год (2011-2012) он служит в одном из пермских театров и, наконец, с 2013 г. возглавляет Омский ТЮЗ.

Дело, разумеется, не в том, что власть нельзя трогать, что это какая-то persona sacrosancta (священная особа). К тому же не всякая власть бывает от Бога, она может быть и от антихриста. Вопрос в том, ради чего идет сражение? Если бы Владимир Золотарь сражался за чистоту нравов, за возможность воспитания в молодежи чести и достоинства, прилежание к труду и учебе, за светлые идеалы, то его можно было бы и нужно поддержать, но ему в этом никто и не мешает. Он сражается с властью за свои собственные амбиции, за возможность беспрепятственно осуществлять на сцене свои сомнительные проекты. Вот почему он с таким азартом поставил спектакль по Оруэллу, изобразив лицо власти в виде крысиной морды.

Как вела себя публика на премьере? Активно аплодировала, и это легко понять. Спектакль утверждает, что власть изначально преступна, и захочется ли кому выступать против этой мысли, если каждый зритель может назвать множество причин, по которым он недоволен властью. Можно понять режиссера, который сводит свои счеты с властью или зрителей, которым такая дерзость по нраву. Но вот в назначенном ряду я вижу помощника регионального министра культуры, поведение которого ничем не отличается от других, а ведь он представляет власть, которая изображена такой преступной. Как он может аплодировать?

Что за дела? Чиновник соглашается с тем, что власть, пусть и не названная – уголовная, а он – служитель власти. Ведь разоблачается власть вообще, без указания места и времени, как бы в некотором царстве, в некотором государстве, а зритель воспринимает её, безусловно, существующей здесь и сейчас. Не выносит критики объяснение, что, мол, я аплодирую только игре артистов. Пора давно понять, что игра есть не цель, а средство для выражения содержания, и если оно криминально, вредно, то чем лучше игра, тем хуже. К тому же играют большей частью молодые, а то и вовсе новые артисты, и ругать или восхищаться их игрой не следует торопиться. Пусть ремеслу их вначале научит режиссер. Мастер-класс в игре показывает народный артист РФ Анатолий Звонов, но он в образе всего лишь выпивохи, а кем-то давно придуманная фраза in vino veritas (истина в вине) лишена смысла.

Не надлежало ли помощнику, придя к министру, доложить о содержании спектакля, а тому не пригласить ли постановщика и сказать: «Голубчик, ты подводишь нас под монастырь. Власть нашу возглавляет не какой-то зловещий Старший Брат, а худо-бедно всенародно избранный обаятельный президент. Он стремится утвердить вертикаль власти, а ты подрываешь её авторитет. Убери спектакль из репертуара и верни в бюджет потраченные на него один-два миллиона рублей». Похоже, что такой разговор из области фантазии, но ведь администрации Барнаула и Нижнего Новгорода оказались на высоте, дав объективную оценку представителю правых, прозападных сил.

В самом деле, можно ли смириться с тем, что утверждает спектакль, ничуть не подвергая сомнению: «Власть состоит в том, чтобы причинять боль и унижать. В том, чтобы разорвать сознание людей на куски и составить снова в таком виде, в каком нам угодно. Мир страха, предательства и мучений, мир топчущих и растоптанных, мир, который совершенствуясь, будет становиться не менее, а более безжалостным; прогресс в нашем мире будет направлен к росту страданий. Прежние цивилизации утверждали, что они основаны на любви и справедливости. Наша основана на ненависти. В нашем мире не будет иных чувств, кроме страха, гнева и торжества самоуничижения. Всё остальное мы истребим»? Аплодисменты в этом месте свидетельствуют, что семена падают на благодатную почву.

Кровь стынет в жилах от таких перспектив, которыми бунтарь и анархист Владимир Золотарь запугивает одних юных зрителей и восхищает других: «Мы разорвали связи между родителем и ребенком, между мужчиной и женщиной, между одним человеком и другим. Никто уже не доверяет ни жене, ни ребенку, ни другу, а скоро и жен, и друзей не будет. Новорожденных мы заберем у матери, как забираем яйца из-под несушки. Половое влечение вытравим, размножение станет ежегодной формальностью, как возобновление продовольственной карточки. Не будет иной верности, кроме партийной верности. Не будет иной любви, кроме любви к Старшему Брату. Не будет иного смеха, кроме победного смеха над поверженным врагом. Не будет литературы, науки, искусства, но всегда будет опьянение властью, и чем дальше, тем сильнее и острее». Прерву на этом месте цитирование своего рода панегирика, целиком и страстно воспроизведенного на сцене, и замечу, что искусство театра разрушается уже сегодня такими режиссерами, как Владимир Золотарь, Тимофей Кулябин и множеством других.

Сценические решения Владимира Золотаря не блещут оригинальностью. Неоднократно голос за кадром читает текст романа, а персонажи лишь молча иллюстрируют его. Например, Уинстон тайно пишет дневник, а голос по радио громко читает написанное. Многократно все персонажи повторяют одну и ту же сцену: стремительно заходят в столовую, разбирают стулья и жестяные миски, якобы поглощают пищу и также стремительно уходят. Столовая явилась местом тайной встречи Джулии и Смита, но никакой необходимости в повторах, дублях ради одной удавшейся встречи нет. Спектакль растянулся на три часа двенадцать минут. Столь же надоедливым явилось вращение кровати с колёсиками на пустой сцене. Он стремительно раскручивает ее вместе с кроватью, затем она его, а потом они вместе, сидя на кровати и упираясь ногами в пол. Вероятно, это должно изображать их любовную страсть, но не слишком ли примитивно?

Весьма сомнительно и кредо, о котором Владимир Золотарь заявил, придя в омский ТЮЗ: «Одна из главных моих задач – сделать театр брендом и модным местом». Слово «бренд» многозначно, но очевидно, по крайней мере, что оно из сферы торговли и маркетинга, синоним термина «товарный знак». Не от искусства это слово, не за дурной модой надо гнаться, не за лидерством, а помочь современным детям, школьникам и студентам в их социализации, чтобы они не насиловали и не убивали друг друга и своих учителей, не употребляли наркотики и алкоголь, не бежали за границу в ряды международных террористов.

Более чем странна и стратегия скандального режиссера. На одном из совещаний в Нижнем Новгороде 22 июня 2011 г. он заявил: «У меня на сцене занято 50 человек с оркестром, а продано только 100 билетов. Я не буду унижать театр, чтобы играть для 100 человек. Нужно закрыть все большие сцены и создавать камерные спектакли». Что за дикость: «Закрыть все большие сцены», и как это он собрался сделать? Может быть, начать с самого Большого, что в Москве? Разделить его на десятки маленьких и к каждому приставить по Золотарю? Кроме того, если унижение играть для 100 человек, то в камерном зале зрителей бывает еще меньше, и где разместит он там своих 50 артистов? Причины отсутствия зрителей он ищет не там, где следует, они в его творчестве, а не в размерах зрительного зала. Не по тому пути собрался идти реформатор Владимир Золотарь, и высказал он это в такой мрачный юбилейный день, что поневоле становишься подозрительным.

Увеличенные на весь экран глаза Старшего Брата жестко взирают на зрителя. Кому принадлежат глаза, знает только постановщик, т.к. само лицо на экране неузнаваемо, поскольку не помещается целиком. Скорее всего, оно принадлежит какому-то «высокопоставленному члену Внутренней Партии», а, попросту говоря, чиновнику, которому не в добрый час случилось иметь дело с Владимиром Золотарем. Сам себя он, надо полагать, опознает и чертыхнется.

Очевидно, спектаклем «1984» в Омске Владимир Золотарь взял реванш в своей борьбе с властью, показал ей кузькину мать и множество хлопот принесёт он еще на этом поприще, если министерство культуры не остановит его компетентным и объективным контролем sine ira et studio (без гнева и пристрастия).