Омскому Минкультуту во главе с Трофимовым пора бы уже давно ответить на вопрос: почему никакие решения в пользу Отечества на нашей театральной ниве не принимаются. На ней же в изобилии произрастают лопухи, белена, чертополох, татарник, мышиный горошек и прочие плевелы, которые прекрасно устраивают тружеников этих центров.

Спектакль «Враг народа» Северного (г. Тара) драматического театра по пьесе Генрика Ибсена на фестивале в Омске 21 ноября 2022 г. Режиссер-постановщик Георгий Сурков (Рига, Латвия; Москва).

Выражение «враг народа» появилось еще в глубокой древности. Его можно найти в словаре крылатых латинских слов и выражений: hostis publicus, hostis populi Romani — «враг римского народа». Термин имел место в римском праве, а затем проходит через всю историю человечества, временами давая о себе знать массовыми кровавыми репрессиями.

Много бед это явление принесло во время Великой французской революции 1789–1799 годов, когда прежде мирные французы показали пример неповиновения властям, взяли штурмом крепость-тюрьму Бастилию — место заключения государственных преступников и разобрали ее по кирпичикам на другие нужды.

В XX веке термин «public enemy» имел широкое распространение в США в 1930- годы. Понятие «враг народа» существовало в Конституции СССР 1936 года, использовалось в Китае в 1960-х годах во время так называемой «культурной революции».

Глубинная суть этого явления заключается в том, что человек, получивший клеймо врага народа, часто ни за что ни про что, по идеологическим или политическим мотивам оказывается вне закона и подлежит безусловному уничтожению по самой сокращенной судебной процедуре, или вообще без нее, и в кратчайшие сроки.

Пьеса Ибсена (1828-1906) интересна тем, что в ней с обескураживающей простотой и в лицах раскрыт механизм и технология того, как и при каких обстоятельствах человек признается врагом народа. Познакомимся с этой пугающей историей.

В небольшом норвежском городке всего два градообразующих предприятия: отравляющий природу кожевенный завод, хозяином которого является Мортен Хиль (артист Сергей Зубенко), и популярная водолечебница, куда приезжают поправлять свое здоровье состоятельные люди со всей округи. Всё бы хорошо, но курортный врач доктор Томас Стокман (Василий Кулыгин) заподозрил неладное. Он сделал анализы воды, поступающей в лечебницу, и нашел в ней вопиющее нарушение санитарных норм.

Доктор подготовил обширный доклад, в котором сказано, что хваленая водолечебница является на самом деле заразной ямой, опасной для здоровья, что она есть гроб повапленный, красивый снаружи, но полный нечистот. Среди отдыхающих были зафиксированы «тифозные и гастрические случаи», которые были списаны на то, что гости привезли заразу с собой. Единственный выход доктор увидел в замене водопроводных труб.

Наивный доктор, исходя из общечеловеческих ценностей, решил, что всё население города поблагодарит, поддержит его и исправит недостатки. Действительно, разоблачение им опасного состояния водолечебницы охотно готов подхватить редактор газеты «Народный вестник» Ховстад (Евгений Хлюм), который мог бы опубликовать доклад доктора Томаса Стокмана. Как потом выяснится, его больше интересует не здоровье населения, а стремление поднять авторитет своей «народной» газеты, увеличить число подписчиков и укрепить материальную базу издательства. Для этого он готов публиковать, что угодно.

К ним примкнул Аслаксен (Роман Николаев) — владелец типографии. Он представляет мелких обывателей, является старшиной союза домохозяев и агентом «Общества друзей трезвости», т. е. во всем благопристойный человек. Он заверяет, что все эти люди составляют в городе «сплоченное большинство» и говорит доктору от их лица:

«Мы мелкие обыватели за вас горой. На вашей стороне сплоченное большинство, господин доктор».

Ведь водолечебница обещала стать золотым дном для горожан. Такое заверение ободрило и вдохновило доктора. Однако начались проблемы с возможностью публикации доклада.

Непреодолимое препятствие возникло в лице городской власти, которую возглавляет мэр Петер Стокман (Александр Горбунов) — родной брат Томаса Стокмана. Он не отрицает блага от исполнения предложений доктора, но дело упирается в стоимость проекта. Затраты на замену водопровода превосходят городской бюджет, и время для этого потребуется целых два года.

Приёмник водопровода лежит в гнилом болоте, куда сливаются отходы кожевенного завода, и надо поднять устройство значительно выше.

Сцена из спектакля, слева направо: мэр Петер Стокман, фру Стокман, доктор Томас Стокман и капитан Хорстер.

Доктор Томас наивно предполагал, что брат обрадуется его открытию, но встретил ожесточенное сопротивление. Мэр убеждает его:

«Ты разоришь свой родной город, или, ты думаешь, кто-нибудь заглянет к нам, если пройдет слух, будто бы вода вредна для здоровья?»

Брат упрекает Томаса и в том, что доктор обязан ему хорошо оплачиваемым местом курортного врача, которого вынужден будет лишить его.

Городской глава предлагает брату подумать также о своей семье, жене фру Стокман (Ольга Горбунова) и дочери фрекен Петре (Татьяна Власова), но всё бесполезно. У доктора задорный, мятежный нрав. Планка обвинений поднимается всё выше:

«Ты жалуешься на власти, даже на само правительство… фрондируешь, уверяешь, что тебя всегда затирали, преследовали».

Вот так и начинаются, вероятно, братоубийственные гражданские войны.

Мэр приводит доктору всё новые и новые аргументы с целью отказаться от публикации своего доклада, не поднимать шум: «Отдельному человеку приходится подчиняться интересам целого или, вернее, подчиняться властям, которые стоят на страже общего блага». Тем самым он абсолютизирует власть, не допуская и возможности того, что власть может делать ошибки и даже оказаться враждебной населению.

Все уговоры бесполезны. Доктор Томас Стокман заявляет, что правда и народ как сплоченное большинство всегда победят, что «мы завтра же устроим в городе революцию», и такие рассуждения были его катастрофической ошибкой. Обратим внимание, в частности, на то, что революцию он собирается «устроить» в одном городе и в кратчайшие сроки — наивность невероятная. Доктор по своей профессиональной подготовленности и душевным качествам хорош, но в политике он слеп, как котёнок.

Борьба за свободомыслие и независимость против приспособленчества, подлости и предательства есть главный смысл пьесы.

Однако, похоже, постановщики не поняли того, что видно невооруженным взглядом. На сцене лишь стол и четыре стула, а просторная передняя часть ее заставлена тазами и ведрами. Я насчитал их восемь. Долгое время они сопровождаются раздражающими звуками падающих капель воды. Протекающая крыша оказалась в центре событий спектакля — жалкая эстетика. Что за нелепость? Причем тут тазы?

Взлет человеческого духа над косностью и убогостью мещанского болота оказался в спектакле приглушен протекающей крышей. Постановщик решил по-крестьянски: поскольку речь в пьесе идет о водопроводе, то мы и покажем зрителям воду — целых восемь ведер. К ним приставлена еще и уборщица (Анастасия Хитрова) со шваброй, которая переливает воду из тазов в ведра и уносит за кулисы.

Тазы и ведра на передней трети сцены опошляют пьесу Ибсена, соответствуют пустому выстрелу.

Развязка не заставила себя ждать. Мэр, используя свой административный арсенал, без туда принудил соучастников проекта — редактора Ховстада и владельца типографии Аслаксена отказаться от публикации доклада и поддержки доктора. Тогда доктор решается выступить на собрании горожан, но все отказывают ему в аренде зала. Предлагает свое помещение лишь один отважный капитан Хорстер (Иван Шатов), состоящий на службе в пароходстве. Томас Стокман произносит свою коронную речь, но ему председатель собрания запретил говорить про водопровод и курортную лечебницу, прерывая его, и речь его свелась к общефилософским высказываниям, о которых я скажу чуть ниже.

Председатель собрания предлагает голосовать за резолюцию, в которой всего один пункт:

«Собрание постановило считать курортного врача доктора Томаса Стокмана врагом народа!»

Следуют бурные «ура» и прочие выражения одобрения. Потрясающе, как легко можно превратиться из друга народа во врага народа. Забавно, что председателем собрания мэр поставил того самого Аслаксена, который возглавлял «сплоченное большинство» и еще вчера обещал доктору — «за вас горой».

В ту же ночь доктора поколотили, разбили камнями окна в его доме, порвали на нем одежду, и этим он еще легко отделался — помог проводить его домой капитан. На следующий день брат Петер принес ему конверт с документами об увольнении из лечебницы, запретил частную практику и рекомендовал покинуть город.

Из школы незамедлили уволить и дочь доктора — учительницу фрекен Петру, а мальчики ушли из школы сами, т. к. их там побили сверстники. Позднее в мировой практике подобной ситуации появятся соответствующие выражения: «дочь врага народа», «сын врага народа», «жена врага народа» и т. п.

Уволен был с пароходства, конечно, и капитан Хорстер за то, что предоставил свое помещение для выступления доктора Томаса Стокмана. Домовладелец потребовал от доктора освободить арендованную квартиру, т. е. выбросил его семью на улицу.

Никто и ничто и не забыто, осуществлена полная блокада, перекрыт кислород всем родственником и друзьям доктора.

Сцена из спектакля: фру Стокман, Томас Стокман и фрекен Петра.

Не была уволена только жена доктора фру Стокман, т. к. домохозяйку при всем желании не уволишь. Она, хотя вначале и пыталась отговорить мужа от его проекта, но осталась до конца солидарной с ним.

Мне очень интересно писать про этот спектакль потому, что в нем предсказана анатомия событий недавнего времени — 90-х годов прошлого века. СССР с его скрепой КПСС развалился. Казалось бы, открылись просторы демократии, появились сотни больших и малых газет, начались многочисленные мирные митинги, на которые не требовалось никакого разрешения, достаточно было дать объявление в газете.

Появились мечтатели и фантазеры, вроде бесхитростного доктора Томаса Стокмана. Я хорошо знал одного такого — доктора технических наук, академика, ректора Сибирского автодорожного института, депутата Законодательного собрания области Горынина Леонида Георгиевича.

Достигнув известных высот в науке и технике (создатель огромного НПО «Мостовик» — Олег Шишов его непосредственный ученик), он оказался неопытным, доверчивым и неискушенным в политике. В борьбе за справедливость и правду человеческих отношений он полностью повторял ошибки и достоинства Томаса Стокмана.

Погрузившись в водоворот общественной жизни, издавая газету, участвуя в выборах на должность губернатора, Леонид Горынин не смог предусмотреть все возможные приемы бюрократической машины. Против него была открыта компания с огромным административным ресурсом, в результате чего он был лишен должности ректора института, членства в Законодательном собрании и последние годы ему пришлось преподавать за пределами Омского региона — в Югорском университете Ханты-Мансийска.

Скончался он в ноябре 2020 г. и похоронен на степном просторе южного кладбища рядом с женой Генриеттой Станиславовной, умершей на полгода раньше его.

Потрясающее сходство с пьесой Ибсена я вижу во всем, вплоть до того, что и сын Леонида Георгиевича — доктор физико-математических наук, профессор трудится за границей области, а внучка уже несколько лет делает свою ученую карьеру во Франции и Швейцарии. Напомню, дочь Томаса Стокмана была учительницей и немедленно уволена; внук Горынина радует своими учеными делами в еще одном регионе, ставшем для него своим.

Вывод напрашивается такой: законы поведения людей во власти одинаковы, по крайней мере, и в России, и в Норвегии. Кстати, вся семья Горыниных православные верующие. Всех их мне, священнику, приходилось исповедовать и причащать, пока живые из них волей обстоятельств не были вытеснены за пределы Омского региона. Неверующая власть 90-х годов отвергла верующую семью Горыниных.

До момента объявления доктора Томаса Стокмана врагом народа пьеса Генрика Ибсена хорошо скроена, поучительна, и спектакль воспроизводит всё это. Однако длинное философское выступление доктора на собрании граждан города уводит в сторону от главной проблемы. В зале присутствуют ремесленники, рыбаки, торговцы и тому подобный люд, есть также сильно пьяный, которого дважды удаляют, но он возвращается. Уже по этой причине сугубая философия здесь неуместна.

По содержанию выступление доктора Стокмана сводится к теме, которую в университетах преподносят под названием «Роль народных масс и личности в истории». Генрик Ибсен устами доктора упрощает ее до двух тезисов. Первый из них:

«Большинство никогда не бывает право, это одна из общепринятых лживых условностей, против которых обязан восставать каждый свободный и мыслящий человек. Его всегда составляют глупые люди».

Так ли это, Ибсен устами Томаса Стокмана никак не доказывает, да это и не имеет практического значения. Сравним только: «Vox populi — vox dei» (глас народа — глас божий).

Нужна ли эта схоластическая теория сегодня зрителям? Думаю, что это холостой выстрел из прошлого.

Эта мысль пришла мне голову еще на спектакле. И что вы думаете, доктор после этого выхватывает наган и стреляет в пришедших к нему после собрания объясниться Хавстада и Аслаксена. Предатели убегают. Мне показалось принципиально неуместным вооружать врача огнестрельным оружием. Заглянув в пьесу еще раз, я убедился, что Томас Стокман гоняется за названными персонажами всего лишь с зонтиком.

Второй тезис, который выкрикивает стаскиваемый с трибуны доктор, навеян модной во времена Ибсена философией Фридриха Ницше (1844-1900). Томас Стокман возглашает:

«Я сделал великое открытие… Я теперь сильнейший человек в городе, один из сильнейших людей во всем мире».

Здесь Ибсен вплотную соприкоснулся с учением Ницше, характеризуемым такими понятиями, как: «сверхчеловек», «воля к жизни», «человек будущего», «Бог умер» и т. п., и закончил пьесу.

Восхищение идеей сверхчеловека сегодня, в лучшем случае, ничего, кроме улыбки не вызывает. В худшем случае, она резко враждебна вере христианской и давно опровергнута философами самого разного толка. Сам того не желая, Ницше стал одним из главных философов нацизма в гитлеровской Германии.

Для уточнения моего вывода о близости Ибсена к Ницше я обратился к писателю и знатоку философии Андрею Белому (1880-1934) и нашел вполне определенное подтверждение. В 1910 г. он писал:

«Пути, начертанные Ницше и Ибсеном, соединяются в один путь. Ницше — живой, говорящий, но бесплотный пророк; Ибсен же — пророк глухонемой… один зовет другого, одному нельзя жить без другого: оба ведут к безумию, разрывая наши души пополам».

Считаю, что моя ссылка на авторитет Андрея Белого, уверенного в близости философии Ибсена к антихристу Ницше, есть как бы контрольный выстрел Белого по эпилогу пьесы. Томас Стокман делает два пустых выстрела, выстрел Андрея Белого — третий. Подчеркну, что речь здесь идет не об оценки всего творчества Генрика Ибсена, а только о пьесе «Враг народа» и даже последней его части.

Включаясь в игру, я считаю возможным сделать также свой, разумеется, символический выстрел, но уже в сторону центра принятия решений, которым явился экспертный совет «Золотой маски». Он поторопился включить спектакль «Враг народа» в свой список творческих работ (лонг-лиз) за 2022 г. как «один из самых заметных спектаклей». Приложил руку к поощрению этого спектакля и какой-то областной конкурс-фестиваль, вручив ему диплом «Лучшая театральная работа года».

Это, надо понимать, работа усердных тружеников министерства культуры области во главе с Юрием Трофимовым?

Воспевать сверхчеловека ни к чему, а в театре имени народного артиста СССР Михаила Ульянова тем более. Ему бы это не понравилось. Лет 25 тому назад я нашел возможность встретиться с ним в Омске и сообщил, что мой отец и его служили в одном и том же 1212 полку 364 стрелковой Краснознаменной Тосненской дивизии, сформированной в Омске в августе 1941 г.

Сведения эти я имел от отца, который был вначале военным комендантом трибунала дивизии, потом командиром роты, после ранения заместителем командира полка и потому хорошо знал личный состав. Полк закончил свой путь у Рейхстага, перед которым на лужайке лежал обгоревший труп Гитлера.

Итак, мы с Ульяновым, так сказать, сыновья одного полка, и мне обидно, что в театре его имени случайные люди некоторым образом воспевают гитлеровские взгляды.

«Одному из сильнейших людей во всем мире», в сущности говоря, место в сумасшедшем доме. Всё было хорошо, интересно и значимо в пьесе, но концовка ее смазывает всё. Режиссер оказался не на высоте со своими тазами под вечно протекающей крышей и с азартной погоней доктора со стрельбой во вчерашних товарищей. Режиссера, в общем-то, не в чем упрекнуть, он сделал, что мог, ни Бастилию, ни Рейхстаг он не брал, молод еще.

Стрельба в Северном театре и вокруг него оправдана лишь наполовину. Не оправдана она на сцене двумя выстрелами в режиссерской придумке, превращающей доктора Стокмана в террориста, и оправдана в «выстреле» Андрея Белого по ницшеанским взглядам.

Четвертым «выстрелом» считаю свой — в сторону центров принятия решений, где никакие решения в пользу Отечества на омской театральной ниве не принимаются.

На ней же в изобилии произрастают лопухи, белена, чертополох, татарник, мышиный горошек и прочие плевелы, которые прекрасно устраивают тружеников этих центров.