Вновь приходится возвращаться к событиям на Сажинской, 35, потому что, как я убедился, в такой ситуации, в которой оказались жители этого дома, может оказаться каждый. Пока не сталкиваешься с грубым произволом власти, кажется, что такого не может быть.

Я даже не о том, что власть сознательно уничтожает остатки исторического наследия, это отдельная тема. Меня больше всего возмутил цинизм, с которым походя растаптывают жизнь людей.

20 апреля, с утра, в дом пришли судебные приставы, чтобы выбросить людей на улицу, и вместе с ними пришли рабочие, чтобы сразу ломать дом. Поскольку жители продолжают бороться за свой дом, то они вывезли не все вещи. К тому же в доме продолжали проживать члены семьи, которые не были там прописаны. Вместе с приставами пришли и люди из городской администрации. Некоторые из них представились, а многие предпочли остаться неизвестными. Я так и не смог добиться от них, кто они такие. Хотя именно те, кто не представлялся, руководили произволом. Видимо, они решили, что «быдлу» необязательно знать своих хозяев. Представились только Галина Назарова – консультант отдела по работе со СМИ– и Мария Шулякова – сотрудник департамента жилищной политики.

Даже приставы, убедившись, что имущество прописанных членов семьи вынесено, успокоились и удалились. А представители мэрии продолжали упорно настаивать, чтобы из дома непременно вынесли все вещи, прямо на улицу, и дом начали сразу ломать.

Жители с моей поддержкой пытались объяснить им, что судебное разбирательство продолжается, что подан иск, оспаривающий аварийность дома, и он еще не рассмотрен, что нужно дождаться решения суда. Но именно этого и не могли допустить городские чиновники. Потому что иск жильцов подкреплен экспертным заключением, которое инженерно грамотно доказывает, что дом не аварийный. Из него следует, что износ всего 45%. Городская администрация знает, что решение межведомственной комиссии об аварийности дома принято с множеством нарушений – заочно, на основе техпаспорта, даже без осмотра, не говоря уже об инструментальном обследовании. Более того, жильцов даже не уведомили о решении комиссии. Они узнали о нем только случайно, через несколько лет, когда им отказали в приватизации земельного участка, сославшись на решение об аварийности. Поэтому в администрации понимали, что честный суд они проиграют, и единственный способ для них добиться своего – это не допустить суда. Действовали сталинскими методами. Нет дома – нет предмета разбирательства. В отчаянной попытке остановить произвол я пригласил прессу и телевидение.

Пока жители, общественники и пресса препирались с чиновниками, юрист семьи Суворовых привезла из суда исковое заявление, принятое к рассмотрению. Казалось бы, городским чиновникам надо извиниться, уйти и ждать решения суда.

Но не тут-то было. Чиновники сели в стоящую поблизости служебную машину, рабочих временно убрали. Наступило затишье. Чиновники дождались, пока разойдется пресса. Назарова с Шуляковой сходили в таможню, видимо, получили от заказчиков на площадку какие-то указания. Потом вернулись в машину, куда-то позвонили, и вскоре ул. Сажинскую наводнила полиция, не меньше 20 человек. Половина – офицеры разных званий, до подполковника, и с ними отделение автоматчиков Росгвардии в полной экипировке. Вместе с полицией приехали несколько людей из администрации, которые отказались представляться.

Они сразу стали руководить штурмом. Жители вместе со мной закрыли собой дверь. Наготове стоят снова появившиеся рабочие с ломами и автоматчики. Полицейский в звании майора запугивал нас арестом и уголовным преследованием за неповиновение властям. Мы стояли твердо. Неизвестные люди из администрации настаивали, что они хотят попасть в свое помещение. Здесь надо подробнее. Представьте такую ситуацию: к вам приходит громила и говорит: «Я покупаю твой дом». Вы говорите, что дом не продается. Он говорит: «Ничего не знаю, я  у соседа оставил для тебя деньги. Теперь дом мой». На Сажинской ситуация точно такая же – квартира была приватизирована, жильцы не приглашали комиссию, не просили город предоставить им другое жилье, не получали у города деньги. Но администрация города говорит – мы передали деньги нотариусу, все, теперь дом наш. Но любой договор – это результат согласия сторон. Если одна из сторон не согласна, то договора нет. Тогда должны действовать базовые конституционные права: право на частную собственность и право на неприкосновенность жилища. В ход пошли иезуитские аргументы: в доме нельзя жить, в нем нет света. Так вы же и обрезали. Это как в анекдоте, когда убийца матери просит снисхождения как сирота.

Дальше как в известном фильме: «караул устал». Полиция долго ждать не любит, отступать приказа не было, как настоящие герои, решили идти в обход. Один из офицеров приказал рабочим бить окна и лезть в дом через них. Смысл оборонять дверь пропал. Члены семьи принесли ключ, хозяйка открыла дверь. В доме залаяла собака. Храбрая полиция напряглась. Они сказали, что не будут входить в дом, пока хозяева не уберут собаку. Ее мне особенно жалко. Безобидная дворняга не понимала, кто все эти люди, ворвавшиеся в дом, что им нужно, и как она может помочь своим хозяевам. Назарова с Шуляковой, пытаясь придать хоть какую-то пристойность происходящему произволу, на ходу пытались придумывать смешные подтверждения аварийности: видите – линолеум потертый, обои отклеились, ну ясно – дом аварийный. Потом, выйдя на улицу, обратили внимание, что скол обшивки сруба заполнен пеной, и окончательно убедились, что дом аварийный. Мне как инженеру переубедить их было невозможно. Невежа всегда «прав».

Имущество описали, но тем временем рабочий день у чиновников кончился. Война войной, а сверхурочные не оплачиваются. Вещи оставили в доме, а жильцов выгнали на улицу, на всякий случай отключив еще и газ. Чиновники беспокоятся о людях – дом аварийный, находиться опасно.

Вроде первых лиц в городе и области поменяли, а все осталось по-старому. Марионетки новые, а кукловоды старые. Все пособники серых кардиналов, которые даже не считают нужным представляться, продолжают вершить планы своих хозяев. Еще теплится надежда отстоять дом, но система идет как каток, не останавливаясь ни перед каким произволом, попранием конституционных прав. Может, на месте этого дома скоро увидим парковку таможни или коттедж чиновника.

Игорь Коновалов