Бывший министр омского здравоохранения Солдатова подробно ответила на вопросы главного редактора БК55 Сергея Сусликова.
— Напомню, вы, Ирина Геннадьевна, обещали, что, как только будете готовы, обязательно «все скажете» по уголовному делу, которое, как вы тогда заявили, «сфабриковано, не профессионально и безграмотно, с нарушениями»? Вы готовы?
— Да, я готова к диалогу, сейчас и всегда. Готова рассказать и объяснить всё, у меня есть все необходимые материалы и документы, чтобы подтвердить эти свои слова.
— Начнем по порядку. В СМИ уже озвучили цифру ущерба, которую Солдатова якобы нанесла бюджету, закупая без аукциона медоборудование. Давайте проиллюстрируем, на примере этих 105 миллионов, «безграмотность» и «непрофессионализм» тех, кто «сфабриковал» Ваше дело?
— Давайте начнем со сроков проверки, которую проводило Управление федерального казначейства по Омской области.
Если внимательно посмотреть приказы, то мы увидим, что началась она еще в июне 2020 года, когда я работала в должности министра здравоохранения, но потом была приостановлена и вновь возобновлена через два дня (08 ноября) после моего ухода. С момента начала проверки была полная возможность в период моей работы ее не только провести, но и завершить. Мы всегда активно работали с УФК и уже тогда в плановом порядке могли предоставить все необходимые документы… Была готовность и желание взаимодействовать с проверяющими. Но ко мне активно никто не обращался, на запросы отвечала Дирекция Минздрава.
Необходимо отметить и тот факт, что акт проверки УФК датируется 25 ноября 2020 года, а уже 30 ноября Следственный комитет выносит постановление о возбуждении относительно меня уголовного дела. Без доследственной проверки, получения разногласий на данный акт (на это обычно дается 10 дней с момента вручения акта) от Минздрава Омской области и вообще каких-либо разбирательств в сути вопроса.
— И куда они спешили? Зачем лошадей надо было гнать так быстро?
— Действительно, зачем? К работе в регионе я приступила в апреле 2020 года, в самом начале пандемии, когда с каждым днем количество заболевших только нарастало, а готово ничего не было — ни коек, ни оборудования, ни кадров… В отличие, например от Москвы, Московской области, Санкт-Петербурга или других регионов, где первые заболевшие были уже в начале года. Ситуация из разряда чрезвычайных, времени на раздумья не было. От меня ждали быстрого принятия решений и результатов, ведь главная задача, продиктованная обстоятельствами — это помощь людям и региону в кратчайшие сроки.
— Страшное время…
— Руководством нашей страны в самом конце марта была поставлена четкая и однозначная задача для всех субъектов — быть готовыми к пандемии и развернуть необходимое количество коек к 28 апреля 2020 года. Для омского региона эта цифра составляла 1 546 коек и утверждена была Минздравом РФ в расчете на население. Вдумайтесь только, у меня было всего 26 дней для того, чтобы выполнить данное поручение. Это значит, что 28 апреля все 1,5 тысячи коек должны стоять полностью оснащенные и оборудованные, кадры должны быть подобраны и обучены. И это должно было быть не на бумаге!
Да, на тот момент это была наша общая задача вместе с Губернатором, Правительством Омской области, другими ведомствами региона, но и в тоже самое время лично моя, как руководителя отрасли.
— В чём были основные трудности?
— Думаю, что ни для кого не секрет, каково было состояние материально-технической базы в учреждениях здравоохранения Омской области. В регионе практически не велись закупки медицинского оборудования на протяжении многих лет, Госпрограмма «Здравоохранение Омской области» даже не содержала такой строчки расходов в бюджете, были только точечные поставки в учреждениях и ремонты старого оборудования.
Регион не выделял финансирования на это, средств просто не было.
Для наглядности приведу несколько цифр. Если на сайте zakupki.gov.ru провести поиск закупок медицинских изделий по Омской области за период с января 2000 г по декабрь 2019 г, то мы получим … шесть записей о заключенных контрактах в 4 учреждениях, и все они связаны с закупкой реактивов или расходных материалов. Нет медицинского оборудования?!
— Выходит при губераторах Полежаеве и Назарове омский Минздрав, без малого двадцать лет, практически не закупал медицинское оборудование? Что это значит? Получается, все «силы"министра Стороженко и его предшественников тратились на поддержку частной медицины? Евромеда, к примеру?
— Скажу так… Либо оно действительно вообще не закупалось по 44-ФЗ, либо можно начинать еще одну, наверное, самую масштабную проверку правильности проведения закупок в Омской области за эти годы и ведения реестров контрактов и публикаций их в сети Интернет. Выводы делайте сами…
Минздравом РФ был разработан порядок оснащения учреждений здравоохранения, которые оказывают медицинскую помощь пациентам с COVID-19, где четко регламентировано какая койка считается и может работать как перепрофилированная и чем она должна быть оснащена в зависимости от тяжести пациента.
— О наследстве, полученном Солдатовой от министра Стороженко, хотелось бы поподробнее?
— В соответствии с регламентом 70% коечного фонда должно быть обеспечено кислородной подводкой (1 082 койки), половина этих коек должна быть обеспечена аппаратами ИВЛ.
Получается для ковидных госпиталей необходимо было найти 541 аппарат. Много это? Оказалось, что в масштабах Омской области это просто запредельная цифра! Первое, что я сделала — это провела аудит, рассчитывая на внутренние резервы учреждений, ЦРБ, а также не используемое оборудование. Но результаты, которые я получила, ужасали. 80% всех имеющихся аппаратов ИВЛ имели 100% износ и подлежали списанию! Не поверите, лишь единичные аппараты имели дату ввода в эксплуатацию после 2000 года. Основная же масса оборудования эксплуатировалась в учреждениях еще с 80-х и 90-х годов, часть уже не работала и даже не подлежала ремонту, но при этом не списывалась и не заменялась по неизвестным мне причинам. Мониторов для пациентов, специализированных приборов для внутривенных инфузий — шприцевых насосов, диагностических приборов для реанимаций попросту не было. Оборудование морально и технически устарело настолько, что можно было бы сделать музей. Посмотрели компьютерные томографы — крайний дефицит, рентгенологическое оборудование — почти все аппараты пленочные и вновь весьма почетного возраста, единичные цифровые, на которых можно было бы увидеть изменения характерные для данной инфекции.
Речи о том, чтобы спасать людей от коронавирусной инфекции, когда очень многое зависит от дыхательной поддержки пациента и качества диагностики, на таком оборудовании даже и быть не могло. Мы начали искать!
— Насколько я могу судить, вам как-то удалось выкрутится из этой, поистине, патовой ситуации?
— Вот это, пожалуй, было самое сложное. Чрезвычайная ситуация, разгар пандемии, крайний дефицит российского рынка, ограничения зарубежных поставок, максимально сжатые сроки поставок, завышение цен коммерсантами, мошенники и спекулянты, в Европе lockdown… была «гонка регионов» — кто сможет быстрее найти и купить. На всех не хватало!
Именно поэтому Правительство РФ дало возможность в этот период заключать контракты с единым поставщиком, чтобы уйти от долгой процедуры аукционов, запросов цен у производителей и прочих удлиняющих процедуру мер. И я всеми возможными путями должна была «добыть» медицинское оборудование!
Помните дефицит масок, взлет цен в 10 раз за несколько дней, дефицит продуктов питания, проблемы с тестами и лекарствами — все было в дефиците. Вот в таких условиях мы тогда работали и выживали. И я не могла допустить примера Италии, когда врачи были вынуждены стоять перед выбором кого спасать, кому достанется аппарат ИВЛ в реанимации, т. к. на всех не хватает оборудования.
— Приоткройте секреты «многочисленных финансовых нарушений» того времени при закупке медоборудования?
— Работали всем регионом и всей страной… И я, и Губернатор, и Правительство, ведомства. Мы все звонили, спрашивали, пытались найти. Узнавали у главных специалистов Минздрава, бывших и нынешних коллег, ведущих специалистов крупных учреждений и регионов, искали любые контакты, чтобы в регион пришло современное и качественное оборудование. Иногда решение надо было принять всего за пару часов, т. к. оборудование могло уйти в соседний регион. Действительно, в какой-то момент мы стали заложниками этой ситуации. Но у нас всегда были четкие и непоколебимые критерии заключения контрактов: соответствие потребности, необходимый функционал и качество оборудования, минимальный срок поставки, гарантия наличия самого оборудования, среднерыночная на тот момент цена за единицу и конечно, добросовестность поставщика. И никак иначе!
Всей работой по закупочной деятельности Минздрава занимались заместитель министра здравоохранения, который курировал и координировал все вопросы, и подведомственное казенное учреждение — Дирекция по обслуживанию государственной системы здравоохранения Омской области. Порядок работы, необходимый объем приказов — всё было выстроено годами, и сразу у меня не было серьезных оснований ставить под сомнения компетенцию и формат данной работы.
Лечебники, главные врачи и главные специалисты Минздрава подтверждали потребность и функционал, затем Дирекция и курирующий закупочную деятельность заместитель занимались проработкой контракта — анализом рынка и ценовой политики, формированием НМЦК, проверкой поставщиков и т. д. И только уже весь проверенный и сформированный комплект документов с контрактом приходил мне на подпись.
Да, мы закупали для ковидных госпиталей, да, то, что было в наличии на рынке, но мы понимали, что пандемия рано или поздно закончится, а качественное оборудование останется в регионе на годы, поможет и в дальнейшем оказывать высокопрофессиональную медицинскую помощь омичам.
Еще хотела бы отметить, что, безусловно, то оборудование, которое закупалось существенно отличалось от старых аппаратов, к которым уже привыкли омские доктора. Ведь оно было современным и давало возможность врачам применять те методики, которые раньше были им совсем недоступны, о которых многие могли только слышать. Но начав его эксплуатировать, пройдя обучение с техниками производителей, медики единогласно приходили к выводу и неоднократно подтверждали это, что новое оборудование качественное, с широким функционалом применения и открывает перед ними большое количество новых возможностей.
И самое главное, его использование существенно повышает качество лечения, сокращает его сроки, приводит к улучшению прогноза выздоровления и снижению риска возможных осложнений.
— Давайте обратимся к акту проверки УФК, который, в сущности, и послужил единственным основанием для возбуждения уголовного дела…
— Давайте. Во-первых, проверили всего шесть контрактов (как выбирались контракты, непонятно). Насчитали тут же, «на коленке», ущерб в 105 млн рублей и — сразу возбудили уголовное дело. Это просто потрясающе и невероятно одновременно! Безумно и некомпетентно!!!
— Есть чем проиллюстрировать, Ирина Геннадьевнна, это «безумие и некомпетентность»?
Проверяющие, сравнивая, образно выражаясь, старый запорожец и современный мерседес (ведь это же автомобили и с этим не поспоришь), получали колоссальную разницу в цене. И, потирая руки, умножали эту разницу на количество приобретенного оборудования… И вот он — УЩЕРБ для государства и бюджета.
Безусловно, сотрудники УФК не могут разбираться в медицинском оборудовании, его комплектациях, технических характеристиках и прочих тонкостях, но тогда встает резонный вопрос: как можно издавать такой акт? Как можно самостоятельно сравнивать несравнимые приборы и обвинять ведомство в нецелевом расходовании средств?
Приведенное сравнение машин, конечно, условное. Мы не гнались за брендами или роскошью, мы покупали в регион современное и качественное оборудование с максимально необходимым функционалом, которое было в наличии.
Когда речь идет о безопасности и жизни людей, когда от выбора то или иного аппарата зависит возможность лечить пациентов — нельзя так поверхностно и не компетентно относиться к проведению сравнения и формированию выводов.
— Каковы были ваши действия, когда вы оценили масштабы предвзятости омских силовых структур?
— Незамедлительно направила данный акт на экспертизу в крупную консалтинговую компанию, специализирующуюся на оценке имущества в данной сфере, параллельно подав апелляционную жалобу в суд по факту возбуждения уголовного дела, чтобы на начальном этапе остановить весь этот произвол, но мне, конечно, было сразу же отказано в ее удовлетворении.
Приведу для наглядности несколько цитат…
Вот акт УФК:
А ниже — анализ оборудования независимым экспертом
Подобный анализ проведен по каждой позиции по всем 6 контрактам проверенным УФК. И еще одна важная деталь, никто не задавался вопросом: могли ли мы купить то оборудование, на пример которого ссылается УФК, было ли оно в наличии на момент закупки? Ответ однозначный — нет, его не было, производители и поставщики не предлагали аналогов. Чаще всего мы выбирали позицию, а не модель или его комплектацию. Это был, если хотите, выбор без выбора — есть только такое и по такой цене. Брать будете?
- А что по этому поводу говорят эксперты?
Цитирую:
«Основываясь на положениях закона и утвержденной методологии расчета, НМЦК, определенные комиссией УФК по Омской области, некорректны и методологически неверны по следующим причинам:
Для сравнения используется оборудование разного класса качества, с существенными отличиями в характеристиках и комплектации, что является грубейшей методологической ошибкой, сравнение аппаратов разных моделей и марок не является релевантным и показательным (нарушение п. 3 вышеприведенной методологии, о сравнении идентичных товаров);
В случае сравнения однородных, но не идентичных товаров, согласно п. 2 методологии, необходимо было применить коэффициенты или индексы для учета различий в характеристиках товаров. Данное требование не было выполнено, налицо несоблюдение требований закона. В рамках проведения самостоятельных расчетов НМЦК, представители комиссии отбирали в качестве аналогов контракты с самой низкой ценой поставки, что является умышленным занижением стоимости относительно среднерыночной;
При этом представителями комиссии не учитывались сроки поставки оборудования, различные для каждого конкретного контракта, а также не учитывалось фактическое наличие товаров на складе поставщика. Ускоренный срок поставки и фактическое наличие запрашиваемого товара на складе является повышающим ценовым фактором.
Данные обстоятельства также не были учтены комиссией УФК.
Вывод.
Вышеприведенные факторы характеризуют расчеты НМЦК, произведенные комиссией УФК по Омской области, методологически неверными и нарушающими требования Закона № 44-ФЗ.»
— И что же получается?
А получается следующее:
— закуплено оборудование в соответствии с действующим порядком оснащения;
— регион оснащен необходимым оборудованием;
— оборудование качественное;
— цены на оборудование соответствуют среднерыночным на тот период времени, а по большинству позиций даже ниже таковых.
А значит неэффективного использования бюджетных средств нет, нарушения бюджетного кодекса нет, ущерба никакого нет, а дело и уголовное преследование есть, несмотря на наличие всех этих документов в следственном комитете.
— Что же происходит дальше?
— Дальше еще интереснее! Чтобы предъявить мне обвинение и выйти с этим в суд, следователь назначает судебную экспертизу уже по 4 позициям оборудования из контрактов. Выбор для ее проведения падает на некую фирму по оценке имущества, но при детальном анализе документации и профессиональной деятельности компании, мы пришли к выводу, что данный эксперт никогда в своей практике оценкой медицинского оборудования не занимался.
В связи с данными фактами было проведено рецензирование экспертного заключения, проведенного следователем. И вот основные выводы:
Налицо грубейшие нарушения методологии и оценки стоимости медицинского оборудования.
Однако, суд также не стал разбираться, просто принял все доводы следователя и поддержал обвинение, несмотря на все наши заявленные ходатайства и представленные доказательства и экспертизы. К тому же меня заочно арестовали, видимо считая, что я очень опасный преступник и, под стражей, будет значительно удобнее «получать» показания. Как говорится, презумпция невиновности, гуманность и непредвзятость правосудия в действии.
Сухие факты уголовного дела, дальнейшая цепочка развития событий и, конечно, экспертизы целиком и полностью подтверждают мои слова. Дело сфабриковано, не профессионально и безграмотно! Так кому же нужна эта война?
— И кому же?
Многие знают, да и ваш БК55 не раз рассказывали в своих репортажах об истиных КУРАТОРАХ омской медицины, клане бывшего министра — зампреда правительства и его товарищей. (Речь, видимо, идет о министре Стороженко и вице-губернаторе Бондареве, бывшем начальнике омского ФСБ. прим. Ред.). Понятно, что за эти годы сформирована целая паутина «иной власти» — от контроля и назначения «своих» главных врачей до курации над закупками лекарств, расходных материалов и оборудования. Везде нужные люди, во всех процессах свои. Дергаем за веревочки и получаем нужный результат — удобно.
Я ранее не занималась закупками и договориться со мной невозможно, нет «крючков», компромата, все это поняли, поэтому и решили попросту устранить. Объявили войну. Сначала СМИ, саботаж и противостояние, громкие протесты и якобы неправильные кадровые перестановки, а потом апогеем стала провокация скорой помощи. Быстро, во время работы, «слепить» дело не успели, но послевкусие военных действий на территории региона застилало глаза. Устрашение других, показать, кто хозяин в регионе!
С моим приходом в регион дальнейшая подобная «курация» отрасли стала невозможной, и я автоматически стала врагом № 1, ведь во главу угла в работе и в жизни я всегда ставила открытость, профессионализм и честность.
Думаю, что многие без труда вспомнят громкие истории прошлых лет, связанные с закупками оборудования, лекарств, расходных материалов, реактивов и других медицинских изделий, обыски, которые проводились у главных врачей, но, увы, все закрывалось без дальнейших разбирательств.
Все эти семь месяцев я, в должности министра, и мои коллеги работали в режиме ЧС, 24 часа, 7 дней в неделю, иногда без сна и возможности увидеться с родными и близкими. Дистанционный формат совещаний, главные врачи и заведующие в красных зонах, разгар пандемии, но мы всегда были на связи, советовались и обсуждали все вопросы и проблемы, собирали совещания. Двери моего кабинета всегда были открыты для каждого и тот, кто действительно хотел — беспрепятственно в него заходил.
И должна сказать, что через небольшой промежуток времени было достигнуто взаимопонимание, самым главным итогом которого стало создание совещательного органа Минздрава Омской области — «Совета главных врачей». Безусловно было сложно и непривычно, но я видела в глазах главных врачей, главных специалистов понимание, поддержку, интерес и желание изменить к лучшему здравоохранение региона. Они получили то, чего были лишены многие годы — возможности говорить и быть услышанными. Но сейчас, и меня это совсем не удивит, никто не скажет правды, и версия событий того периода будет совсем иной — «нужной».
Ведь в этом региона они продолжают жить и работать, как и их семьи и дети.
— В самый тяжелый период обвального роста заболевших коронавирусом, когда возникли проблемы с койками, медикаментами, кислородом, специальным оборудованием, Омская область, как можно было судить, в принципе, справлялась с дефицитом. Но если читать соцсети и некоторые СМИ то вывод удручающий: варяг Солдатова угробила омскую медицину!
— Скажу так… COVID-19 — это не только и не столько медицинское оборудование. Это и СИЗы, и лекарства, и расходные материалы, и лабораторные тесты, и дезсредства, и кислород и еще многое многое другое.
Мы все учились работать с новой инфекцией, лечить, спасать, выживать и при этом не болеть. Иногда несколько раз в неделю менялись графики работы учреждений, маршрутизации пациентов с той или иной патологией, т. к. отделения закрывались по предписаниям Роспотребнадзора, медики уходили на больничный или в отпуска, не выдерживая непосильную нагрузку. Регион принимал вахтовиков, учреждения социальной защиты, пренебрегающие санитарно-эпидемиологическими требованиями, давали дополнительную нагрузку на стационары и поликлиники.
И при всем при этом был дефицит всего, в регионе, в стране и в мире. Но нам помогали многие! Огромный вклад внесли своей благотворительной помощью крупные, градообразующие предприятия — врачи получили много дорогостоящих лекарств, которые сами не смогли бы, наверное, купить. Представители бизнеса, предприятия питания, некоммерческие организации, волонтеры, Общероссийский народный фронт все помогали региону выстоять.
Отдельно хотела бы отметить наше взаимодействие с медицинским ВУЗом и колледжем! Сотни студентов и ординаторов пришли на помощь врачам и медицинским сестрам, в т. ч. в красных зонах, в самый разгар второй волны пандемии, преданно и верно исполняя свой врачебный долг. Мы были одним из первых регионов, кто привлек их к оказанию медицинской помощи пациентам с COVID-19.
Различные ведомства региона, представители органов власти оказывали нам личную помощь, поддержку и многие другие неравнодушные люди за что им огромное спасибо!!!
— Вас послушаешь и получается, регион смог мобилизоваться, выстоять как в первую, так и во вторую волну и был обеспечен всем необходимым?
Более того, повседневная, рутинная работа самого Минздрава не была ни на минуту остановлена. Люди не перестали болеть другими болезнями, иногда более серьезными нежели коронавирусная инфекция, им также остались нужны стационары и поликлиники, ФАПы и ВОПы.
Параллельно с решением ковидных задач продолжалось проведение ремонтов в больницах, в т. ч. в рамках реализации нацпроектов, обучение и привлечение специалистов, планирование госпрограммы на следующий год, программы ОМС, самого бюджета отрасли, серьезные изменения претерпела в тот период система льготного лекарственного обеспечения, были найдены серьезные финансовые средства для детей с редкими заболеваниями. Активно улучшалась служба онкологической помощи в регионе. Именно тогда был разработан и начат масштабный инвестиционный проект. Совместно с главным кардиологом была почти полностью пересмотрена система маршрутизации пациентов с инфарктами и инсультами, люди стали получать бесплатные препараты. Постепенно возвращались к диспансеризации и профосмотрам.
Кроме этого, я продолжала изучать регион — его отдаленные уголки (ЦРБ, участковые больницы), ездила, смотрела и спрашивала, чего хотят жители, что для них самое главное в медицине.
Не могу не сказать про кадровый дефицит, который существовал в регионе. Средний возраст врачей иногда составлял 55-65 лет. Уровень зарплат — катастрофический, коэффициент совместительства ужасающий. Огромное количество вопросов и проблем, которые также требовали решения и изменений. Но я никогда не принимала решений не изучив проблему, не оценив все риски и последствия, не узнав мнение коллег и профессионалов.
Всегда был системный и коллегиальный подход, всегда только на результат.
— БК много писал о могущественном омском клане, контролировавшем многомиллиардные денежные потоки в сфере медицины. Для меня было очевидно, что вы, Ирина Геннадьевна, с первого дня появления здесь, в Омске, автоматически станете для них врагом № 1. Уверен, вы были у них под «колпаком», они знали о каждом вашем шаге, мельчайших деталях деловых переговоров, а документы, вами подписанные, тут же сливались… Параллельно, город профессионально наводняли слухами про Солдатову, соцсети были настроены к вам предельно враждебно! Вы чувствовали опасность? И когда вы поняли, что находитесь в разработке и, что это серьезно?
— Опасность… наверное нет, скорее угрозу и постоянное, просто нескончаемое сопротивление. Когда я приехала в регион, у меня здесь, конечно, не было ни знакомых, ни тем более друзей. Любой новый министр — это сразу пристальное внимание: сотрудников, главных врачей, СМИ, населения и, безусловно, силовых структур. Но т. к. я занималась исключительно работой на благо региона и населения меня это не пугало. Мне нечего было скрывать и бояться!
Были неоднократные факты утечки внутренней и рабочей информации, мы проводили проверки, усиливали меры безопасности, ограничивали доступ и круг доверенных лиц. И все это сразу становилось доступно журналистам. Негативный настрой всех СМИ был абсолютно очевиден. Активно подогревался депрессивный настрой и не освещалось множество ежедневных положительных изменений, происходящих в здравоохранении. Выхватывали фразы из контекста, фотографии в инстаграме и тут же делались некомпетентные умозаключения, выдаваемые за факты.
Перед ними была поставлена такая задача и она отрабатывалась. А на ведение ненужной борьбы со СМИ просто не было ни времени, ни сил. Тем более, что я была настроена только на результат, на достижение изменений и именно этим хотела заработать авторитет и уважение у людей. А на проведение собственной PR-кампании не было ни средств, ни времени. О какой-то «разработке» свой фигуры я понятия не имела. О возбуждении уголовного дела узнала, находясь в отпуске за рубежом. Никто ничего не объяснил, только запугивали и угрожали.
И, признаюсь, поверить, что это случилось, было не просто…
— Вы наверняка читали версию БК55 о «демаршах» со скорыми. Редакции удалось выяснить, что организаторами этого громкого скандала, ставшего поводом для отставки, были начальник скорой помощи Стуканов и зампред областного правительства Куприянов. При чем, первоначально планировалось нанести удар по «уральскому» губернатору-варягу, подогнав скорые с сиренами к дому Правительства… У вас есть, что-то добавить?
— Это еще одно подтверждение моих слов — громкая история с каретами скорой помощи. Я до сих пор не могу понять, как можно было поставить под угрозу человеческие жизни ради подобной демонстрации, привлечения внимания СМИ, сноса неугодного министра и его команды. Эта та ситуация, в которой цель никак не оправдывает средства!
Позиция главного врача скорой помощи (Стуканова М.М.) в этой истории была одной из определяющих. Он и раньше шантажировал власти выходом сотрудников на забастовки, блокировкой оказания экстренной медицинской помощи населению Омска, саботажем. Особенно тогда, когда я попыталась сделать скорую помощь доступной и равной во всем регионе: и в городе, и в сельской местности. И в тот момент недовольством этого главврача очень умело воспользовались всем известные личности.
Самое удивительное и одновременно печальное, что никто! ни я, ни мой заместитель по лечебной работе не были в курсе каких-то проблем в тот день и, особенно, вечер, хотя в течение дня несколько раз созванивались с зам. главного врача СМП.
— Мир, как и все гениальное, устроен просто: если не можешь решить что-то сам, то обратись за помощью. И в медицине это работает как нигде лучше! Но организаторы «демарша», получается, не обращались?
— Представим, что действительно возникла какая-то проблема у врача или фельдшера в бригаде СМП с госпитализацией… В этом случае запускается иерархичная цепочка решения проблемы. Старший дежурный врач СМП, зам. главного врача, главный врач, главный врачи больниц… Если решения нет, тогда заместитель министра и, наконец, звонок лично мне от главного врача. Не было звонков! Никаких и никому! Просто катали пациента по городу в сопровождении родственников и ничего не делали.
Это в голове никак не укладывается!
Ведь мы все понимаем, что такая ситуация никогда бы не случилась будь это чей-то знакомый, решение главные врачи нашли бы между собой сразу и очень быстро, ведь так бывало не раз и мне об этом конечно известно.
А потом… 10 вечера, ожидающие и уже готовые к «демаршу скорых» репортеры у здания Минздрава, камеры, сирены и мигалки, громкие заявления и практически лозунги… Хотела бы развеять раз и навсегда еще один миф, активно муссируемый в СМИ. В тот день, как и накануне, я была на работе и ушла из Минздрава за час до приезда машин. Видимо, дожидались моего ухода, чтобы потом сказать в комментариях журналистам: «как же так, министра нет на работе, никто не выходит к нам из здания…».
Другого объяснения у меня нет… Хотя, демарш, наверное, не совсем верное слово для обозначения ситуации, т. к. оно принято в дипломатической среде и подразумевает цивилизованное высказывание протеста или жалобы. А здесь мы видим спланированную провокацию определенного круга лиц, чтобы перевести все в плоскость исключительно скандала, манипуляции, выхода на федеральные каналы и, таким образом, уже добиться отставки неугодного министра.
По-другому видимо не умеют…
— После вашей отставки, буквально на другой день, было объявлено о создании Центра управления госпитализацией пациентов, который якобы позволил снять все вопросы: исчезли очереди «скорых» с ковидными больными, как в стационары, так и на проведение КТ. Почему это не было сделано раньше?
И вы в это верите? Что за один день все стало вдруг хорошо и спокойно?
Идея создания подобного центра в Омске родилась у меня давно! Его название, структура, функционал, кадровый состав, рамки полномочий и взаимодействия с другими участниками процесса, регламентирующие приказы активно разрабатывались в Минздраве в течение последних 2-3 месяцев моей работы. Пожалуй, самая большая проблема региона в здравоохранении — это полное отсутствие единой системы информатизации, это не типично в настоящее время для регионов, особенно для городов-миллионников. Есть несколько разрозненных систем мониторинга, электронных историй, записи на прием и т. д. Но все они закрытые, не работают друг с другом, нет никакого обмена и использования данных, нет взаимодействия.
Я неоднократно выезжала в диспетчерскую СМП (иногда вместе с журналистами), наблюдала как работают регистраторы, старшие врачи и пыталась понять почему возникают проблемы, почему медик на месте не принимает решение, почему затягивается госпитализация, если есть все показания… Вскрылось большое количество недоработок: от правильности ранжирования вызовов по срочности, времени доезда, до транспортировок, обоснованности и правильности маршрутизации и госпитализации пациентов. Но я вновь и вновь встречала сопротивление главного врача скорой помощи, настраивание коллектива против каких-либо изменений.
Единый подход во всем мире — возникла критическая ситуация с пациентом — его необходимо везти в ближайшую больницу. И помощь всегда окажут! Для этого не надо никаких приказов и регламентов, их нет нигде — это негласные прописные истины!
Только врач или фельдшер, видя пациента может объективно оценить его состояние и принять решение. Но на практике, мы имели затягивание нахождение на вызове из-за звонков старшему врачу по пустякам (надо ли везти на КТ, в какую больницу везти с инфарктом и т. д.). Хотя информатизация самой скорой помощи была на очень высоком уровне… Именно поэтому возникла необходимость создания Единого регионального центра госпитализации, который бы обладал в режиме реального времени всей необходимой информацией, а в случае неординарных сложных ситуаций имел возможность и полномочия быстро решить вопрос.
Безусловно, самой большой «загвоздкой» внедрения его стал кадровый состав и финансирование. Центр по госпитализации должен работать в круглосуточном режиме ежедневно без выходных и праздников. При этом в нем должны работать врачи, которые понимают маршрутизацию пациентов, особенности госпитализации, знают все учреждения региона, готовы брать на себя ответственность и принимать решения. Но учитывая колоссальный кадровый дефицит врачей найти таких добровольцев было практически невозможно. Не стоит забывать, какова была на тот момент ситуация с ковидом, медики болели, часть просто отказывалась работать в этот период. Кроме этого, я очень долго искала себе заместителя по взрослой службе — местного, грамотного, профессионального, достойного, который хотел бы работать и менять здравоохранение региона к лучшему. Именно он и должен был стать главным координатором, куратором и вдохновителем данного Центра.
К сожалению, я была вынуждена взять на эту должность человека, который не обладает требуемым уровнем компетенции, который никогда не работал в стационарном звене, не руководил отделением, но был удобен и выгоден всем. Поэтому именно он и начал заниматься процессом внедрения Центра госпитализации за несколько недель до моего ухода (но погрузить его в данную тему было не просто)…
Так что лавры нововведения достались кому-то другому, но это уже совсем не важно. Главное результат! И если это помогло спасти жизнь хотя бы одному человеку, то значит все мои усилия были точно не напрасны!
— Складывается впечатление, что «организаторам» вашего дела выгодно «держать» вас за границей. Мол, сбежала, не хочет возвращаться, значит, — виновата! Как можете это прокомментировать?
Я, разумеется, не сбежала, но так совпали обстоятельства и мой запланированный отпуск. А вины моей нет, не было и быть не могло.
— Что мешает вам вернуться?
Видя, как стремительно развиваются события, идет следствие и принимаются решения, ожидать объективного и честного отношения совсем не приходится.
Уже сейчас есть большое количество доказательств отсутствия ущерба, завышения цен на оборудование, но никто на это не обращает внимания: не учитывают, ни следователь, ни суд. И само решение суда о заочном аресте без доказательства вины не может не пугать и свидетельствует, безусловно, о заказном характере дела. Хоть я и экс-министр, чиновник, но я в первую очередь женщина, а методов выбивания нужных показаний достаточно много, и они хорошо известны.
Вернуться сейчас — это значит подписать себе приговор, лишиться возможности полноценно защищаться и доказывать свою невиновность, обречь себя на предвзятое правосудие.
— При каких обстоятельствах вы познакомились с омским губернатором? Почему согласились с его предложением возглавить омский Минздрав?
-Впервые лично познакомилась с Александром Леонидовичем в феврале 2020 года в представительстве Омской области в Москве, где губернатор провел со мной собеседование и пригласил на работу в качестве своего советника. Губернатору был необходим реальный, объективный, независимый и профессиональный взгляд на систему здравоохранения региона.
В должности я знакомилась со спецификой региона, анализировала основные показатели работы системы здравоохранения, процесс реализации национальных проектов, исполнение майских указов, основной приоритет ставился на демографические показатели региона.
02.04.2020 года я по предложению Губернатора заняла должность министра здравоохранения Омской области, так как предыдущий, насколько мне известно, был снят с занимаемой должности за ненадлежащее исполнение работ по подготовке к пандемии COVID-19 и организацию противоэпидемических мероприятий.
Я имела опыт работы на государственной службе, желание работать, хотела применить накопленный опыт и профессиональные знания для организации надлежащего уровня доступной и качественной медицинской помощи для жителей региона. Фактически такую задачу передо мной и ставил Губернатор. Я понимала, как наладить систему здравоохранения, сделать так, чтобы всё работало правильно, чтобы люди не простаивали в очередях, не летали за лечением в Москву и другие регионы, а могли получить достойную медицинскую помощь максимально близко к дому.
Шанс навести порядок в пределах целого региона выпадает не всем. И я уверена, что все бы получилось, если бы не передел и противостояние! Региону очень нужны серьезные перемены, население этого ждет, врачи готовы, но старая команда не дает никакой возможности даже малейших изменений, боясь потерять влияние и сократить финансовые потоки.
— Не жалеете ли вы, что согласились возглавить Минздрав Омской области, где олигархи не просто сломали вам карьеру вполне успешного человека, они, как мне представляется, сделали все, чтобы сломать вам жизнь?
— Очень многие спрашивают меня, не жалею ли я о принятом решении? Конечно нет, ведь это был колоссальный беспрецедентный опыт работы в самый сложный период в здравоохранении и в стране в целом. Стиль моей работы всегда был и останется неизменным — объективный, профессиональный, независимый, комплексный и командный подход к каждому вопросу.
Со мной действительно нельзя договориться — заставить делать и принимать решения в пользу кого-то или чего-то! Убедить, доказать, объяснить — да, но не договориться! Попросту нет точек воздействия и никогда не было, даже сейчас.
А самый простой способ завоевать территорию — выбивание сильнейших… любыми способами. Тогда и бороться будет не с кем. Но это не моя война!!!
— Спасибо за беседу.
Сергей Сусликов
ЧИТАЙТЕ ПО ТЕМЕ:
Сообщите новость
Версия для печати
