Президент России Владимир Путин одобрил предложение о бесплатном выделении каждому жителю Дальнего Востока 1 га земли в целях привлечения трудовых ресурсов в этот регион. Землю предлагают «предоставлять на пять лет, и в случае использования потом закреплять эту землю за собственником, а в случае отсутствия использования – изымать». Планируется создать механизм бесплатного выделения каждому жителю Дальнего Востока и каждому человеку, который хотел бы приехать на Дальний Восток, одного гектара земли, который может использоваться для ведения сельского хозяйства, для создания бизнеса, лесного, охотничьего хозяйства. Эта мера, по мнению властей, «помогла бы усилить тенденцию притока людей на Дальний Восток». Путин отметил, что это «сама по себе идея правильная и уже в истории России была реализована в Сибири».

Это правда. Важнейшей составной частью столыпинской аграрной реформы была переселенческая политика. Правда, размах ее был несопоставим с нынешними масштабами задуманного. На реализацию этой политики царское правительство не жалело средств. И Столыпин был в 15 раз щедрее Путина. Нет, даже больше.

Переселенческая семья, прибывавшая в Сибирь в 1906-1914 гг., получала бесплатно в свое пользование по 15 десятин на каждую мужскую душу. В среднем, согласно данным Челябинской регистрации, в семьях переселенцев было по 6,3 человека мужского пола (учитывались и престарелые, и грудные младенцы).

Следовательно, средняя семья новоселов получала от государства по 90 десятин, пригодных для пашни земель. А одна десятина равнялась 1,0925 гектара. Так что, получается, что если считать на семью, то царское правительство было в 90 раз щедрее нынешнего президента России. Это если не считать того, что кроме сельскохозяйственных земель, переселенцам выделяли еще по 3 десятины леса – на постройки.

Однако это была самая незначительная трата для казны. Переселенцам выдавались домообзаводственные безвозвратные ссуды вначале по 165 рублей на семью, а затем и до 250 рублей. Этих денег хватало и на пропитание в первое время, и на строительство дома, и на покупку рабочих лошадей и необходимых орудий труда. К тому же у крестьян были и свои деньги, вырученные от ликвидации хозяйства на старом месте. А приходили сюда в большинстве своем именно середняки. В народе так и говорили: «Богатым идти в Сибирь не за чем, а бедным – не на что».

Переселенцы освобождались от призыва на военную службу и от всех налогов на пять лет, а в следующие пять – платили их в половинном размере. Таким образом, с учетом названных затрат казны Столыпин уже, получается, не в 90 раз, а во все 100 раз щедрее Путина, т.к. в президентском проекте освоения Дальнего Востока ни о каких ссудах, льготах и пособиях речь не идет.

Кроме того, на казенный счет строились переселенческие дороги к местам будущих поселков, мосты, рылись колодцы. Всем переселенцам и ходокам предоставлялись льготы на проезд по железной дороге – они приобретали билеты по 25% от их обычной стоимости. Шли переселенцы не наобум. Они имели право послать на разведку и на приискание подходящих земель ходоков, которым выписывалось особое «ходаческое свидетельство». Ходоки могли быть как от отдельных семей, так и от группы односельчан с доверенностями. На местах переселенческие чиновники показывали ходокам нарезанные под поселения участки, и посланцы тщательно выбирали их. Нередко придирчивые ходоки тратили на это все лето, переходя из Тобольской губернии в Акмолинскую область, затем в Томскую губернию, переезжали из уезда в уезд. Западная Сибирь принимала львиную долю всех переселенцев в Азиатскую Россию, а в Западной Сибири преимущественно заселялся Алтай. Выбрав участки, ходоки «зачисляли» за собой земельные доли согласно количеству доверителей мужского пола и отправлялись домой. Только после этого крестьяне начинали не спеша (чтобы не прогадать при продажах) ликвидировать свои хозяйства. Можно было не торопиться - зачисленные земли закреплялись за ними на 2-3 года.

Прибыв в Сибирь, крестьяне буквально шалели от огромного земельного богатства, доставшегося им бесплатно. В Европейской России такие площади стоили безумных денег. Надельной земли на старом месте у крестьян было в среднем по 2,7 десятины на мужского работника (дети в русской общине, как правило, землей не наделялись до достижения возраста полноценного «работника»). Прикупить себе одну лишнюю десятину было большим делом. А тут на семью – 90 десятин бесплатной непаханой черноземной целины. Это же – целое помещичье имение! А много было и тех, кто получал по 105 десятин (на 7 мужиков и пацанов) и даже по 120.

Распахать хотя бы четверть или даже пятую часть отведенной земли было для семей новоселов делом немыслимым. (Для сравнения – в 30-е годы в Сибири кулаками официально считались те, кто засевал 10 и более десятин на хозяйство). И потому – от этого земельного сверхизобилия многовековая русская община здесь в Сибири утратила свою главную функцию – проводить периодические земельные переделы. А зачем было это делать, если процентов 80 всей площади угодий поселка оставались неиспользованными? В результате – каждый пахал там и столько, где и сколько хотел и мог. Раздолье было в полном смысле этого слова. Царило захватное землепользование, но, конечно, в пределах отведенного переселенцам участка. Это значит – кто первый начал возделывать какой-то кусок земли или косить здесь траву – тому она и принадлежала.

Да, верно сказал Президент: опыт привлечения населения за Урал у России был. А вот сработает ли этот нынешний проект с раздачей дальневосточной земли? Будет ли «приток»? Неужели россияне ринутся за одной десятиной лесных угодий?! Как-то скудновато! На Дальнем Востоке у государства 615 млн гектаров земли, можно бы и по 10 га давать – все равно ведь не используется. Только китайцев и японцев дразним.

А где будут эти дармовые участки? Это тоже интересно. Министр Трутнев уже сказал, что во избежание коррупции в этом деле земли, близкие к городам и населенным пунктам, раздаваться в этом проекте не будут. Вот так-то!

Это чтобы никто не разбогател. Как в том историческом анекдоте – «наша цель - чтобы в России не было богатых», а Столыпин мечтал о том, чтобы в России не осталось бедных.