Некоторые из памятников деревянного зодчества – как живые трупы, как исторические мертвецы, как городские «бомжи» на фоне снующих мимо больших машин, разодетых красавиц.

Если кто решил, что речь идет о хламе городской застройки по известным Линиям, Рабочим, Ремесленным, Северным и прочая – не догадались, мои милые сограждане.

Про Старый Кировск лучше немое молчание. Бог с ним, со Старым Кировским – перед глазами не мелькает, возможно, лишь влияет на полицейскую статистику. И, опять же, эта такая «глубина» жизни, наших ощущений не совсем задевает. Разговор даже о не том, что эта часть городской истории сегодня становится тормозом развития, основного документа – Генерального плана города. Но это, опять же, при таком Советском названии документа. Когда он называется ПЗиЗ (План застройки и землепользования), как сегодня, будьте уверены – этот бред надолго, возможно, навечно. Замыслы очистки хотя бы застройки центральных районов переживет и строительство метро, и завода по переработке мусора, тем более нового аэропорта.

Когда же провел импровизированный опрос среди знакомых по теме статьи, по названию, услышал столько версий, что заявленная мной тема показалась неактуальной. Действительно, мы так свыклись с их соседством, не замечаем, даже не понимаем сразу, стоит ли это нашего внимания. Причем такое мнение не только «простых» граждан, к коим относят обывателей. Это стало устойчивым мнением большинства архитекторов города. Хлам, да и только.

Так вот, друзья, пишу сейчас лишь про ту часть городской застройки, которая неистово оберегается  государством. Об отеческой заботе и опеке скажут гордые таблички могильного фасона на мраморных плитах или просто на металлическом листе типа «Памятник архитектуры такой-то. Охраняется законом». И точка. И трава не расти. Список из 303 памятников г. Омска гордо красуется на сайте министерства культуры – «Сведения из Единого государственного реестра объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) народов Российской Федерации». Ни в содержание предмета охраны, ни в наличие их в натуре давно никто не вникал. Строчки об исчезнувших творениях прошлого, более чем знаменитые гоголевские «Мертвые души», наверняка берегут для констатации бурной деятельности ведомства как символ неусыпной его заботы. По словам ответственных лиц, за время их опеки ни одного «шедевра» из российского списка не удалялось. Процедуры столь неясные, да и косые взгляды или окрика в сторону «нерадивого города» никому не нужны.  

Внимательно изучив «Список...», заметил одну особенность. Большая часть «памятников» (196 из 303) заполучили охранную грамоту в лихие 90-е и позже. Уточняю, что речь веду, чтобы не распыляться, исключительно о памятниках «деревянного зодчества». Не скажу точно, что только «борода» водил пальцем или перестроечное сумасшествие стало причиной, но принципы неясны, цели неизвестны. Или, как всегда, ожидался распил?! Результатом бумажных трудов не стали уголки деревянной летописи, благоустроенные территории за пределами ул. Ленина. Все заросло бурьяном, мхом, обветшало и сгнило, превратилось в ХЛАМ. Некоторые их них как живые трупы, как исторические мертвецы, как городские «бомжи» на фоне снующих мимо больших машин, разодетых красавиц, всем своим видом выказывают великие труды Ответственных. На одной жертве даже табличка отнесена от трухлявых досок на металлическое ограждение. А оставшиеся на фасаде подперты бревнами, но и они скоро сгниют в ожидании достойной кончины. Еще в юриспруденции есть почти недоказуемое определение – доведение до самоубийства. Но это не наш случай. Ближе «... по неосторожности». Много разных законов. Но даже человекам и животным прописана «гуманная смерть» и уважение к памяти. Хоть иди в суды для решения об эвтаназии. Такая жалость пробирает от вида развалин.

И боль. И стыд за бездеятельность. Можно ли это назвать преступной халатностью тех, кто рисовал прекрасные перспективы города? Бывая в других городах, видя изящество других памятников в дереве, традиционном материале страны, и сравнивая «памятники» нашего города, удивляюсь и негодую. Это надо было «хорошенько напиться», чтобы некоторые из них занести в списки наследия, хорошо еще не ЮНЕСКО.

Больно потому, что разговор уже назрел. И он был в конце прошлого года. Разговор не получился конструктивным (как в легендарном «Что в лоб, что по лбу»). С чем пришли, с тем и расселись по уютным кабинетам. Тогда и предлагал провести инвентаризацию, обновить список, определить приоритеты. Город, где застройку центральной части берегли до лучших времен, стал заложником частной застройки и горе-«памятников». Даже городская психология граждан не сформировалась, чтобы идеями наполнять его пространство. Цели выживания множатся, среды нет.

ПЗиЗ – мертворожденное дитя, ставшее инструментом для дельцов. Не думаю, что авторы (это опытные архитекторы) вкладывали такой смысл, он сформировался позже в ходе «улучшений» земельного и градостроительных кодексов РФ. К сожалению, именно в нашем городе выпали одни крапленые карты. Нет на этих схемах перспектив развития, одна лишь межевая и кадастровая дребедень. И створы улиц километрами для условий ядерной войны (Боже, упаси). И «памятники», о которых сейчас пишу, легли туда же. Не сразу, наверняка, были высокие мотивы, не сложился пасьянс. Очень жаль.

Тут прошлым годом и чудесное постановление от Министерства культуры подоспело, установившее 100-200-метровые зоны отчуждения вокруг «памятников», что застройщики бегут подальше от такого «подарка» судьбы. Лишь самые отчаянные и бесшабашные готовы потратить 5 сотен тысяч рублей и 2 года для проектирования и согласования зон для нового строительства. Так что хламу быть вечно. Таков вердикт из московских кабинетов для окраин большой страны. Он будет исполнен! Даже если останутся одни пустоты от якобы заполненной памятниками на бумаге застройки.

Перед публикацией статьи встретился с новым руководителем ведомства. Болеющий за дело руководитель. Но понял: вера еще в одну красивую «бумашку» про аренду, даже за один условный рубль, не принесет пользы для большинства из «Списка...». Мечты, да и только. Может оказаться имитацией бурной деятельности.
«Имеющий уши да слышит». Поэтому и пишу эти строки. С болью и тревогой.