Экс-невестка экс-губернатора считает себя объектом нездорового интереса конкурентов.

История «талантливой бизнес-леди Нателы Полежаевой» в последние дни снова оказалась в центре внимания СМИ. Тема эта напоминает о себе периодически, всякий раз потом уходя на периферию омской жизни на несколько месяцев или лет, но успевая продемонстрировать всем нам, что Омск – это всё та же Россия, и что в капле грязной иртышской воды отражаются все наши «культурные особенности».

Ничего слишком оригинального здесь и правда нет. Невестка «папы омского» ещё в 2005 году, когда «Газпром нефть» перерегистрировали в Петербург, стала владелицей здания поликлиники нефтезавода с прилегающим к нему участком и заводского санатория «Рассвет». Поликлиника ушла по «божеской» цене – 6,7 миллиона рублей («Больницу по цене квартиры?» – риторически вопрошают комментаторы наших предыдущих публикаций об этом, добавляя нехорошие слова). Позже эта сделка заставила первых людей местной «Единой России» говорить: «Наверное, уже неважно, как именно поликлиника досталась Нателе Олеговне. Важно, что она эффективный собственник».

Наверное, так и есть. Правда, в какой-то момент в Омской области появился новый губернатор, а ещё через пару лет Натела Полежаева получила новый семейный статус – «разведена». Это отразилось и на эффективности её бизнеса, едва не приведя к серьёзным последствиям. В 2014 году – «попытка рейдерского захвата представителями власти», за которым, по словам Полежаевой, стоял её экс-свёкр; в конце 2015 года – целая серия малопонятных для постороннего взгляда событий, в результате которых поликлинику «опустошили», и её пришлось восстанавливать на прежнем месте, но под вывеской другого юрлица – санатория «Рассвет».

Теперь же Полежаева жалуется, что Минздрав и Минтруда к её «Рассвету» равнодушны, протянуть руку помощи, увеличив заказ, не хотят, а нефтезавод лишил своих сотрудников путёвок «с молчаливого согласия правительства Назарова». Без поддержки власти «эффективному бизнесу», похоже, не выжить, и мы помним, что, когда Натела Олеговна была замужем, такие серьёзные проблемы не возникали (не представляю, почему).

Новостью последних дней стала жалоба ряда сотрудников санатория на невыплату денег и на обидное слово «челядь», звучащее из уст их босса. Этот «сигнал» сначала попал в СМИ, а уже на следующий день об интересе к этой ситуации заявило Следственное управление Следкома России. Полежаева опровергла обвинение по второму пункту, в целом признав первое: она даже с детьми на «вы», а вот с зарплатным фондом есть проблемы; но люди всё понимают и терпят, а недавно даже побелили все бордюры и отремонтировали лестницу. Так что они обратиться в прессу никак не могли.

Версия у эффективной собственницы одна: топ-менеджеры «Газпромнефти-ОНПЗ» продолжили свои козни, сочинив письмо в «Ореол» от имени людей, вынужденных работать без зарплаты. Вероятно, эти люди (по мнению Полежаевой, как минимум) могли надеяться на благожелательный нейтралитет областного правительства и на интерес силовиков. А начавшаяся проверка Следственного управления, обычно не работающего по анонимкам, - факт и правда очень любопытный.

Это неизбежное предположение, конечно, должно встретить сочувствие у прессы. Всё логично, всё в духе последних общественно-политических трендов с одной стороны, и общих канонов журналистской профессии с другой. Неприятную информацию о власти «заказывает» Госдеп; «сигналы» о нарушениях в бизнесе заказывают рейдеры, заручившиеся поддержкой в нужных инстанциях. Журналист, считающий себя «молотком», превращает в символический гвоздь любую проблему, чтобы удобнее было забить её в стену своего офиса. А это значит, что простых невыплат и простых писем об этом не бывает, возможны только заговоры, козни, интриги; «анонимки», «кляузы», «доносы».

Впрочем, отрицать возможность интриг и «подставы» ещё и в таком контексте не приходится. Главное, даже принимая такую версию, оставлять место для восприятия этих событий как движения маятниковой гирьки в обратном направлении: был Полежаев – были новые активы по хорошей цене и эффективный бизнес; не стало Полежаева (в некотором смысле) – просели заказы, появился интерес «органов», пошли небеспочвенные разговоры о рейдерстве. У талантливой бизнес-леди Елены Батуриной всё тоже шло прекрасно, но за первый же год после смены власти в одном большом российском городе она превратилась из миллиардерши в миллионершу и наверняка была очень этим расстроена.

Остаётся пожелать, чтобы спор хозяйствующих субъектов продолжался строго в рамках закона, несмотря на то, что один субъект уже не так близок к власти, как в былые времена; чтобы проблемы по невыплатам денег персоналу решались, но без ненужного напряжения сил государственной машины. Стоило бы и заказы Минтруда и Минздрава предоставлять не тем людям, кому надо «помочь», и не очередным зятьям или невесткам первых, вторых или третьих лиц, а настоящим «эффективным собственникам» – по гамбургскому счёту.

Есть ведь у нас и такие. Наверное.

Николай Эйхвальд