Необъяснимые странности смерти молодого омича Романа Петрова вынуждают его родителей вести собственное расследование трагического инцидента, ставя перед сотрудниками омского СКР все новые и новые безответные вопросы…

«В поисках преступников силовики все чаще натыкаются на… себя!»

Интерпретация

Печальное событие, произошедшее более 2-х лет назад в поселке Зеленое поле Омского района, продолжает сотрясать жизнь семьи Светланы и Сергея Петровых.

По версии следствия, 24-го мая 2020 года в частной Зеленопольской усадьбе по улице Зеленое поле, д. 18 один из собственников — Роман Петров, парень 24-х лет от роду, «совершил суицид через самоповешение».

Близкие родственники — отец и мать погибшего парня категорически отрицают саму возможность такого развития событий, доказывая правоохранителям, что «у нашего сына не было ни одного мотива для сведения счетов с жизнью».

Более того, Светлана и Сергей Петровы, собравшись с силами после невосполнимой утраты, ведут собственное расследование событий 24.05.2020 года. Вопреки всему.

На «разбор» ЧП привлечены профессионалы из числа судмедэкспертов, экс-следователи, бывшие «опера», адвокаты и даже частные детективы. Собранные импровизированной «следственной группой» факты и сведения уже позволяют утверждать родителям, что «в отношении нашего сына было совершено тяжкое преступление с летальным исходом — убийство!».

К сожалению, работа на месте криминальных событий и ее результаты со стороны официальных органов правопорядка и следствия оставляют желать лучшего. Это — мягко говоря.

Справедливая критика и обоснованные претензии со стороны родителей и «процессуальных оппонентов» в адрес Следкома (точнее — Омского межрайонного Следственного отдела (далее — ОМ СО) СУ СК России по Омской области) изложена в нашей первой публикации на тему майских криминальных событий 2020 года в п.Зеленое поле — см. «Из рук вон плохо!» Чем опасно для граждан бездействие омского Следкома?»

Судя по всему, озвученные нами недочеты и откровенные «ляпы» предварительного следствия СКР и специалистов БУЗОО «БСМЭ» омского Минздрава не одобряет и профессиональное экспертное сообщество… России!

Об этом может свидетельствовать тот факт, что опыт независимого журналистского расследования из Омска с озвученными там доводами и мыслями (без купюр) разместило на своем официальном сайте НП «СРО судебных экспертов» — признанный лидер отрасли по всей РФ (см. здесь).

В своем роде это — эксклюзив.

Действительно, выглядит нелепо, когда, имея на руках массу нестыковок по самым принципиальным для суицида признакам, следователь СКР из ОМ СО Елизавета Лунева (ныне — Никишина) зациклилась на одном «самоповешении». Как единственно возможной версии!

Далее Следком «вопреки» и «несмотря», похоже, подтягивает к скоропалительным выводам своего сотрудника и всю остальную колоритную и неоднозначную фактуру.

Чтобы раздвинуть перед читателями горизонты этого страшного и, одновременно, нелепого происшествия, напомним лишь некоторые моменты из последних часов жизни и смерти Романа Петрова. Этим важным деталям до сих пор, спустя годы, не дана четкая интерпретация следствия. Итак…

В районе 14-ти часов дня 24-го мая 2020 года Роман Петров в хорошем расположении духа прибывает на свою усадьбу в поселок Зеленое поле.

Здесь находится не только летний дом семьи и огород с птичником, но и «производственная база»: площадка для ремонта грузового транспорта, гараж с ямой для обслуживания ТС, контейнеры с автозапчастями — все это является основой бизнеса молодого и успешного ИП Петрова Романа Сергеевича.

До обеда молодой человек побывал в аэропорту, получил груз от партнеров, отправил вахтовиков на смену. В его планах — покормить работников на «базе», передохнуть, спланировать ближайшие рейсы и грузы для водителей, а ближе к вечеру поставить на учет в ГИБДД недавно приобретенную иномарку.

На протяжении всего времени до прибытия в Зеленое поле парень регулярно общался с матерью и отцом. И по делам, и на отвлеченные темы.

— Никаких ноток тревоги, усталости или негатива в его словах не было, — уверяют Светлана и Сергей Петровы. — Все было в пределах нормы, как обычно… Если бы «что», мы бы заметили…

Оснований не доверять показаниям родителей, само собой, нет — зачем им это?!

Тем более, что реальные отклонения от нормы в поведении Романа начались лишь после того, как он прекратил выходить с родными на связь.

Например, прежде чем зайти на территорию «базы» напрямки, Роман делает замысловатый «автокрюк».

Сначала он подъезжает, как обычно, с парадного входа, а затем неожиданно отъезжает, но тут же возвращается «с тылу» — он тайно припарковывается у семейной усадьбы со стороны газпромовской АЗС. Это «задки» территории.

Расположенные здесь ворота выходят на оживленную магистраль, а закрываются они исключительно изнутри.

С этого «маневра» Романа и начинается цепочка «убийственных», с точки зрения родителей, событий и фактов.

Тем не менее, для официального следствия они по-прежнему остаются «необъяснимыми» и «малозначительными».

С большим трудом добытое родителями видео с камер АЗС № 55 в полноразмерном формате позволило приблизить события в масштабном выражении и пролить кое-какой свет на странное поведение погибшего парня. И не только.

На видеозаписи можно разобрать, что в тот момент, когда Роман Петров заходит на территорию базы со стороны Автозаправочной станции, перед ним разбегаются в разные стороны силуэты, как минимум, трех человек.

— Кто они?! — вопрошают родители, но следствие до сих пор не дает ответа.

Петровы же полагают, что их сын мог заметить хищение с территории «базы» и своими силами попытаться противостоять злоумышленникам. В одиночку.

Следствие не слышит ни доводы родителей, ни аргументы адвокатов и судмедэкспертов.

Не видит следствие ничего странного или очевидного и в видеофиксации с камер АЗС.

А ведь кроме «отвлекающего маневра» в исполнении Романа имеется и целая череда других необъяснимых, с точки зрения «суицида», моментов.

Главный среди них — как во дворе усадьбы оказались некие «неустановленные следствием лица». По разным данным, их могло быть «от трех до пяти человек».

Или больше?!

Передвижения неизвестных хорошо заметны на увеличенной копии видео.

Жаль, конечно, что запись с камер слежения АЗС попала в надежные руки лишь спустя время. А внимательно изучать кадры родители и их помощники стали еще позже.

На упреки со стороны следствия, что «потерпевшим тени и движение кажутся», были проведены компьютерно-технические исследования видеозаписей в солидных IT-учреждениях, которые с помощью чувствительных сенсоров подтвердили доводы Петровых.

В версию присутствия «похитителей» и возможного «убийства» на почве разоблачения вплетаются и другие факты.

О них мы уже писали в первой публикации:

— Необычная петля на буксировочном автомобильном тросе…

— Странный выбор крепления на балке высотой в… 4-е метра…

— Остатки свежей не пережеванной до конца пищи во рту…

— Дверь на чердак была подперта с внешней стороны и не так, как это делали «домашние»…

— Видимая глазом «двойная странгуляционная борозда» на шее…

— Пропажа одежды, в которой был Роман в день смерти…

Это не все!

К этому еще следует добавить жесткую критику в адрес действий Следкома и СМЭ-специалистов. На мой взгляд, обоснованную.

— Видеозаписи с близлежащих домовладений своевременно не изъяты…

— Детальная фотофиксация места ЧП произведена не полно…

— Протокол осмотра места происшествия составлен куце, скудно и поверхностно…

— Следователь Е. В. Лунева, со слов очевидцев, лично не присутствовала на «месте преступления» и не могла воочию воспринять все признаки несуразицы суицида…

— Безнадежно утеряны смывы с частей тела Петрова Р. С., потожировые следы, волокна одежды, следы обуви, окурки, отпечатки пальцев…

— Не изъята подъязычная кость…

— Судмедэкспертиза с точки зрения стандартов и регламентов, по версии рецензентов из Москвы, составлена НЕ грамотно…

Еще не все!

С точки зрения Уголовно-процессуального Закона, главный аргумент не в пользу версии СКР это выводы независимых судмедэкспертов, досконально изучивших отчет о вскрытии из омского БУЗОО «БСМЭ» и ряд иных документов следствия.

Мы ссылались на некоторые моменты из рецензий в нашей предыдущей публикации.

Столичные специалисты полагают, что «в нарушение действующих методик и приказов, специально разработанных для инцидентов с повешением», «следователь» Е. В. Лунева «не отразила трупные явления».

«Не полно представлено и описание странгуляционной борозды, троса, петли, что в дальнейшем повлияло уже на качество выводов судмедэксперта в части наличия признаков самоповешения».

«Один к одному» и другая конструктивная критика со стороны коллег-экспертов.

Так, при направлении трупа Романа Петрова для производства СМЭ «следователь» Омского межрайонного Следственного отдела СУ СК РФ по Омской области Елизавета Лунева не дает отдельные поручения судмедэксперту на изъятие подногтевого содержимого, подъязычной кости, одежды, то есть, всего того, что «имеет доказательное значение по делу».

Пожалуй, с этого момента и начнем повествование с использованием вновь полученных сведений о «деле Романа Петрова».

Ниже — ранее обещанное нами «продолжение следует».

Перед нами в подлиннике очередное (третье по счету-!) и свежее по дате проведения альтернативное «Заключение специалистов (комиссионное) № 025421/7/77001/242022/И-16265 от 07.07.2022 г. — г. Москва».

В ней представлены изыскания по «делу Романа Петрова» двух экспертов АНО «Центр медицинских экспертиз» из Федерации судебных экспертов.

Без каких-либо оценочных суждений и стилистически окрашенной лексики, которые присущи нашему изложению, они, тем не менее, учиняют очередной разгром «следователю» Елизавете Луневой (ныне — Никишиной) и своей в силу должности «коллеге по цеху» — судмедэксперту Елене Бондаренко из БУЗОО «БСМЭ».

К примеру, возьмем ответ на вопрос № 16 из вышеуказанного комиссионного заключения:

«Наступила ли смерть на месте обнаружения трупа или в другом месте, изменялась ли поза трупа после наступления смерти, если да, то как и через какое время после наступления смерти»

Каждая часть взаимосвязанной вопросительной конструкции чрезвычайно важна для понимания, что перед профессионалами — «самоповешение» или все же «убийство»?!

Москвичи на нашу интерпретацию дилеммы прямым текстом не отвечают, но указывают на ряд принципиальных моментов, которые не позволяют им трактовать события в Зеленом поле исключительно, как суицид.

Что же принципиально важное отмечают эксперты в своем «отчете».

»…крайне «лаконичные» осмотр места происшествия и описание трупа не позволяют установить или опровергнуть факт перемещения трупа или изменения позы трупа»…

»…описание трупных пятен на месте обнаружения трупа «дефектное» и подвергает сомнению факт их обнаружения»…

«…столь выраженное развитие его (окоченения — прим. автор) за 4 часа технически не возможно»…

Указанное в документах следствия «время восстановления окраски трупных пятен» соответствует давности обнаружения трупа в 24 часа, тогда как вскрытие было произведено через 4 часа после смерти, что «автоматически подвергает сомнению достоверность проведенных измерений»…

«Таким образом, при определении времени наступления смерти ориентироваться на трупные явления, описанные на трупе на месте происшествия невозможно в связи с их противоречивостью и сомнительной достоверностью».

Вот так.

Дальше — больше.

Эксперты с указанием на сведения и цитаты из заключения эксперта Бондаренко Е.А. и на результаты судебно-гистологического исследования пишут:

«Таким образом, описательная часть Заключения эксперта № 1427 БУЗОО БСМЭ, а именно:

макроскопическое описание странгуляционной борозды и ее описание в судебно-гистологического исследования от 08.06.2020 г. по вопросу прижизненности противоречат друг другу…»!

Главная мысль выводов СМЭ выделена не нами.

А если учесть, что странгуляционных борозд на шее гр. Петрова Р.С. было… 2 (две-!), то, выясняется, что вторая возможность механической (насильственной -?!) асфиксии вообще никак не описана и гистологический материал с нее взят не был?!

При таких скандальных вводных в «деле Романа Петрова» и в «заключении эксперта» Бондаренко Е.А. не понятно становится… практически все!

Именно поэтому версия о том, что парень был сначала задушен, а потом повешен с инсценировкой суицида, на мой взгляд, становится (или должна стать) приоритетной. Как минимум.

Честно говоря, грустно все это читать, писать, анализировать….

Мысли одолевают не личностного и не кадрового, а мировоззренческого плана:

— Зачем мы пришли в этот мир? С какой целью? С какими помыслами? Что оставим после себя?..

Вот объясните мне, зачем браться и выполнять от имени Государства работу, если ее результаты «лаконичны», «дефектны», можно предположить, «ничтожны» и абсолютно «не пригодны» с точки зрения профессионалов.

В связи с этим ответ на вопрос № 15, видимо, расставит все точки над «i». Для тех, кто еще сомневается.

«Возможно ли было повешение потерпевшего Петрова Р.С. при обстоятельствах, установленных следователем в ходе следственного эксперимента…?»

Ответ.

«В ходе следственного эксперимента от 08.02.2021 г. была доказана, пусть и с техническими трудностями, возможность закрепления петли в том положении, в каком было указано родителями погибшего. Однако, следствием не показано каким образом гр-н Петров Р.С. без создания искусственного возвышения посредством мебели или других предметов окружающей обстановки мог дотянуться до петли, просунуть в нее голову и осуществить «полное» повешение, при котором ноги не касаются пола».

Как говорится, от чего ушли, к тому и пришли…

В целом, надеюсь, это-то понятно читателю, что выводы экспертизы не столько проливают свет на обстоятельства смерти Романа Петрова, сколько «гвоздят» профпригодность омских специалистов:

»…отсутствие других признаков асфиксии — косвенно свидетельствуют о недостаточной подготовке эксперта, производящего исследование трупа по данному виду насильственной смерти»…

Или вот еще пассаж:

«Путаница» возникла из-за крайне лаконичного и не информативного описания странгуляционной борозды судебно-медицинским экспертом, проводящим исследование трупа, по-видимому, придерживающегося «шаблона» и не знакомого с судебно-медицинской литературой по данному виду смерти, на что указывает «описание» им только отдельных признаков механической асфиксии, не подтверждаемых судебно-гистологическими исследованиями»…

Как-то так.

О том, как следователи из омского Межрайонного СО и эксперт Бондаренко Е.А. изящно прикрывали друг друга в противостоянии со столичными специалистами, мы прекрасно помним.

Следствие не изымает, не приобщает к делу и… «теряет» одежду «гражданина Петрова Р.С., 11.05.1996 года рождения», а эксперт берет грубое нарушение УПК РФ на… себя.

Следствие «забывает» дать указание, чтобы при вскрытии были изъяты подногтевое содержимое, подъязычная кость трупа, а судмедэксперт, аттестация которой и без того трещит и хромает, и «рада стараться» — выдает результат о состоянии аффилированной с суицидом «подъязычки» методом… пальпирования.

«Закрыв глаза».

Это что касается «технической стороны» следствия.

Еще бОльшие страсти и сложности разыгрались вокруг двух непосредственных свидетелей «суицида». Работники ИП Иван Обухов и Павел Райхель трудились в тот день на территории «базы».

И… «ничего не видели»!

При этом их показания начинают меняться и трансформироваться под воздействием тех сведений, которые крупица за крупицей добывают родители Романа и их импровизированная «следственная группа».

Изначальная позиция «работяг» — «трудились в гараже», «света белого не видели», «никуда не отлучались», «ничего за пределами гаража не видели».

После того, как в руках у Светланы и Сергея Петровых оказалось видео с АЗС№ 55, стало понятно, что тот же Райхель в обозначенный его показаниями период времени выезжал куда-то со двора «базы».

За рулем «КАМАЗа».

Предъявили запись — тогда мужчина вспомнил, что действительно, «выезжал». Дескать, «перегонял машину с места на место».

Не более.

Потом увеличили АЗС-запись и стали видны перемещения по территории усадьбы «неустановленных следствием лиц».

Как раз в тот момент, когда Павел Райхель движется на грузовике и даже — рядом с ним. На видео, которое демонстрируется при допросе, водитель перемещения людей отчетливо видит и подтверждает это под Протокол, а вот в тот день…

— Не видел!

Родители подозревают, что странности не в особенностях кругозора и памяти водителя, а в его голове — «он что-то скрывает».

Аналогично складывается ситуация и с Иваном Обуховым.

В своих показаниях он тоже не видел на дворе «базы» посторонних. Хотя данные полиграфа не делают эти заявления безукоризненными.

Обухов путается даже в том, сколько раз в день смерти он видел Романа. И главное — когда он впервые узнал о смерти своего молодого работодателя. Между тем, эта информация оказалась крайне важной.

С ней тесно переплетается одна из самых запутанных интриг этого неоднозначного расследования.

Путем подомового опроса населения п.Зеленое поле адвокатами Петровых было документально установлено следующее.

О смерти Романа отдельные жители поселка узнали еще в… 16 или в 17 часов дня, то есть, в то время, когда их сын еще не был даже обнаружен родителями на чердаке дома!

И тому есть удостоверенные свидетельские показания.

Данный факт также не вписывается в картину «рядового суицида», а потому в дальнейшем всячески скрывается, видоизменяется и вымарывается… следствием.

И делается это таким примитивным и наглым образом, что вселяет в чету Петровых вселенское неверие силовикам.

Судите сами.

Лишь в начале июля (9 числа) Светлана и Сергей Петровы впервые узнают о том, что гражданке Сырбу О.П. — матери Володи Кайдаша (местного жителя, хорошего знакомого Ивана Обухова) стало известно о трагических событиях с Романом еще в… 5 часов дня!

Как пояснила женщина, она узнала об этом от сына, а тот — от Обухова.

Как законопослушные граждане, супруги тут же идут с данной информацией в Следком — дескать, стал известен важный факт, просьба задокументировать, снять показания и разобраться.

Дважды допрошенная следователями Д. В. Ерохиным и В. В. Пеньковым свидетель Сырбу подтверждает то, что ранее озвучила адвокатам Петровых и супругам лично.

Слово в слово.

Каково же было удивление и шок у родителей, когда из материалов дела эти показания… пропали!

Пришлось возмущаться, жаловаться, ругаться, писать, звонить, бить во все процессуальные и этические колокола…

Важные, с точки зрения расследования, бумаги с трудом нашлись, но лишь после того, как купированные материалы, судя по отметкам, уже побывали на проверке в Прокуратуре Омского района и в контрольном управлении областного СКР.

Как сейчас понимают эту «пропажу» супруги Петровы, показания сельских жителей Сырбу и Кайдаш не вписывались в стройную «суицидальную» картину происшествия, и поэтому их тупо «выбросили» на время из материалов дела. А потом, видимо, по небрежности забыли вложить обратно.

Что и обнаружили крайне дотошные и щепетильные потерпевшие.

Но и это еще не все с метаморфозами в стенах Омского межрайонного Следственного отдела СУ СК по Омской области.

Спустя какое-то время в одном из томов «дела Романа Петрова» обнаруживается Протокол допроса гражданки Сырбу, исполненный… ранее той даты, когда женщина была обнаружена, как ценный свидетель, силами доверителей четы Петровых!

Выходит, по версии потерпевших, что следствием была предпринята попытка дезавуировать ту ниточку, которая, возможно, могла повернуть ход расследования в иное русло и при должном подходе привести к преступникам или их пособникам.

В 20-х числах июня альтернативную бумагу оформил эксперт-криминалист ОМ СО Ринат Ахатович Дощанов, собственной персоной и подписью

Можно представить, какие чувства испытывали от таких ухищрений и проделок силовиков люди, потерявшие сына и надеявшиеся на грамотное расследование и человеческое отношение к себе и к памяти своего сына. И какие мысли их тогда одолевали…

То, что был совершен подлог с использованием служебного положения (ст. 292 УК РФ), а, может, и злоупотребление должностными полномочиями (ст. 285 УК РФ) граждане не сомневаются. И даже обосновывают свою уверенность.

Во-первых, во время ознакомления с материалами дела июньского опроса свидетелей Кайдаш-Сырбу физически не было. Значит, они появились позже, но датированы бумаги ранее того момента, когда Петровы получили доступ к томам дела.

Во-вторых, после, якобы, опроса в исполнении Дощанова были еще два следственных действия с той же гражданкой Сырбу О.П. (21.07.2020 г. — следователь Пеньков В.В. и 18.08.2020 г. — следователь Ерохин Д. В.), где она подтверждает сведения, которые она ранее озвучила юристам Петровых.

То есть, свидетель узнала о преступлении в отношении соседа Романа в районе 17-ти — около 18-ти часов.

Не позже.

Если бы в материалах дела уже лежал сомнительный «дощановский» опрос, где женщина дает иные показания, то и следователь Ерохин, и следователь Пеньков, как добросовестные офицеры и опытные сыщики, обязаны были задать ей вопрос:

— А почему Ваши слова идут вразрез с содержанием документа, который был ранее получен нашим сотрудником и удостоверен Вашей подписью?

Но ведь на это важное противоречие почему-то никто из сотрудников Следкома тогда не обращает внимания, не указывает на него и его не разрешает.

Значительно позже в дело вступает заместитель руководителя Омского МСО СУ СК России по Омской области майор юстиции Лазо С. С.

Он быстро «латает дыры» за своими подчиненными, передопрашивая сначала мать (Сырбу О.П.), а затем и сына (Кайдаш В.И.).

Цель «дополнительных допросов», как я это понимаю, не установить истину, не раскрыть преступление, а сгладить и убрать возникшие у следствия противоречия.

Владимир Кайдаш неожиданно заявил (или просто подписал -?!), «что о смерти Петрова Р.С. я узнал, как я говорил раньше, от Обухова Ивана… около 20 часов».

Теперь все согласуется!

Промеж собой.

Сломалась под напором «зачистки» и гражданка Ольга Сырбу.

Видимо, устала давать одни и те же показания. Дала другие, после чего вызывать женщину и ходить к ней домой следователи СКР, видимо, перестали.

Впрочем, так себе «воспоминания»:

«По времени это было около 20 часов, точно я сказать не могу, так как на время я не смотрела, но на улице в тот момент уже стало темнеть».

Вот оно как.

Честно говоря, если бы речь «про смеркаться» шла применительно к дате допроса (15.11.2020 г.), то показания можно принять за «чистую монету».

Однако, события, о которых говорит женщина, датированы концом… мая!

О каком «стало темнеть» пишет следствие? Видимо, майор С. С. Лазо в силу занимаемой должности и звания это прекрасно понимает, поэтому наносит контрольный вопрос в уставшую и поникшую голову свидетельницы:

— Ранее вы давали показания, что узнали о смерти Петрова Р.С. от своего сына около 17 часов. Вы можете это как-то объяснить?

Да запросто!!!

— Вы знаете, я сидела вспоминала и поняла, что это было позже, а именно около 20 часов, при этом более точно я сказать не могу…

В этих дополнительных показаниях в исполнении Сергея Лазо все прекрасно.

Особенно формула «вспоминала и поняла» — мимо такой фразы не прошел бы ни один уважающий себя следователь. «Вспомнить» можно только то, что реально происходило и осталось в памяти, а вот «понять» можно, например, что от тебя чего-то очень сильно хотят и, похоже, не успокоятся, пока не получат.

Своего.

Впрочем, эти нестыковки и натяжки в исполнении следователей Д. В. Ерохина, В. В. Пенькова и С. С. Лазо переплюнул местный эксперт-криминалист Р. А. Дощанов.

Умудриться переопросить столь важных свидетелей и так запутать следы перед коллегами и потерпевшими — здесь нужна особая сноровка.

— Вывод напрашивается только один, — полагает Светлана Петрова, — Объяснения Дощанова могли быть исполнены позже и вложены в материал дела «задним числом».

Каково?!

Знать и ощущать всеми фибрами души, что тебя, потерпевшую по уголовному делу, мать, лишившуюся сына, откровенно «динамят» и «водят за нос».

Да при этом еще и пытаются выставить тебя в дурном свете и в неприглядной роли. Жалобщицы.

Я просто поражаюсь выдержке, стойкости и самоотверженности этой хрупкой на вид Женщины.

Да и Отца тоже.

Видимо, будет уместным привести комментарий, который Светлана Петрова («МАМА») дала к нашей первой публикации на портале БК55. Озаглавлен пассаж или точнее сказать «крик души» Матери, потерявшей Сына, так — «ГДЕ НАЙТИ СПРАВЕДЛИВОСТЬ?».

В точку…

«Мы потеряли сына, это непополнимая утрата для нашей семьи. Сердце разрывается на части!!!

Наш сын самый, самый любимый, добрый, честный, справедливый и отзывчивый… можно продолжать до бесконечности… человек, и кто-то останавливает его жизнь, сам он этого не делал, и это подтверждается многими фактами, его убили… это преступление и оно должно быть наказано.

Мы доверяли нашим «правоохранительными органам» и всячески стараемся им помогать в расследовании убийства нашего сына, но они с огромным усилием стараются сделать все наоборот — это так страшно, жить в стране, где тебя могут растоптать не только враги, но и «защитники»! Вот уже более 2-х лет мы стучимся в «закрытые двери», нас не слышат, не понимают, не хотят видеть.

ЭТО ЖЕСТОКО!

Я, мать, и жизнь сына это самое главное в моей жизни.

Я подарила ему жизнь, а он мне смысл этой жизни, теперь его нет, кто-то всё разрушил, но я должна защитить своего сына хотя бы самым малым, тем, чтобы найти убийц. Мы видим, что Следственный комитет даже не пытается это сделать.

КТО ПОМОЖЕТ?

Очень больно, нашему горю нет предела, нам не хватает нашего сыночка. С каждым днем всё тяжелее, это БОЛЬ, от которой нет лекарства. Но наш сыночек всегда рядом с нами, каждую секундочку, теперь он наш Ангел-хранитель!!!».

Нет слов.

Между тем, из всей череды «провалов» и «несуразностей» в исполнении действующих сотрудников омского Следкома напрашивается только одна мысль.

А именно.

С первых минут расследования идет сознательное и организованное противодействие всем попыткам родителей Романа Петрова докопаться до истины и найти виновников смерти своего сына.

Потерпевшим супругам приходится трудиться (точнее, воевать -!) на два фронта — самим искать доказательства версии убийства сына, и самим же срывать планы следствия по уничтожению и дезавуированию улик, которые мешают Следкому это дело окончательно выхолостить, обезличить и … «похоронить»!

Не без оснований Петровы сейчас подозревают, что и другие важные бумаги и документы могли с тем же успехом… «потеряться».

Если Протоколы граждан Сырбу и Кайдаш с трудом, но «нашлись», то другие могли исчезнуть раз и навсегда, канув в Лету.

Ничего удивительного!

Это уже мое личное мнение. Я исхожу из того, что подобных нестыковок только по «делу Романа Петрова» масса. Озвученный выше эпизод, скорее всего, лишь один пример… узаконенной фальсификации. А если вникать, то их может обнаружиться и с десяток.

Или даже поболее.

Все равно в омском Следкоме этими нарушениями УПК и УК РФ сильно не заморачиваются. Здесь это, на мой взгляд, в привычке вещей — обыденность, рутина, привычка, казенщина.

«Омский филиал» Управления СК России и сам «выше крыши» завален жалобами и заявлениями «о фальсификациях» в исполнении коллег-смежников.

Омичи сталкиваются с сотнями формальных проверок, отписок и разваленных не возбужденных уголовных дел, где фигурируют «левые» подписи, фиктивные Протоколы, слепые очные ставки, подложные заявления, примитивные экспертизы…

Преступления есть, а наказания… — нету!

Все это порождает в «людях в погонах» безнаказанность, беспринципность, своеволие, нигилизм и беспредел.

А из этого проистекает и своего рода теневая логика:

Если фабрикация — вещь регулярная, официально признанная в омском Прииртышье, то почему бы и нам самим этим «инструментом» не побаловаться?! Если другим с рук сходит, то и нам отказывать себе в этом удовольствии не резон.

Игра с протоколами и датами допросов-опросов гражданки О. П. Сырбу завершилась тем, что женщина… сдалась на милость победителям.

И, по сути, поменяла свои первоначальные показания.

— Скорее всего, ее запугали, запутали… Она могла элементарно устать от такого назойливого внимания, граничащего с прессингом и программированием, — мысли Светлан Петровой о причинах сомнений соседки в достоверности своей памяти, по-моему, не далеки от истины.

Когда приспичит, следователи знают, как им действовать и как им добиться своего — не мытьем, так катанием.

Или вот еще одна «кладезь» для внимания местных «пинкертонов».

К примеру, были ли исследованы до конца личности мужчин, которые возможно причастны к событиям 24-го мая 2020 года в поселке Зеленое поле?

Отнюдь… Совсем… Совершенно… Нет!

Даже их вероятностный список с указанием Ф.И.О. и телефонных контактов собран усилиями и по инициативе супругов Петровых и их помощников-доверителей.

Может, совпадение, но аффилированных с событиями вокруг «суицида» граждан набралось, как раз, с десяток. Именно такое количество «неустановленных следствием лиц» было указано в допросе одного из свидетелей по делу.

Друг Романа по учебе и по поездкам за рубеж, не будучи очевидцем событий, оказался хорошо информирован о том, что происходило в тот трагический день на усадьбе.

Так вот, граждан, которые так или иначе могли быть в тот злополучный день в районе дома № 18 по улице Зеленое поле, значится в количестве 9-ти человек.

Не менее, а, может, даже и более.

Это бывшие и нынешние работники, их родственники, друзья, знакомые…

Есть среди этого перечня и морально неустойчивые, и судимые, и рецидивисты до мозга костей, есть и персонажи с говорящими для данного дела… фамилиями!

Тем не менее, до сих пор в материалах дела нет анализа «стержней» на данных лиц из Информационного центра УМВД, ни психолого-социальных «портретов» и характеристик этих персонажей.

Нет и самого важного — детализации-биллинга их телефонов с привязкой к местным базовым станциям.

Короче говоря, нет ни «первичных установочных данных», ни их сопоставления на предмет прямого родительского вопроса:

— А могли ли?!

Пока следствие под натиском жалоб, запросов и публикаций разворачивается на новую процессуальную стадию отрицания, попробуем выполнить часть работы Следкома.

Хотя бы в отношении тех двух свидетелей, которые, как это точно установлено, были в тот день на месте ЧП.

Это работники ИП Петров Р.С. — водитель Павел Райхель и разнорабочий Иван Обухов, который при всех своих недостатках и вредных привычках ощущал себя в загородной вотчине, если не полноценным хозяином, то членом семьи.

Точно.

Начнем с гражданина Райхеля.

В свое время он был тесно дружен с правоохранительными органами. Мужчина этого никогда не скрывал, а при случае даже намекал на некие родственные с этими органами отношения.

Никто не стал выяснять их реальность, близость, персонализировать в именах и фамилиях.

Ошибка это следствия или на самом деле лишний объем информации — я судить не берусь. Лишь констатирую, что в этом вопросе у СКР «поле не паханное».

Райхель оказался единственным из свидетелей, чьи первоначальные показания, взятые на месте происшествия, … отсутствуют в деле!

Они исчезли…

Между тем, не один человек видел, как Павла опрашивали в машине силовиков. Под запись.

Позже ситуация повторилась, но в более усложненном УПК-варианте.

Когда припертый к стенке вопросами Сергея Петрова, Райхель, как говорят силовики, «поплыл» и стал путаться в показаниях, неожиданно выяснилось, что гражданин вне… правового поля!

Ему, дескать, «не разъяснили прав», «не позволили пригласить адвоката», на него, оказывается, «давили» (это при живом-то следователе-!).

В связи с чем первоначальный Протокол, как документ, лишился своей юридической силы, а гр. Райхель получил фору, так как имел время и возможность подготовиться к ранее озвученным и поставившим его в тупик вопросам.

Повезло?!

Напарник Райхеля по работе в день трагического ЧП Иван Обухов не из местных.

Родом он с Дальнего Востока или Приморья, сам он малой Родиной называл Хабаровский край (информация от соседей по Зеленому полю — автор).

Мужчину семья Петровых буквально подобрала с омской улицы — приютили, обогрели, дали кусок хлеба и работу.

Обосновавшись на усадьбе, Иван топил дом, ухаживал за деревьями, наводил чистоту во дворе, сторожил территорию, где складировался большой объем материально-технических ценностей — автозапчастей и машин. Исправно получал за это заработную плату.

И кров.

Никогда о своей прежней жизни и своих «подвигах» Обухов не распространялся.

Лишь «под градусом» в нем проявлялись все черты человека с «зоны» — в повадках, в жестах, во взгляде, в интонации голоса, в характерном сленге.

После рюмашки-другой он с легкостью переходил на «феню».

Сейчас частным порядком имеется информация, что гражданин Обухов, вроде как, ранее был судим.

Отбывал срок. И не один раз.

Проходил даже по делу «об убийстве», но остался в ранге свидетеля. Возможно, у следствия и тогда не хватило доказательств о его причастности к тяжкому преступлению.

На словах, Иван всех своих радетелей Петровых (и не только их) «уважал, любил и обожал». Так ли это было на самом деле — загадка.

Как говорится, «чужая душа — потемки».

Тем более, что Обухов мог затаить на хозяев (точнее на отца Романа) тайную обиду. Возможно, первопричиной этого скрытого неравнодушия к Сергею Петрову стали взбучки, которые тот не раз устраивал своему «управленцу».

Иван, будучи «под градусом», мог заснуть в самых неподходящих местах. При этом дрема забывал на кухонной газовой плите еду, которую изредка готовил себе, а чаще — сторожевой собаке.

Два или три раза Петровы каким-то чудом спасали свое добротное хозяйство от пожара и полного выгорания.

Впрочем, внутренний интерьер, техника и мебель иногда подлежали ремонту. Но чаще — замене.

Во избежание полного краха оставшиеся в рабочем состоянии агрегаты снесли в одну комнату. Для сохранности.

На Обухова, естественно, каждый раз обрушивалась волна нелицеприятных упреков. Учитывая, что подобная ситуация была не единожды, мужчина из категории «себе на уме», вполне мог затаить обиду и даже лелеять чувство мести.

С Петровым-старшим ему физически было не совладать, но ведь «под рукой» всегда был… Петров-младший.

Все эти факты, обсуждения, предположения, мотивы до сих пор вне поля зрения официального следствия.

Как и многие другие смежные моменты.

Например, причастны ли к трагическим событиям вокруг Романа Петрова те лица, кто, по всей видимости, регулярно совершал хищения с территории его «базы»?

Тоже — вопрос в воздух.

Следствие посчитало, что выявленный самими потерпевшими эпизод кражи запчастей 29.05.2020 года у Петровых, не относится к трагическим событиям, случившимся ранее.

При этом точно установлено, что 19 мая, 21 мая и 23 мая воришки сновали вокруг усадьбы Петровых в поисках возможности поживиться.

Были очень злы, что время идет, а им не удается разжиться за чужой счет.

— Почему аналогичная ситуация с организацией кражи не могла произойти, например, 24-го мая?! — достаточно обоснованных доказательств супругам Петровым не представлено.

Вообще.

Более того, вместо «организованной группы лиц по предварительному сговору» по эпизоду с кражей у Петровых в итоге проходит… один похититель.

Гражданину Сырцову С. О. («Ширцову» в транскрипции уголовного розыска из ОМВД Омского района) вменили ч.3 ст. 158 УК РФ и дали условный срок. Подельники, которых отчетливо видно на видео с места кражи невооруженным глазом, их Ф.И.О., личности, круг интересов и прежних «достижений» — вся эта важная информация осталась за пределами досягаемости четы Петровых.

И, как само собой разумеющееся, вне интереса следствия из омского СКР.

Учитывая, что на каждый том «дела Романа Петрова» приходится «жалобная» переписка двумя объемами бОльшая, то излагать в негативном ключе эту эпистолярную сагу можно до бесконечности.

Но у нас задачи «критиковать ради критики» нет.

Хочется уловить главное и показать, как с течением времени вопросы, своевременно поставленные потерпевшей стороной перед следствием, не разрешались, а еще больше запутывались, каждый раз давая супругам Петровым повод насторожиться, недоумевать, оппонировать…

В конце концов, закономерно, что все это выросло и укоренилось в обоснованное чувство недоверия.

Показательный момент, который мы уже приводили в первой публикации.

Детализация и биллинг телефонных соединений возможных участников преступления были получены следствием 23.09.2020-го и переданы потерпевшей стороне сутки спустя, на носителе с элементами правки содержимого в «свойствах файла» от 24.09.2020-го года.
Некие не понятные и не заверенные никем «коррективы» были внесены в документ в 8 часов утра.

Родители и их адвокаты не верят в «сбой системы» или «особенность часовых поясов», чем пытались обосновать сей факт в Следкоме. Учитывая, какое количество нестыковок преследует каждый шаг сотрудников СКР, Петровы уже никому и ничему не верят, а, по возможности, перестраховываются, «стелют соломку» и «дуют на воду».

Поэтому, когда им в последующем передали распечатку телефонных соединений из ТЕЛЕ2 в формате никем и ничем не заверенных листов, они встали в позу.

Имели право и основания!

Каково же было их удивление, когда через день им принесли эти же не первой свежести страницы со штампом «КОПИЯ ВЕРНА».

— Разве это так делается? — с болью и обидой в голосе комментирует ситуацию мама Светлана. — Этот штамп можно поставить где угодно. Они продаются в «канцтоварах» и «бухгалтерии». А где данные должностного лица, его роспись и контактный телефон?

Трудно не согласиться — требований к юридической чистоте документов никто не отменял, пусть и применительно к омскому Следкому.

Даже, наоборот!

Следственный комитет России обязан в этом вопросе задавать тон, подавать пример и всегда быть на высоте.

«Нельзя объять необъятное» — этот принцип умозрительного литературного персонажа Козьмы Пруткова очень точно отражает суть и нашей ситуации.

Словесно исполосована груда Интернет-пространства, а многое еще так и осталось за пределами нашего повествования.

По-прежнему требует ответа от следственного ведомства и наш главный вопрос — «Кто убил Романа Петрова?». Впрочем, с каждым озвученным фактом и сомнительным эпизодом мы становимся в своих поисках на шаг или два ближе к цели.

К тому же, это далеко не все, что имеется в нашем эксклюзивном «багаже», и что еще пренепременно окажется в руках альтернативного расследования.

И на наших страницах.

Чтобы не быть голословным, приведу такой факт. В день трагического ухода Романа Петрова на одном из внешних подоконников первого этажа дома-усадьбы образовался некий след от обуви. Родители заметили продавленный металл и характерный отпечаток от подошвы лишь на следующий день, но запечатлеть его не успели — на утро подошву смыло севшей на железо влагой из тумана.

Вот если бы следователь СКР или его напарник — криминалист обратили внимание.

Когда надо.

Возможно, кто-то до поры до времени прятался в доме или, может, таким образом срезал себе путь за пределы усадьбы, дабы остаться никем не замеченным.

Как вариант…

И подобных «мелочей», оставшихся за пределами профессионального внимания следкомовцев — масса. Не исключено, что «делом Романа Петрова» из Омска заинтересуются не только столичные и новосибирские судмедэксперты, не только омские экс-опера и экс-следователи, адвокаты, правозащитники.

Мы рассчитываем, что посильную помощь своим коллегам окажет и главк Следственного комитета России в лице самого Александра Бастрыкина или его замов!

Надеемся на адекватную реакцию полковников и генералов из СКР!

P.S.

Частично озвученная в данной публикации информация имеется в многочисленных ходатайствах Светланы и Сергея Петровых, а также их юристов в адрес следователей Омского межрайонного Следственного отдела СУ СК России по Омской области. Руководства СКР, Генеральной прокуратуры РФ.

Ходатайства регулярно рассматривают и удовлетворяют, где в полном объеме, где в усеченном виде, но лучше от этого заявителям не становится — бумаги ложатся на стол следователей «мертвым грузом».

И лежат там, пылятся месяцами.

Без движения…

P.P.S.

Из крайней жалобы Петровых на «работу» Омского межрайонного Следственного отдела СУ СК России по Омской области.

«С возобновления следствия по делу и до сегодняшнего дня прошло более 4-х месяцев, за это время уже сменилось 2 следователя. При этом не проведено никаких мероприятий, направленных на установления действительных обстоятельств наступления смерти Петрова Р.С.».

Лучик надежды измученным безвестностью родителям подарил следователь Соловьев А.А. — у этого сотрудника дело некоторое время находилось в производстве.

После возобновления.

Он, по мнению Светланы и Сергея Петровых, «изучил это сложное дело и начал было активно заниматься его расследованием»:

— Однако, уголовное дело у Соловьева тут же изъяли, — сетуют Петровы, — и передали другому следователю — Пенькову В.В., со слов которого нам стало понятно, что работа по делу не ведется, а точнее она… саботируется!».

(продолжение следует)

Александр Грасс, Виктор Омский,

 г.Омск — Омский район — р. ц.Тюкалинск

Источник: СМИ «ИА АЛЕКСАНДРА ГРАССА»