Картина омского художника приобретена Екатеринбургской епархией.

Крестный ход в истории русской живописи явление не редкое. В наши дни интерес к нему возрождается, чему свидетельством является творчество Сергея Сочивко. Но чтобы доказательно оценить особенности его изобразительных средств, формы и содержания его произведений, обратимся к истории.

Крестный ход – это торжественное шествие священнослужителей и сопровождающего их народа с Евангелием, Крестом, иконами, хоругвями, песнопениями и молитвами вне церкви, когда храмом становится вся природа. Крестные ходы направлены к выражению торжества святой веры Христовой, к возбуждению в сердцах людей живейшей благодарности к Богу и других святых чувств.

Как же отображался крестный ход в живописи? Художники зачастую оскорбительно и враждебно относились к православной вере. Чего же было ожидать от их творчества? Подробней остановимся на самых известных и до сих пор широко пропагандируемых картинах. Тон задал В. Г. Перов, который в 1861 году выставил гадкую карикатуру, под названием «Сельский крестный ход на Пасху».

В. Г. Перов, «Сельский крестный ход на Пасху» (1861)

На картине живописно изображены пьяный священник, едва держащийся на ногах; по обе стороны от него уже лежащие на земле и по этой причине неспособные принять участие в дальнейшем крестном ходе мужички; пьяный мирянин, держащий икону вниз головой, и на переднем плане пьяная же молодая крестьянка с неряшливо спущенными чулками, т.е. пьяны все. Вероятность такой попойки даже в единичном случае нулевая, а предлагать подобное в искусстве, которое всегда призвано обобщать, означает клевету на церковную жизнь, русский народ и святую Русь.

В картине В. Перова умиляет лишь скворечник высоко на дереве, где живут, должно быть, трезвые скворцы. Власти запретили показ этой картины, но меценат и коллекционер Павел Третьяков, основатель известной Третьяковской галереи, успел купить её.

И. Е. Репин, «Крестный ход в Курской губернии» (1883)

И. Е. Репин в картине «Крестный ход в Курской губернии» перенял дух В. Перова, но сделал свое творение гораздо более изощренным. Картина имеет определённые достоинства в том отношении, что он профессионально изобразил на ней движущуюся массу людей, передал зной, пыль, цвет и свет, множество социальных типов людей из числа русского народа: церковнослужителей, купцов, мещан, военных, нищих. Однако изображены они, во-первых, тупыми, чванливыми, притворно благочестивыми, за исключением только единственного нищего горбуна, якобы олицетворяющего подлинную веру. Во-вторых, картина его наполнена конными полицейскими, которые гонят людей, как скот на водопой. Особенно разъярен один из них справа, охаживающий нагайкой кого-то из участников торжественного шествия, чего не могло быть ни при каких обстоятельствах. Это ложь. По церковным правилам крестные ходы совершаются с благоговением и тишиною, как всякое богослужение, совершаемое в церкви.

По гражданским постановлениям того времени полицейские, конечно, должны присутствовать при любом скоплении народа, но они лишь наблюдают, чтобы никто не помешал шествию в поперечных направлениях и не произошла остановка, чтобы не было тесноты и никаких шумных увеселений. Нагайки применялись при других обстоятельствах, когда революционные бесы, бывало, провокационно стреляли из наганов по участникам шествия. Но здесь не тот случай: нагайкой избивают, по милости Ильи Ефимовича, участников торжественного шествия, добровольно во славу Божию пришедших сюда. Современники свидетельствуют, что Павел Третьяков предлагал художнику убрать конников, но Репин твердо настоял на своем, и он также купил её.

И сегодня можно прочитать об этом художнике и услышать следующее: «Художник не был революционером, но с народниками его объединяла ненависть к деспотизму, самодержавию и официально-казенной церкви». Можно ли допускать такого художника к отображению русской национальной идеи, заключавшейся в формуле: «Православие, Самодержавие, Народность»? – Конечно, нет. Между тем, «передовая молодежь, интеллигенция и образованные разночинцы приняли картину с восторгом». Доставшиеся им от предков духовные ценности не хранили. Как говорится, что имеем, не храним, потерявши, плачем.

Вот еще один крестный ход – художника Л. И. Соломаткина (1837-1883). Здесь все, надо полагать, трезвые, но какие же они убогие. Перед ними поломанный мостик, на который они сейчас вступят, художник придумал его, чтобы произвести, по своим убеждениям, сумеречное впечатление на зрителя.

Русский народ в картине Соломаткина представлен жалким и обречённым, а семилетний мальчик на переднем плане с нищенским мешком на плече, вероятно, должен представлять будущее России.

Названные полотна обличают церковные богослужения, требы, обряды и церковную жизнь вообще, но, будем справедливы, есть и другие.

А. П. Боголюбов, «Крестный ход в Ярославле» (1863)

Красива и празднична картина А. П. Боголюбова «Крестный ход в Ярославле», и нет в ней никакой критики или сарказма, но сам художник относил её лишь к жанру пейзажа, а крестный ход явился для него только «средством оживить пейзаж». Картина безотносительна к религиозным чувствам, участники крестного хода неразличимы, сливаются в единую пёструю массу. Главным здесь является не крестный ход, а прекрасный храм Ильи Пророка.

Б. М. Кустодиев, «Крестный ход» (1915)

Оригинален «Крестный ход» у Б. М. Кустодиева: люди сосредоточены, радуга сияет, но картина смотрится слишком декоративно, просто, если не сказать, примитивно. В ней не чувствуется глубины душевного состояния, персонажи её выглядят плакатно, как будто им приказано: «Революционный держите шаг! Неугомонный не дремлет враг!» (А. Блок).

К-Ф. П. Бодри , «Крестный ход у Благовещенского собора в Московском Кремле» (1860)

Очень серьезна картина русского художника Карл-Фридрих Петровича Бодри «Крестный ход у Благовещенского собора в Московском Кремле». Но перед нами лишь тщательно проработанный, почти по линейке исполненный архитектурный пейзаж.

Изображена масса людей, но хода как такового нет. Люди стоят спиной к зрителям, они лишь статисты, движения нет. Художник не ставил себе сверхзадачу выразить духовную жизнь людей, ограничившись лишь внешней красивостью. Его ещё при жизни справедливо называли мастером, но «второго эшелона».

Итак, в истории крестных ходов на живописных полотнах мы не найдем присутствия подлинно религиозных чувств во святой Руси, как её тогда ещё называли. Возникает сомнение, что кто-то из названных художников сам хоть раз участвовал в крестном ходе и лично пережил то настроение, когда молитва более обычного становится всеобщей, развивает в людях дух веры и благочестия. Все известные изображения крестных ходов никак нельзя отнести к жанру религиозной живописи, а только к жанрам городского или сельского пейзажа, архитектурного пейзажа, исторической живописи, а то и просто бытовой или жанровой живописи. Лучшие из них способны пробудить лишь эстетические чувства. Крестный ход в изображении нашего современника Сергея Сочивко можно увидеть в картине «Никола зимний». Участники крестного хода, выходя из храма, полукругом окружают его, создавая эффект движения и вызывая представление, что круг замкнётся, как хоровод или венок народный для храма Божия. Во всех остальных крестных ходах в истории живописи народ движется прямолинейно, что значительно уступает в сюжете и динамике омскому художнику. Картина даёт простор для фантазии зрителя: обойдя храм, крестный ход сольётся с выстроенными войсками, артиллерией и гуляющим христианским людом и, закручиваясь по спирали, двинется по ещё свободной улице между римско-католическим костелом (слева) и татарской мечетью (справа), давно снесенными, и сольётся с облаками на небе.

Сергей Сочивко, «Никола зимний» (2005)

Картина полна простора, солнца, света, воздуха, в ней даёт о себе знать новое мышление, новый взгляд на мир, взгляд художника XXI века. Здесь традиционный для данного сюжета храм и шествие людей, но они не для украшения, а в органической связи со всем окружающим Божьим миром: облаками на небе, чистейшем снегом на земле и на крышах зданий, торжественно построенными воинами и даже артиллерийской батареей, готовой для салюта.

Праздничны не только шествие и войска, ликует вся природа, радостен весь гуляющий народ и играющие дети. Всё в единстве и гармонии, потому что всё объединено Духом Святым и волей художника. Каким-то чудесным образом художник приподнялся, вознёсся на ангельскую высоту, замер от увиденной красоты, и пропел гимн городу. Ведь сверху город иной, чем с высоты роста человека, когда поле зрения весьма ограничено, и взгляд упирается то в стену, то в забор. Открыв для себя Омск, художник передает своё удивление нам, и удивляться есть чему.

В центре картины Свято-Никольский казачий собор, построенный в 1840 г. с использованием чертежей выдающегося зодчего В. П. Стасова, автора многочисленных сооружений в Санкт-Петербурге и Москве. Прихожанами храма являлись казаки Омска, с 1883 г. здесь хранилось святое для казаков знамя Ермака. Святитель Николай Угодник является покровителем Сибирского казачьего войска, и день 6 (19) декабря отмечался в качестве престольного храмового праздника, что и изображено на полотне. Таким образом, выстроенные для торжества казаки– не статисты, не зрители, а непосредственные участники праздничного события.

Слева на картине можно видеть одно из самых красивых зданий Омска – Войсковое казачье училище (1813 г., ныне кадетский корпус), а вдали многочисленные храмы: церковь Илии Пророка, Успенский кафедральный собор, Крестовоздвиженский собор и многие другие. Москва гордится тем, что в ней было сорок сороков церквей. Омск был всего лишь уездным городом, но и он насчитывал около сорока культовых православных зданий.

Наблюдательным взглядом художника охвачена единая панорама дореволюционного Омска. К месту приходится даже и двугорбый верблюд, философски размышляющий у мечети. Лет сто назад и даже позднее верблюды были обычными животными, на которых киргизы привозили свои товары на Казачий базар Омска в виде продуктов коневодства и овцеводства. Сейчас верблюдов нет, и отдельное спасибо художнику за верблюда, как за воспоминание о детстве, в котором ещё случалось видеть верблюда на улице. У художника завидные знания по истории. В правом углу ниже он изобразил упряжку северных оленей, на которых народы севера – ханты, манси (вогулы), ненцы – привозили продукты рыболовства, оленеводства, охотоводства в купеческий город Омск, в котором встречались, что называется, юг и север.

Сергей Сочивко сознательно разделяет и приемлет православную веру своих предков, на его картине незримо присутствует Христос, а не революционные маргиналы из подозрительной поэмы Александра Блока «Двенадцать»:

«Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной,
В белом венчике из роз –
Впереди – Исус Христос».

Картину можно отнести к жанру исторического городского пейзажа, но она наполнена духовным, религиозным содержанием в той степени, какая соответствует внутреннему миру художника.

Сергей Сочивко, «Масленица»

Мир этот не чужд уважения художника и к дохристианским проявлениям в жизни русских людей, которые церковь привычно называет пережитками, мрачным и тёмным язычеством.

Свидетельством интереса художника к древним славянским временам является его картина «Масленица». На ней изображен как бы антипод крестного хода, но ничего «мрачного и тёмного» в ней нет. Вдоль церкви во имя Николая Чудотворца движется группа ряженых, причем в ином направлении, чем на картине «Никола зимний». Если там движение вперед, к Христу, то здесь – назад, в прошлое, и это символично. Художник изобразил здесь и самого себя (в левом нижнем углу). Он не принимает участия в языческих забавах, но ему интересно, ему здесь явно хорошо, он и здесь у себя дома.

В июле 2015 г. художник побывал в Екатеринбурге и написал картину «Царский крестный ход в Екатеринбурге 17 июля 2015 г.». Всякий русский сегодня знает и помнит, что в ночь с 16 на 17 июля 1918 г. там были зверски казнены Император Николай II и члены его Семьи, причисленные позднее к лику святых.

Крестный ход начался от Храма-на-Крови и закончился в монастыре на Ганиной Яме, где сатанисты устроили кровавое пиршество по уничтожению тел казненных. Протяженность маршрута составила 20 с лишним километров, шествие началось около двух часов ночи и закончилось в половине седьмого утра. Прошло 60 тысяч человек со всех концов России. Всю ночь моросил дождь, и только люди с живым религиозным чувством и преклонением перед святым Семейством смогли пройти долгий путь.

Убийство Царя, Помазанника Божия, привело к гибельным последствиям для всей России. Равнодушие русского народа, позволившего детям дьявола растерзать Царя и его святое Семейство, привело к гибели десятков миллионов людей и разрушению тысячелетней Империи. Позорное пятно предательства легло на весь народ, без осознания чего Россия никогда не получит подлинного возрождения, и, по крайней мере, 60 тысяч человек уже осознали это.

Вероятно, впервые в живописи обозначена не только конкретная дата и место крестного хода, но и конкретные лица. На картине два митрополита. Возглавляет шествие митрополит Екатеринбургский и Верхотурский Кирилл, человек неординарный, улыбчивый, с личной уверенностью в святости Царской Семьи (на картине он с черной бородой). Рядом с ним митрополит Ташкентский и Узбекский Викентий, хорошо известный екатеринбургским прихожанам, поскольку несколько лет назад он был правящим архиереем Екатеринбургской епархии (он с белой бородой). Всего же в шествии участвовало более ста архипастырей и священников, и в том числе епископ Тарский и Тюкалинский Савватий из Омской области.

Сергей Сочивко, «Царский крестный ход в Екатеринбурге 17 июля 2015 г.» (2015)

Крестный ход изображен выходящим из Храма-на-Крови и движущимся прямо на зрителя, как бы охватывая и приглашая и его принять участие в этом религиозном и гражданском действии под покровом святых Царственных Мучеников, Пресвятой Богородицы и Самого Иисуса Христа.

На лицах умиротворенных участников крестного хода можно прочитать всё, кроме равнодушия: печать сосредоточенности и покаяния, радость от совместной Иисусовой молитвы, звучавшей на протяжении всего шествия, от редкого взаимопонимания в переоценке истории России и ощущения духовного братства тысяч людей. Картина внушает оптимизм и надежду. Она по праву нашла место в Екатеринбургской епархии, как одно из свидетельств нравственного оздоровления русского общества, освобождения его от последствий коммунистического «опиума для народа» и массового духовного подъёма в рядах верующих.