Спектакль омского Пятого театра «Тестостерон» по пьесе польского драматурга Анджея Сарамоновича, в постановке режиссера Никиты Гриншпуна.

Тестостерон – мужской половой гормон. К нему сведется весь спектакль, и никакого положительного нравственного содержания в спектакле вы не найдете.

Начало таково. За стенкой в ресторане гремит свадьба, а на свободном пространстве сцены официант (артист Артем Кукушкин) символически накрывает столы с закусками и алкоголем. Он не только специалист по котлетам, но еще и большой философ, хотя не все его мысли можно воспроизвести здесь по причине их непристойного характера. Открывается дверь, и волоком за ноги втаскивают человека в бессознательном состоянии с разбитой и окровавленной головой – это, оказывается, жених, орнитолог по имени Корнель (Евгений Фоминцев). Следом на медицинской каталке привозят не менее пострадавшего его друга. Передрались все. Вот как рассказывает о себе один из них, некто Третин (Василий Кондрашин): «Фистах (Дмитрий Макаров) прыгнул мне на спину, а у меня сколиоз. Господин Ставрос (заслуженный артист России Алексей Маклаков) меня пинал и таскал за волосы, господин Корнель ударил меня стойкой в брюшную полость». Смешно, не правда ли? Ведь жанр спектакля обозначен комедией.

Менее пострадавшие персонажи приводят в чувства совсем искалеченных. Для этого используется опять же водка, искусственное дыхание и постановка медицинской системы, которую жених тут же срывает с себя и размахивает ею, как боевым трофеем. Свадьба перерастает в мальчишник, начинается разборка полетов. Женщин в спектакле нет, в зале их полно.

О содержании разговоров наших героев достаточно свидетельствуют слова, при помощи которых они выражают свои мысли. Взявшись за это грязное дело, я выберу более или менее цензурные из них.

Неважно, кому из персонажей принадлежат те или иные слова, похабный, уголовный жаргон и запас слов у них один и тот же и характеризует, конечно, самого автора: бесконечные «кастрирую…трахаешь…гребаные…». Вот уж воистину, «Горе сквернословам: «Гортань их — открытый гроб» (К Римлянам послание апостола Павла, 3, 13). Так нахраписто навязывают зрителю польский непотребный колорит.

А есть ли юмор в спектакле? Есть его подобие, и он в том же духе крайней распущенности, неуважения и презрения к личности:
Титус. У меня сегодня неудачный день.
Ставрос. Неудачный день был у твоей матери, когда она встретила твоего отца, который, по-видимому, только что слез с дерева.
Титус. Не знаю, у меня не было отца.
Ставрос. Тогда сходи в зоопарк, вы по любому друг друга узнаете.

Дальше выясняется, удивительное дело, что сам Ставрос оказывается отцом официанта Титуса от давней случайной связи! Он и есть персонаж из зоопарка. Всего у него здесь три сына, включая жениха, и все от разных женщин.

Пора теперь сказать о лучшей половине рода человеческого, как ее понимают в спектакле. О невесте, которую звать Алиса, из уст отца жениха известно следующее: «Сука! Гребаная сука», «Сука долбаная», «Из нас семерых только я один ее не трахал».

Еще один смрадный пример. Говорит Фистах о пришедшей к нему за интервью журналистке: «Хочешь интервью, тогда становись на колени, и расстегиваю брюки… Взяла. Позже приходила еще». Тут же выясняется, что она является женой одного из присутствующих персонажей, и ничего за этим не следует! Подумаешь, событие?!

От отдельных эпизодов переходят к обобщениям: все бабы – бл ди! Эту мысль тщательно обосновывают ссылкой на социологические опросы. Информирует Третин: «По данным исследований, 70% женщин, состоящих в браке, изменяют мужу, хотя все подчеркивают ценность моногамии». При этом включают свет в зале, и персонаж напрямую оскорбляет зрителей, обращаясь непосредственно к ним: «70% женщин, которые пришли сюда с мужчинами под ручку, спят с кем-то еще, когда их мужья не видят: с друзьями, сослуживцами, с соседом…».

Мужьям рекомендуется не отчаиваться в том, что дети могут появиться не от них. Дается деловой совет: «Трахаться! Постоянно трахаться с женой. Это самый главный элемент мужской самообороны! Единственный шанс, чтобы не лохануться!»

Внушая в качестве нормы разнузданные сексуальные отношения мужчин и женщин, спектакль рекомендует учиться у животных и птиц, сообщая подробности спаривания у разных видов обезьян, дельфинов, павлинов и прочих существ. Людей напрямую уравнивают не только с животными, но и с простейшими микроорганизмами: «Следует сказать, что люди – такой же продукт эволюции, как, например, плесень, а целью всех живых существ является размножение».

Надо же додуматься до такого. Всякое приходилось видеть и слышать в театре, но чтобы уравнять человека с плесенью, такого еще не встречалось. Сказать, что это безнравственно – значит ничего не сказать. Ведь на уровне плесени теряет смысл не только понятие «нравственность», но даже и «безнравственность». Создан провокационный прецедент для оскорбления образа Божия в человеке с целью посмотреть, как отреагирует на него общественность.

Человек освобождается от всякой ответственности за свое поведение. Внушает микробиолог Червь: «Решаете не вы, не бабы, а… тестостерон – мужской гормон. Это он делает нас мужчинами. Это он заставляет нас гоняться за женщинами, начиная с первого периода созревания и до конца жизни. Это из-за него все мы – потенциальные насильники и убийцы». Во, как заворачивает. Сам дьявол не скажет жестче. Словами официанта Титуса делается после этого соответствующий вывод: «Мы ничего не можем поделать, потому что нами управляет какой-то гребаный гормон тестостерон». Оправдать скотское поведение людей их биологической природой – это уже не комедия, а философия тьмы, духовного мрака и человеконенавистничества. Специально из Москвы для этого спектакля был приглашен популярный артист театра и кино Алексей Маклаков, но он оказался свадебным генералом и ничем не выделялся среди других артистов.

Особый провокационный или, если хотите, пикантный смысл спектакля в том, что приурочена его премьера к так называемому международному женскому празднику 8 марта. Премьерные дни спектакля состоялись 6, 7, 8 и 9 марта 2015 г. – такой зловонный букет получили омские зрительницы к своему празднику. Заслужили ли они это? Судя по восторгам многих из них, которые кричали от радости узнавания себя в персонажах, да – заслужили. Пусть этот праздник придуман нечистыми на руку интернационалистами, о чем, конечно, редко кто задумывается; пусть у православных женским считается совсем другой день, но в любом случае этот праздник в нашей стране не может и не должен состояться без величания Богородицы. Здесь же зрителю предлагается восхищаться некоей жрицей любви, непотребной Алисой.

8 марта 1898 г. в Знаменском соборе г. Курска прогремел ночью страшный взрыв. Бомба была подложена под чудотворную Курскую Коренную икону Богоматери – одну из величайших русских святынь. Взрыв разметал все вокруг, но икона оказалась невредимой. Чудом явилось и то, что часовой механизм, заведенный на время всенощного бдения, сработал с опозданием, и никто из людей не пострадал. Сходной провокацией в такой же день явилась и постановка спектакля «Тестостерон» в омском Пятом театре, хотя и с иными последствиями.

Вспоминая одно из любимых выражений Президента: «Мухи отдельно, котлеты отдельно», сказанное выше можно назвать польскими мухами, т.к. театр точно следует тексту пьесы, а есть ли что-то ценное в этом непристойном спектакле, есть ли котлеты? Они видятся в великолепной работе художника компьютерной графики Алены Лутченко и аниматора компьютерной графики Дениса Бугаро.

Пустое пространство сцены ограничено тремя белыми стенами-экранами, своего рода tabula rasa, на которых появляются и исчезают самые различные черно-белые и цветные изображения предметов и людей. На них летят самолеты, падают метеориты на фоне звездного неба, идет дождь и снег. Изображения не могут появиться из одного привычного проектора, т.к. они занимают всю высоту стен и переходят с одной из них на другую. Необычность изображенного оставляет впечатление волшебства. Невозможно понять, откуда появляются изображения и куда исчезают.

Видеоизображения не являются антуражем, простой картинкой. Предметы, изображенные на стенах, могут взаимодействовать с персонажами. Герой протягивает руку к изображению бутылки, а она начинает ускользать от него вправо-влево, вверх-вниз. Получается отдельный спектакль в спектакле, без которого пьеса поляка Сарамоновича была бы уж вовсе нетерпимой. Дизайнеры изготовили завораживающую обертку для зловредного вещества. На христианском языке такое явление называется гробом повапленным, т.е. окрашенным и кажущимся красивым, а внутри полным костей мертвых и всякой нечистоты.

Слово «аниматор» в переводе на русский язык означает всего лишь массовика-затейника, постоянно подогревающего интерес к происходящему действию, но здесь самого Дениса Бугаро не видно, а виден результат его творчества, полученный, видимо, с применением цифровых технологий XXI века.

Хороша также пластика развратных персонажей, исполняющих азартные синхронные и свободные танцы под «офигенный музон»: «А я вхожу в неё как нож, по мне стекают струи крови». Всякий раз танец сразу же поддерживается азартными аплодисментами большинства зрителей. Несмотря на вконец развращенное содержание спектакля, обаятельны, как всегда, артисты Борис Косицын и Алексей Погодаев, но они не меняют сути происходящего.

Можно понять поляка, который по личным или национальным мотивам сочинил эту непотребную пьесу, а в какой мере возможен спрос с главного режиссера Пятого театра Гриншпуна, который воплотил ее на сцене? Вопрос непростой: народ в восторге, а ведь ему важно также наполнить зал и кассу. Еще со времен Римской империи плебс требовал: «Panem et circenses» (Хлеба и зрелищ). Сегодня народ приходит в театр сытым, но по-прежнему значительная часть его жаждет зрелищ, и чем они низменнее, тем желаннее. Если в Колизее народ наслаждался смертельной схваткой гладиаторов между собой или с дикими животными, то сегодня он гораздо безнравственней, т.к. восхищается убийством самой человечности в виде совести, стыда, милосердия, сострадания, любви к ближнему, целомудрия, разрушением брака и семьи. Духовность, которую он может найти в храме Божием, его не интересует. Потакать ли режиссеру инстинктам толпы или просвещать и воспитывать ее? На этот раз оставим этот вопрос для зрителей и читателей.

Зал реагировал активно, он просто безумствовал. Конечно, все встали и благодарными аплодисментами приветствовали создателей спектакля. Мне лично стыдно и неловко было находиться в такой момент среди зрителей, ощущая, как будто кто-то невидимый дал команду: «Встать!», а ты сидишь. Так было на партийных съездах КПСС – попробуй не встань, тебя уведут куда следует, на Соловки или в дурдом. Здесь пока еще такая демонстрация, к счастью, обходится благополучно, драк, как на стадионах, не бывает.

Я не торопился вставать, хотя скрытая сила всеобщего конформизма поднимала и меня. Из-за стоящих людей, казалось, я очутился в темном лесу с высокими деревьями: «Ау!». Посмотрев вправо-влево, я с удовлетворением отметил, что в паре мест от меня еще оставалась в кресле лишь одна зрительница, к которой я сразу проникся уважением. Это была Катерина Талызина – известная в городе представительница прекрасной половины деловых людей. Ее супруг, депутат Законодательного Собрания Омской области Сергей Калинин, уже встал и для приличия, чтобы никого не обидеть, дипломатично только делал вид, что аплодировал. Как говорится издавна, «noblesse oblige» (положение обязывает). Встали, переглянувшись, одновременно и она, и я.

Выходя из зала, мы обменялись впечатлениями, и Сергей Петрович сказал примерно так: «Смотрит народ и пусть смотрит, пусть он лучше отдыхает в театре, чем в другом неподходящем месте». Я согласился с ним, отмечая про себя, что в театре помимо всего можно встретить и очень приличных людей, общение с которыми порой интереснее происходящего на сцене, но все-таки за державу обидно, за жалких зрителей, которые соглашаются с тем, что их уподобляют плесени.

Создается впечатление, что сдержанное поведение этой супружеской пары на спектакле было укором для всех остальных беснующихся зрителей. Человек, который сам себя уважает, не может ни в шутку, ни всерьез воспринять подобный спектакль.

Человеку много ль надо? Я уходил со спектакля в хорошем настроении, потому что встретил на нем хотя бы двух достойных зрителей, адекватно воспринимающих подобный вертеп, причем, зрителей из числа истеблишмента, т.е. из людей, занимающих серьезные позиции в социально-политической системе города и имеющих возможность влиять на общественное мнение.