Планы реконструкции Любинского проспекта обретают зримые черты, пока только на бумаге. Самое время выверить все решения, чтобы потом не получить дорогой подарок, который будет «ни уму ни сердцу».

Я причастен к проектным работам по Любинскому проспекту, но генпроектировщик поручил нам только проект реставрации фасадов. В нем мы руководствуемся принципом исторической достоверности. Никаких новшеств, зато максимально возможное восстановление утрат. Их множество. За советские годы улица значительно обеднела и изменилась не в лучшую сторону. Кое-что уже восстановлено начиная с 80-х годов прошлого века, но еще больше нужно восстановить. На старых фото фасады завершаются башнями, вазонами, балюстрадами, ажурными парапетами и даже лантерной. На многих домах балконы, ажурные водостоки, кованые козырьки. На окнах - рольставни. В дома ведут резные двери, а в усадьбы - кованые ворота. И главное - все фасады гармоничны, на них нет огромных витрин там, где их не может быть по всем законам архитектуры. На фасадах - насыщенный декор, который имеет сочную пластику и хорошо читается.

Сейчас от этого великолепия кое-что уцелело, иначе чем бы мы по сей день восхищались. Но это лишь остатки былой роскоши, из последних сил дожившей до наших дней.

Все утраты известны, для их выявления проделана большая работа. Надо было найти, изучить, сопоставить сотни старых фотографий, чертежей. Некоторые детали обнаруживались на самых неожиданных снимках, посвященных бытовым сюжетам. Мне работать было не слишком сложно, потому что о многих утратах я знал и вел поиск целенаправленно.

В нынешнем положении нам работать и проще, и сложнее. С одной стороны, заказчик у нас в Петербурге, и в Омске на нас никто не давит и не мешает творческому процессу, с другой, нет гарантии, что все будет реализовано. На это есть разные причины. Во-первых, наши предложения могут не совпадать с планами домовладельцев (хотя мы советуемся с ними). Во-вторых, найдутся критики по принципу «почему нас не спросили?». Хотя те, кто хотел и мог предложить что-то реальное, участвовали в проекте. Но предпочтение мы отдаем собственным силам. Во-первых, потому что они у нас есть, а во-вторых, мы знаем, что способны на многое. Над проектом работает группа молодых талантливых профессиональных архитекторов. Пока их имена широко не известны, но за ними будущее. Оппоненты с дипломами и членскими билетами в карманах могут успокоиться. Мне отведена скромная роль исторического консультанта. У всех остальных в нашем авторском коллективе такие же дипломы, как у вас.

Если в утраченными деталями все более-менее понятно, то еще один концептуальный вопрос может вызывать споры. Это цветовое решение ансамбля. Здесь главным нашим оппонентом оказался наш председатель Альберт Каримов. Это давний наш спор еще со времен, когда он был главным архитектором. В этом качестве он отстаивал концепцию монохромности ансамбля, а в идеале его побелки в белый цвет без расколеровки. С точки зрения исторической достоверности изначально такого подхода не было и быть не могло. Это очевидно по старым фотографиям, даже на черно-белых изображениях видно, что дома разного тона, соответственно, разного цвета. Да и какой смысл частные коммерческие объекты красить однообразно? Купцы, наоборот, стремились выделиться друг перед другом.

Когда зданиям вернули их исторический смысл, то есть они снова стали частными коммерческими объектами, такой подход опять возобладал. На мой взгляд, полихромность не умаляет достоинства ансамбля в целом. Ансамблевость достигается не за счет подобия объектов, а за счет их соответствия друг другу. Дома на Любинском равнодостойны. Они соответствуют друг другу по масштабу, и это главное условие формирования ансамбля. Полихромность ансамбля выявляет достоинства и своеобразие каждого объекта. Ансамбль формировался в течение полувека. За это время сменился целый ряд архитектурных стилей, которые отразились в нем - от эклектики и классицизма до модерна и стилизаций начала 20 в. Для каждого из этих стилей характерен свой цветовой колорит. Оппоненты считают, что главное для ансамбля - это одинаковость, которая была «завоеванием» социализма, что достоинства выпячивать не надо, все должно быть однообразно.

Решения в этом споре нет, потому что он мировоззренческий. И есть ли смысл возвращаться к нему? Жизнь сама разрешила его. Единообразие ушло вместе с социализмом, и жизнь опять предстала во всем ее многообразии. Другое дело, что конкретное цветовое решение может быть различным, но, как говорится - на вкус и цвет товарищей нет.

Но если проект реставрации делается в Омске, то проект благоустройства - в Петербурге. Не буду его описывать, лучше один раз увидеть, благо возможность есть. Не буду отнимать хлеб у градостроителей, тем более у «зеленой» общественности. Я не считаю себя специалистом во всем, более того, думаю, что это признак невежества. Лично у меня вызывает сожаление, что в этом проекте опять нет исторического контекста, хотя на исторической улице он необходим. Все предложения проекта «придуманы», а не взяты из омской истории. Хотя в границы проектирования попали участки, связанные со многими интересными страницами истории Омска. Надеюсь, у краеведческой общественности Омска еще будет возможность внести свои предложения. Они локальные и не противоречат концепции в целом. Мы не утверждаем, что они безусловны, но хотим вынести их на обсуждение. Вот некоторые из них.

Начну с моста. На месте квартала между Ленина, Партизанской, Либкнехта с середины 19 века до 1903 г. находилась Любина роща - старейший сквер города. Проспект получил свое историческое название именно от нее. На углу Любинского и Санниковского проспектов стояли ворота Любиной рощи. Это деревянная резная арка, простоявшая там с 1891 г. по 1903 г. Интересна ее история. Первоначально она была установлена на Никольской площади в честь встречи цесаревича сибирскими казаками в 1891 г., а затем перенесена в Любину рощу. Сейчас это место на тротуаре перед гостиницей, где питерские архитекторы предлагают установить часы, которых там никогда не было. Арка могла бы быть символическим входом на проспект, объясняющим историю его названия. Известен ряд ее фотографий.

Далее на пересечении Любинского проспекта и Гасфортовской стоит, а вернее сидит, скульптура «Любы». Если считать ее историческим персонажем, то почему она сидит одна? Ведь она была женой сибирского генерал-губернатора Гасфорта. А где же он?

Поблизости можно установить скульптуру Гасфорта. В общей скульптурной композиции можно обыграть ситуацию, как овдовевший, уже не молодой, но статный генерал хочет познакомиться с сидящей на скамье поэтичной девушкой. Это был бы не просто памятник государственному сановнику, бесспорно, достойному, но и истории любви, благодаря которой и появилась Любина роща, посаженная по приказу Гасфорта, но по инициативе Любы. Все это будет происходить на перекрестке Любинского и Гасфортовской. Здесь возникает интересная игра смыслов, где пересечение улиц перекликается с пересечением судеб.

Дальше у Драмтеатра стоит памятник Достоевскому, он именно там не случайно. Театр стоит на месте каторжного острога, в котором Достоевский отбывал каторгу и черпал сюжеты своих будущих романов. Но об этом не все помнят. Место острога не обозначено. Попытка обозначить в мощении у театра границы Степного бастиона крепости, в котором находился острог, очень неубедительна. Мы предлагали установить памятный знак на месте острога, увязав его с памятником Достоевскому, обозначить в объеме границы острога. Но мы не занимались его проектированием, оставив эту задачу скульпторам.

В сквере с другой стороны театра мы хотели видеть галерею выдающихся омских артистов. Это отец и сын Дворжецкие, Петр Некрасов, Елена Аросева, Михаил Ульянов, Елена Псарева...

В границы проектирования входят площадь Дзержинского, бывшая Базарная. Она связана с именем выдающегося ученого Григория Потанина. Здесь состоялась его гражданская казнь после суда по делу сибирских областников. Мы предлагаем отметить его память в этом месте.

Эти и другие наши предложения наполняют смыслом пространство Омска, важное для исторической памяти и самоидентификации омичей.