Безжалостный манипулятор Кучегура якобы угрожал ни о чем не подозревающей супруге самоубийством.

28 ноября в Кировской районном суде состоялось очередное, заключительное слушание по уголовному делу бывшего инспектора омского полка ГИБДД Алексея Кучегуры и его экс-супруги, руководителя межрайонного отдела судебных приставов по особым исполнительным производствам Юлии Весны, на коем посту, к слову, она трудится и по сей день.

На этом заседании обсуждалось, главным образом, два вопроса, которые уже всплывали в ходе рассмотрения дела и о которых упоминал БК55: передача денежных средств Кучегуре потерпевшей Шпаковой, и переписки госпожи Весны со своим теперь уже бывшим супругом.

И если по первому вопросу все понятно: факт передачи денег был, это подтверждается как банковскими документами, так и личной перепиской потерпевшей с Кучегурой, то по второму — все менее тривиально и даже драматично.

Благодарю господина Антюхова за то, что обратил внимание на эти материалы, они подтверждают мою правоту», — высказалась Юлия Весна в адрес потерпевшего, вынесшего на свет эту переписку.

Стоит обратить внимание на объяснения госпожи Весны, которые сводятся все к тому же: «не виноватая я, он сам пришел, я знать ничего не знала». Что ж, пока в суде не доказано обратного и не вынесен приговор, у нас в стране, как известно, действует презумпция невиновности. Хотя мы, наблюдатели, имеем полное право составить собственное мнение и на основе озвученного сомневаться в аргументах госпожи Весны.

В целом, показания госпожи Весны более-менее повторяли ранние, дополняясь разве что деталями, придающими объема и красок общей картине.

Вновь всплыл вопрос вложения Кучегурой средств в табачный бизнес, который должен был принести неимоверную прибыль, способную покрыть, в частности, услуги дизайнера для оформления приобретенной четой квартиры. Тут, в частности, вновь прозвучала фраза госпожи Весны о том, что, по ее мнению, «если деньги вкладываешь — они приносят прибыль» — потрясающий идеализм касательно реалий ведения бизнеса из уст высококвалифицированного судебного пристава, который, к слову, на момент «вложения средств» и не задумывалась, по ее собственным словам, о законности продажи немаркированной табачной продукции.

Впрочем, как выяснилось на этом заседании, супруга все-таки была категорически против такого рода бизнеса.

Да и в целом, эта честнейшей души девушка была против всего. И против нелегального бизнеса, и против долгов, осведомленность о которых уже никто не отрицает, лишь добавляя, что узнала о них далеко не сразу и не в полном объеме, и против мероприятий, вроде кредита… И еще против сфальсифицированного письма-уведомления от судебного пристава, которое она выдала муженьку,  и к которому мы еще вернемся позже.

В силу специфики своей работы, своего воспитания, всегда знаешь, что долги нужно возвращать.

Кучегура никогда мне не рассказывал о своих делах, даже если я начинала спрашивать, он мне говорил, что крутится, вертится и если что-то говорить, то получаться не будет. О том, что он вложился в этот сигаретный бизнес он мне сказал, но ни о каких долговых обязательствах».

Нет, он мне вообще не обозначал (сколько был должен и сколько с него требовали). Я спрашивала, если в рассрочку, то когда, какие суммы. Он мне ничего не говорил. Он говорил, что это не твои заботы.

При этом он обращался за помощью к супруге, убеждал взять кредит и, кроме того, угрожал самоубийством.

Страдания Кучегуры и намерения его покончить с собой подтверждались перепиской.

Как мне мой бывший муж говорил, любая другая жена помогла бы мужу, а с тобой никакой каши не сваришь, ты ни на что не способна. Он много раз говорил, что пойдет повесится, и что его могут покалечить, и убить, и что за семью переживает. Я видела, что он переживал, даже к специалисту обращался, проходил курс лечения. Я видела, да, он так все это убедительно показывал. Не было никакой доли сомнения, что он говорит неправду».

Какая трогательная забота, учитывая, что все это «не ее заботы». Ох уж эта пресловутая убедительность «велеречивого оратора» Кучегуры. Впрочем, исходя из эмоциональной переписки супругов складывается отчетливое впечатление о том, что Кучегура действительно переживал. По своему.

Сложно характеризовать это как рефлексии, ибо они предусматривают анализ происходящего и выводы, но некоторые моральные страдания так или иначе определенно испытывал.

• Ю: ты сейчас где?
• А: машину продаю.
• Ю: ты за мной заедешь?
• А: не отпускают.
• Ю: стремимся к лучшему — не получается.
• А: любимая, я так не хотел.

• Ю: есть новости?
• А: может мне его просто грохнуть и дело в шляпе?
• Ю: это будет без толку, только хуже будет.

• Ю: написала, чтобы тебя не задерживать и не обременять ожиданием
• А: я всегда в обременении и ожидании
• Ю: тяжело тебе.

Примечателен также инцидент с поездкой в Новосибирск.

Это была поездка на выходные дни. Как-то вечером приходит с работы, говорит давай в выходные дни съездим с детьми в Новосибирск, в зоопарк, в аквапарк. Я спрашиваю, зачем такая срочность, будут у детей каникулы, соберемся и поедем. А он прям так настаивал…

У меня даже мысли не было, что эта поездка неспроста.

И только лишь когда в августе Названов (один из потерпевших) приехал к моим родителям, он для меня открыл другую интерпретацию этой поездки. Оказывается мы ездили в Новосибирск для того, чтобы сделать ребенку операцию на головном мозге. Я была в шоке от того, что говорил Названов. Мало того, что у нас оба ребенка слава богу здоровы, так на работе оказывается еще складывались ребенку на операцию».

Словом, не гаишник, а поистине криминальный гений и мастер тонких манипуляций. А взрослой, трудящейся на важном посту в силовых структурах девушке даже в голову не пришло, что что-то не так. На это же, к слову, всячески давил и адвокат госпожи Весны.

— В переписке он дважды говорит о самоубийстве. Вы правда опасались за него?

— На тот момент конечно. Сейчас уже не знаю, какое-то беспокойство с его стороны, либо это было частью его игры, чтобы меня морально задавить. Потому что я отказывалась… он пытался заставить, чтобы я кредит пошла взяла, либо помогла ему оформить какое-то письмо как от пристава, а я отказывалась. Говорил, что я эгоистка, что думаю только о себе, не беспокоюсь по поводу того, что у него проблемы».

Уговаривал на создание этого письма свою супругу Кочегура почти две недели, потому что, по словам оной, она категорически отказывалась.

Что касается письма, уведомления, не знаю как его назвать, поскольку оно никакой юридической силы не несет. Говорил, что ему нужно как-то прикрыться, как он сказал, от этих людей, через два дня у него будут денежные средства, поэтому ему нужно просто это показать, что у него эти деньги будут якобы от продажи какого-то имущества.

Примечательно, что если вопрос о том, согласен ли он с показаниями бывшей супруги задают Кучегуре, то его ответ всегда решителен и незамедлителен — да, полностью. Это с остальными могут быть оговорки, но все, чтобы не говорила госпожа Весна — есть истина в последней инстанции. Интересна еще одна деталь. Говоря о своем бывшем супруге, она упоминает его исключительно как «Кучегура», а вот он сам мимолетом подтвердил то, что и до этого проскальзывало между строк его переписки.

Потерпевший Антюхов озвучил эпизод, во время которого Кучегура по его просьбе звонил тогда еще супруге и интересовался у нее, как у судебного пристава, может ли «сдвинуться с мертвой точки» дело некоего должника у судебных приставов. Сторона обвинения использует это как аргумент в пользу того, что Весна была в курсе всех дел своего мужа, Кучегура по большей части существование этого эпизода отрицает, а сама Весна, за некоторыми допущениями, не отрицает, что такое могло быть и не видит в этом ничего противозаконного.

Весна у меня всегда была записана как «любимая», а не как не жена».

Вот так все романтично. А нынче, кроме как долгих нечитаемых взглядов, она делает вид, даже находясь с ним в одном зале суда, что вообще с ним не знакома.

Словом, одни долги и никаких доходов, как утверждает теперь уже бывшая супружеская чета, а все показания свидетелей и потерпевших о том, что ими было передано порядка трех миллионов рублей — это все ложь и подлые инсинуации.

— Скажите, вы хоть какой-то доход от этих вещей получили? Или все перекладывали от одних, давали предыдущим? Себе-то хоть что-то получили? — настойчиво, и даже не слишком издалека интересовался адвокат Весны.

— Нет, никаких доходов, не было и нет. Долговые обязательства себе получил, — отвечал подсудимый.

— Можете назвать сумму, которую вы присвоили из корыстных побуждений? Ну хоть какую-нибудь? Хоть что-нибудь вы получили кроме потенциального уголовного наказания? — драматично вопрошал адвокат

— Ничего, — понижал голос Кучегура.

Такой поворот дела изрядно ошеломил, в частности, и потерпевшего Антюхова и его адвоката, аргументировано заметившего, что к материалу дела приложены счета и чеки, заботливо собираемые и хранимые хозяйственной госпожой Весна, согласно которым были совершены покупки на общую сумму 6 млн 100 тысяч.

Примечательно, что на этом месте Антонина Петровна, матушка госпожи Весны, прямо со своего места на скамье зрителей шепотом посоветовала бывшему зятю на такие вопросы не отвечать.

— Я работал на данный момент. Да, я занимался чем-то легальным, нелегальным. Я же не сидел просто на месте. Я мог… я скрывал… у меня была супруга и я мог делать ей подарки! Я делал ей эти подарки, но делал я их не за ворованные деньги. Не на зарплату, на я занимался еще другими, которые вы уже озвучивали, делами. Суду это известно, чем я занимался, как я занимался.

— То есть это деньги не потерпевших, а вы их заработали?

— Я вам еще раз говорю, это деньги, которые я заработал (буквально фразу назад это были деньги, полученные не из зарплаты). За ваши деньги (потерпевших) я не делал никаких подарков.

Словом, теперь, когда практически все доказательства и документы сторонами предоставлены, верх берут эмоции и тайные мотивы. И если раньше по большей части адвокат защиты силился выгородить госпожу Весну, заодно избавив и ее и взявшего всю вину на себя Кучегуру от обвинений в организации ОПС, то теперь предпринимаются попытки нарисовать и с него портрет и пусть не невинной жертвы, но жертвы обстоятельств без всякого злого умысла так точно.

Не даром же, когда прокурор поинтересовался у Кучегуры, что стало первым инцидентом на пути бесконечного снежного кома долгов, как ступил он на этот опасный путь, Кучегура ограничился лишь негромким драматичным:

«Я не буду отвечать на этот вопрос».