На этот вопрос БК55 отвечает весьма известный в России адвокат, заслуженный юрист, неизменный победитель престижных профессиональных рейтингов Андрей Хабаров.

— Андрей Евгеньевич, читаешь заголовки в омских СМИ и создается ощущение, что наш регион является чуть ли не лидером по фальсификациям уголовных дел. Как вы, адвокат со стажем, оцениваете ситуацию?

— Как очень красноречивую! В Советском районном суде идет рассмотрение уголовного дела в отношении старшего следователя СО по РПТО СУ при УВД по Омску Екатерины Чайки, которую обвиняют по ч. 3. ст. 303 УК РФ, а именно в фальсификации доказательств по уголовному делу о тяжком преступлении. Так вот, этот процесс, как пишут СМИ, начался с публичного скандала: судья запретила фото и видеофиксацию подсудимой, аргументировав это «рядовым характером дела».

— Но подождите, как следует из статистики ВС РФ, каждый год в судах страны по таким рядовым обвинениям на скамье подсудимых оказывается не многим более трех десятков сотрудников правоохранительных органов (в 2020 году, например, было осуждено 34 человека). А потом, как может фальсификация доказательств по уголовным процессам иметь «рядовой характер»? Тут ведь речь идет о судьбах живых людей?

— Мне понятно, откуда впечатление, что Омский регион является лидером по фальсификации уголовных дел, оно возникает не на пустом месте.

В конце 2020-го был вынесен приговор за фальсификацию доказательств следователю Кировского отдела Омского Следкома Ксении Бычек, действовавшей в составе коррупционной группы подполковника юстиции Романа Оляницкого. На днях в Тарский районный суд поступило уголовное дело на бывшего следователя отдела полиции «Тарский», который обвинен в фальсифицировании материалов уголовного дела о поджоге. В это же самое время Омский областной суд отменил оправдательный приговор оперативному сотруднику полиции Ивану Куркину, который обвинялся в фальсификации материалов оперативно-розыскной деятельности. По делу имеется потерпевший, незаконно привлеченный к уголовной ответственности за действия с наркотиками.

— БК55, кстати, активно освещал эти и другие процессы. Свежа еще в памяти история и с подбросом наркотиков журналисту Ивану Голунову…

— Ну это вообще можно расценивать, как апофеоз полицейского беспредела и безнаказанности. Несмотря на чудесно-благополучное завершение этой истории для самого журналиста, чувство личной беззащитности от необоснованного уголовного преследования в обществе не только не исчезло, а напротив, усилилось, увы, таких счастливых историй, как говорится, «по пальцам пересчитать».

— В Москве «повезло» Голунову, у нас в Омске счастливый конец имела история с Мариной Знаменщиковой, редакция БК55 внимательно следила и за этим процессом, где также не обошлось без фальсификаций. 

— Марина Знаменщиковой была привлечена к уголовной ответственности по ряду тяжких статей на основании ложного экспертного заключения и оправдана Куйбышевским районным судом Омска за отсутствием в ее действиях составов преступлений. Читаем заголовки судебных репортажей из зала суда:

«Апелляция Облсуда поставила точку в скандальном «деле Знаменщиковой» — ее оправдали!»

«Месть или Почему дело Знаменщиковой просто «кричит» о  масштабах фальсификаций в омском Следкоме?».

«Суд решил вдруг поставить полковника Гепперле в очень щекотливое положение. И зачем?»

«Дело Знаменщиковой — «черная метка» омского Следкома тем, кто посмеет сотрудничать с ФСБ?»

«Выводы эксперта УМВД Макаровой — профессиональная ошибка или нечто большее?»

— Защиту Марины Знаменщиковой в суде осуществлял партнер Адвокатского бюро «Адвокатское партнерство Андрея Хабарова» Иван Исаенко. Как вы оцениваете эту работу?

— Его работа привела к установлению в суде ложности обвинения и оправданию подзащитной. С этим согласился Омский областной суд, оставивший оправдательный приговор в силе.

— В практике партнеров Андрея Хабарова и его самого, подобное дело с оправдательным исходом далеко не единственное. Напомните читателям БК55, хотя бы те из них, что освещались в СМИ.

— Если по памяти, то дело челябинских предпринимателей Сергея Вильшенко и Алексея Коляды, университетского преподавателя Галины Тудачевой, директора «Феникс-Авто Премиум» Евгения Карпенкова, Виктора Викторова, обвинявшегося в посягательстве на электронные секреты одного из омских олигархов, и еще ряд других, не попавших на страницы СМИ подзащитных. Все они закончились, оставшимися в силе, оправдательными вердиктами суда и во всех этих делах защитой была доказана фальсификация доказательств обвинения, послуживших основанием для уголовного преследования невиновных.

— Надо полагать, Андрей Евгеньевич, президент Путин наградил вас медалью ордена «За заслуги перед Отечеством», как говорится, не за красивые глазки! Но пойдем дальше… Суды по фальсификациям, о которых речь выше, выиграны… Закономерен вопрос, что стало с  фальсификаторами, пытавшимися засудить невинных людей? Какие последствия, к примеру, наступили для эксперта Анжелики Макаровой, экспертное заключение которой оказалось ложным по своей сути, а выводы на основании, которых обвинили Знаменщикову, не соответствующими действительности?

— Мы не следим за судьбой этого эксперта. Задача довести правовую оценку действий Макаровой до логического завершения перед нами не ставилась. Если бы поставили, мы бы довели. По-моему убеждению, такие действия эксперта требуют своей правовой оценки, т. к. находятся в прямой причинно-следственной связи с незаконным привлечением Марины Знаменщиковой к уголовной ответственности. Поэтому этот вопрос правильнее адресовать в Прокуратуру области, в полномочиях которой находится возбуждение процессуальной проверки и вынесение постановления о направлении материалов в следственный орган, для решения вопроса об уголовном преследовании.

— Незаконная экспертиза являлась, как помнится, не единственным фальсификатом в этом деле?

— Были и другие. Мы вступили в дело, когда оно уже поступило в суд для рассмотрения по существу. При ознакомлении с ним в суде проводилось сравнение с фотокопиями материалов, сделанных до поступления дела в суд на соответствующей стадии процесса. Было установлено, что во втором томе, после завершения ознакомления обвиняемой и до передачи дела в суд, произошла замена постановления о назначении одной из экспертиз, в результате чего из постановления исчез один из ранее поставленных эксперту вопросов. Для чего это было сделано? Полагаю причина в следующем. Эксперт на этот вопрос не стал отвечать, и чтобы не создавать защите возможность вести речь о неполноте проведенного исследования, этот вопрос из постановления беспардонно устранили.

— Слушаешь записи разговоров следователей  омского Следкома, изучаешь другие судебные материалы и приходишьь к выводу: фальсификация уголовных дел — это действительно обыденное явление в расследовании… Рядовое, как выразилась судья. В чем причина?

— Корень зла в историческом построении российского уголовного процесса, где все замкнуто на следователе.

Именно, и, по сути, только он, под завесой тайны следствия формирует доказательства по уголовному делу. Прокурор и суд в дальнейшем лишь дают им оценку. Что принес им следователь, то они и оценивают. Соответственно, если у следователя и его руководителя стоит задача, неважно по каким мотивам, добиться определенной оценки дела, а она в силу объективного содержания расследуемого события невозможна, применяется фальсификация доказательств. В результате происходит опосредованное воздействие на прокурора и суд. Именно поэтому, Президент РФ пятую коллегию Генпрокуратуры РФ подряд призывает прокуроров «тщательно отслеживать любые факты необоснованного вмешательства правоохранителей в бизнес-конфликты, скрупулезно проверять ситуации с немотивированным или, проще сказать, заказным уголовным преследованием в отношении бизнеса». На это накладывается фактическое отсутствие вневедомственного контроля на стадии досудебного следствия. Судебный контроль в порядке ст. 125 УПК РФ и при рождении, уже был не здоров, но его окончательно добил посвященный ему Пленум ВС РФ. Честнее было норму убрать из кодекса.

Сказанное хорошо иллюстрируют слова бывшего руководителя нашей региональной судебной системы, который наставлял судей «не мешать следствию». Никогда не мог понять этого посыла. В каком смысле не мешать?

— Мне кажется, Андрей Евгеневич, ответ на поверхности. Не МЕШАТЬ нарушать закон!

— После законодательного секвестирования полномочий прокурора по надзору за следствием возникла совершенно идиотская ситуация, когда следователь может послать прокурора с его требованием устранить нарушение закона по долгой дороге общения со своими вышестоящими руководителями.

При этом, прокурор, а не следователь, поддерживает обвинение в суде, следовательно, должен обладать всей полнотой безапелляционного процессуального контроля. По факту прокурорский контроль сейчас присутствует на стадии поступления дела с обвинительным заключением. Тому подтверждение сентябрьский Приказ Генерального прокурора РФ № 544 «Об организации прокурорского надзора за процессуальной деятельностью органов предварительного следствия», которым на прокурора возложена обязанность при поступлении дела, проверять все от правильной квалификации содеянного и обеспечении реализации права на защиту, до соблюдения требований УПК РФ при назначении и производстве судебных экспертиз.

— Мне кажется, ситуацию усугубляет еще и отсутствие реальной ответственности следователей и должностных лиц, закрывающих глаза на нарушение ими закона? Примеров, что говорится, пруд пруди! Ведь фальсификаторы, за редким исключением, остаются при погонах и даже идут на повышение!

— Отсутствие контроля и безнаказанность, тут спора нет, неизбежно ведут к ухудшению качества самого следствия, состояние которого на 2018 год бывший Генеральный прокурор Юрий Чайка охарактеризовал, как деградирующее. Тогда, борясь с Бастрыкиным, он заявил, что «для многих следователей уголовно-процессуальный закон и нормы материального права — это космос». Вот только для граждан России, попавших в объятия уголовно-процессуальной деятельности таких следователей, это земная реальность.

Фальсификация уголовных дел, как ржавчина разъедает систему уголовной юстиции. Она уничтожает веру граждан в возможность справедливого уголовного правосудия, о чем свидетельствуют все социальные опросы. Такая деятельность, по моему глубокому убеждению, носит антигосударственный характер, поскольку ни одно современное государство не может нормально существовать без справедливого уголовного процесса.

— А есть ли что-то «свеженькое» в производстве вашего адвокатского Бюро? Речь, естественно, о делах, где также установлена фальсификация материалов расследования?

— На днях мы закончили повторное ознакомление с материалами уголовного дела по обвинению Васюкова, Бородиной и других в хищении дебиторской задолженности за производство работ у ООО «СФ «Рассвет», а также матери и дочери Френцель. Это дело один сплошной фальсификат с момента возбуждения и до завершения расследования.

Дело фальсифицировано, как по сути самого обвинения, так и по способам его доказывания.

— Простите за, возможно, дилетантский вопрос, как, можно похитить дебиторскую задолженность предприятия, и тем более физического лица?

— Похитить нельзя. Но, если нужно, как говориться, любой ценой» возбудить уголовное дело, то можно! 

В соответствии с законом, похитить можно только чужое имущество или право на него, оформленное в соответствующем порядке. Задолженность ни имуществом, ни правом на имущество, не является. Это запись в бухгалтерских регистрах, отражающая обязательство одной организации перед другой и регулируется гражданским законодательством об обязательствах, а не о собственности. Тем более, что ни ООО «СФ «Рассвет», ни г-жа Френцель не обращались в суд о взыскании задолженности и им отказано в таком взыскании не было, а значит, она существует и на момент нашего с Вами разговора.

— Тогда в чем причина обвинения? Не вижу тут логики?

— Наш подзащитный Виктор Васюков последовательно заявлял о «заказном» характере уголовного дела, незаконном уголовном преследовании, направленном на экспроприацию его строительного бизнеса.

Тому в деле имеются подтверждения. Так, например, при проведении очной ставки между Васюковым и Аленой Френцель последняя подтвердила, что она участвовала в некоей встрече, где Васюкову предлагалось передать ей часть (половину) его строительного бизнеса. По ее показаниям, сама-то она сидела в сторонке, а с Васюковым «тихо и корректно» разговаривали «друзья».

«Друзья» — это Валентин Френцель, руководитель ООО «Ленпромстрой» и Роман Богданов — бывший директор КУОО «Омскоблстройзаказчик»…

— Роман Богданов, это случайно не родственник бывшего замначальника омского УФСБ?

— Он самый…  Брат действующего в то время заместителя начальника УФСБ по Омской области, ныне первого заместителя руководителя УФСБ, кажется, по Хабаровскому краю.

Вот эти, с позволения сказать, «друзья» объясняли Васюкову, что «логичным» было бы ввести Алену Френцель в свой бизнес. Правда, ей, Френцель, бизнес Васюкова «на тот момент был не нужен», но, видимо, был нужен «друзьям»? Виктор Васильевич отказал влиятельным посредникам в этой просьбе полагая, что в такой «логике», логики вовсе нет. Но, ошибся… Через несколько месяцев он стал фигурантом уголовного дела о хищении того, что похитить нельзя!

Ну, а Алена Френцель, по нашему убеждению, была незаконно признана потерпевшей с правом требования с Васюкова порядка 25 000 000 рублей.

— Почему незаконно? 

— Френцель была признана потерпевшей, как «потенциальный наследник». Существует общеизвестная устоявшаяся судебная практика, согласно которой, имущество юридического лица, не является имуществом его учредителей. Так, например, Первомайским районным судом Омска доводы Станислава Мацелевича о том, что он не мог совершить хищение имущества, принадлежавшей ему страховой компании в силу того, что являлся ее владельцем… Обратите внимание, собственником, а не «потенциальным наследником», были отвергнуты с подробной мотивировкой о том, что собственник юридического лица не является собственником его имущества. Ровно та же позиция содержится в апелляционном решении Омского Областного суда. Если признавать позицию следствия по «потенциальному наследнику» Френцель, как потерпевшей, законной, то необходимо пересматривать сотни других уголовных дел.

— На чем тогда строится логика следствия, принявшего такое, как вы утверждаете, незаконное решение, признавая Френцель и ее дочь потерпевшими?

— В период следствия в отношении ООО «СФ «Рассвет» было подано фактически заинтересованным лицом заявление о признании банкротом, с намерением контролировать процедуру.

В случае признания должника банкротом и завершении процедуры, общество будет исключено из ЕГРЮЛ. В таком случае в деле потерпевшими останутся только «потенциальные наследники». По нашему обоснованному предположению «схлопнуть» ООО «СФ «Рассвет» понадобилось в связи с тем, что у организации имеется установленная решением налоговой 34-миллионная задолженность перед бюджетом. Отсюда, в случае взыскания заявленного по уголовному делу ущерба, при наличии в деле одного потерпевшего — юридического лица, денежные средства поступят на счет налогового должника и будут списаны в бюджет. Наличие же в деле потерпевших физических лиц позволяет оставить налоговой орган при своих интересах, т. к. счета потерпевших физических лиц взысканиями не обременены.

В противном случае, вся возня с уголовным делом — не бизнес, а невосполнимые убытки.

— А прямые фальсификации в деле установлены?

— Одно беззаконие неизбежно порождает другое. При ознакомлении с материалами уголовного дела мы установили «следы» того, что в ходе следствия назначались и проводились экспертизы, которых в деле нет.

Но эти «следы» состояли в косвенных упоминаниях об этих экспертизах в других материалах дела. Объем дела большой и качественно вычистить все у следователя, видимо, не получилось. Мы обратились в прокуратуру области на незаконное удаление из дела постановлений о назначении и самих экспертных заключений. Надо отдать должное прокуратуре, которая указала руководству СУ УМВД по Омской области на необходимость проведения по данному факту проверки. В результате «потерянные» из дела экспертизы нашлись, за исключением судебно-строительной экспертизы.

Ее не могут найти до сих пор.

Оказалось, что они проведены еще в 2019 году экспертом 6 отдела ЭКЦ Омского УМВД. Экспертные выводы в своем большинстве носили оправдывающий характер, препятствующий обвинению наших подзащитных. Данные экспертизы были незаконно устранены из дела, а следователем Татьяной Кузьменко назначены экспертизы по тем же вопросам, и материалам уже в Омскую ЛСЭ Минюста России. Экспертизы были назначены с сокрытием того обстоятельства, что по факту они повторные, и для их назначения требуются специальные основания, предусмотренные законом, которых у следователя очевидно не имелось.

Но, это только начало. Начальник Омской ЛСЭ Минюста России, получив от следователя постановления о проведении экспертиз 18.04.2019 г. направил уведомление, что в связи с высокой загруженностью эксперта Кулик провести эти экспертизы лаборатория сможет не ранее декабря 2019 года.

И тогда следователь совершает «процессуальный кульбит». Просит вернуть ей ранее направленные постановления, оставив их без исполнения. 23.04.2019 г. они к ней возвращаются, и в этот же день следователь выносит аналогичные, но новые по дате постановления, которые направляет в лабораторию, где эксперт почерковед Кулик, как выше сказано, загружена работой до конца года. Но, видимо, эксперт за эти несколько дней совершила нечто, равное подвигу Геракла, очистившего Авгиевы конюшни… Одним словом, новые постановления, сразу же принимаются в работу и экспертизы Кулик проводит. Вот только незадача, выводы Кулик в значительной степени отличаются от выводов эксперта 6 отдела ЭКЦ УМВД, о существовании которых эксперт Минюста не догадывается.

Там, где полицейский эксперт сделал отрицательные выводы или выводы о невозможности провести исследования, у эксперта Кулик все получилось, она все смогла и все установила, и ее выводы легли в основу обвинения.

— Как вы на это отреагировали?

— Мы привлекли к изучению экспертизы, сделанной Кулик, классного специалиста с огромным экспертным опытом, работавший с нами по делу Знаменщиковой, выводы которого о несостоятельности экспертиз Макаровой, лежавших в основе обвинения подзащитной, нашли свое полное подтверждение в приговоре суда.

По его заключению, экспертиза Кулик выполнена с грубейшими, существенными нарушениями закона и экспертной методики и вызывает сомнения в достоверности сделанных выводов. Заключение специалиста защиты вместе с жалобой находится в прокуратуре. Мутные сомнения в достоверности выводов эксперта Кулик мучают нас еще и по другому основанию. Так, эксперт 6 отдела ЭКЦ УМВД указал на невозможность установить авторство подписи, отобразившейся в электрографической копии документов, в силу принципиальной непригодности их для идентификационного исследования. Эксперт Кулик по этим же копиям провела исследование и сделала категорический вывод. Однако в нашем распоряжении имеется сообщение о невозможности дать заключение от 12.10.2020 № 1743/2-3 за подписью эксперта Кулик по другому делу.

В этом сообщении эксперт Кулик пишет, что по существующей методике судебно-почерковедческой экспертизы подписей, проведение почерковедческих исследований и оценка его результатов возможна лишь при исследовании рукописных почерковых объектов, в частности, подписей, а исследуемая подпись выполнена электрографическим способом, в связи с чем, исследуемый объект является непригодным для идентификационного исследования. В связи с чем, все свободны.

То есть, по другому делу эксперт Кулик указала на принципиальную невозможность проведения экспертизы по подписи, выполненной электрографическим способом и отказалась от проведения экспертизы.

— Получается, что в принципе провести такую экспертизу нельзя, но в деле Васюкова, Френцель оказалось возможным… Между тем, известно, что Бюро практикует проведение экспертиз защиты, так было и в деле Знаменщиковой. А в этом конкретном случае?

— В данном деле мы были лишены законной возможности проверить достоверность выводов экспертиз обвинения. Дело в том, что следователь Кузьменко вернула потерпевшей Френцель свободные образцы почерка ее покойного супруга при отсутствии каких-либо для этого законных оснований и разумной необходимости.

На все наши требования вернуть в дело образцы почерка и подписи, на основании которых были сделаны экспертизы обвинения, мы получили отказы. Пожаловались в прокуратуру области, нам ответили, что следователь должен предоставить образцы подписей. Но, следователя, похоже, больше интересует мнение г-жи Френцель, а не прокуратуры. В любом случае, следователем Кузьменко и Френцель созданы не основанные на законе препятствия к реализации права на защиту наших Доверителей.

У меня лично вообще есть сомнения, что такие образцы были, в противном случае, что мешает предоставить их в дело, где они и должны находиться.

Одним из назначений уголовного судопроизводства согласно ст. 6 УПК РФ, является защита личности от незаконного и необоснованного обвинения. Отсюда устранение из дела доказательств, а уж тем более, не согласующихся с обвинением, есть фальсификация уголовного дела.

— В чем суть жалобы в прокуратуру? Ваши аргументы?

— В жалобе в прокуратуру Области мы ставим вопрос, что действия между Френцель и следствием носят, не основанный на законе, согласованный характер. У меня лично отпали какие-либо сомнения насчет этого после следующего случая.

По делу были признаны вещественными доказательствами два телефона, принадлежавшие Френцель. Как защитник, имеющий право знакомиться с любыми вещественными доказательствами по делу, я потребовал предъявить их мне. Оказалось, что они находятся не в деле, а у Френцель. Приехала Френцель, привезла телефоны. Стал их осматривать… Все контакты с участниками процесса чистые. Дохожу до переписки с представителем потерпевшей — Ключниковым, где она хвастается, что «не страдает техническим кретинизмом, с айфонами все получилось, теперь надо с самсунгом разобраться, и тогда готова на все 100». Замечу, что это электронное сообщение сделано после того, как Френцель узнала от следователя о необходимости предоставить телефоны моделей айфон и самсунг для осмотра защитнику. Делаю скриншот этой информации, заношу в протокол, указываю на имеющиеся основания полагать, что потерпевшая, которой по доброте душевной следователь отдала вещественные доказательства по делу, осуществляла с их содержанием манипуляции в преддверии их осмотра защитой.

Перехожу к следующему контакту, который является активным свидетелем обвинения, а там полно сообщений в интересующий по делу период.

Несмотря на отсутствие технического кретинизма, Френцель, видимо, забыла про этот контакт. По лицу потерпевшей пробежали все цвета радуги, после чего она выхватила у меня телефон и заявила, что у нее заболел ребенок и ей срочно необходимо уехать. Ребенок дело святое. Следователь Кузьменко принимает решение процессуальное действие прервать, потерпевшую с телефонами отпустить лечить ребенка. Предлагаю следователю осмотр продолжить, мол, для этого Френцель не нужна, не она же является вещественным доказательством. Но, следователь непреклонна. Без телефона ребенка не вылечить… Френцель возвращается через три часа с заявлением, что телефоны предъявлять не будет, т. к. встретилась с юристом, и тот объяснил, что это незаконно.

Требую от следователя вернуть в дело телефоны (вещественные доказательства). Татьяна Александровна, набрав в легкие воздух, как перед глубоководным погружением пишет заранее подготовленный текст отказа.

— Как я понял, на этом история не заканчивается?

— Естественно… Мы обратились с безусловной жалобой в прокуратуру области, ведь следователь обязан в любом случае предоставить защитнику вещественные доказательства по делу. Как только жалоба поступила в прокуратуру, руководитель следователя Кузьменко отменяет ранее вынесенное постановление следователя о признании телефонов вещественными доказательствами как незаконное, вследствие чего, защита утрачивает возможность с ними ознакомиться. Видимо, и тут желания Френцель — важнее закона.

— Все вышеперечисленное, вы считаете, указывает на не основанное на законе лоббирование должностными лицами «пушкинского» следствия интересов Френцель, с одной стороны, а с другой —  подтверждает заявление Васюкова о «заказном» характере дела?

— Сомнительный протекционизм интересов Френцель порождает сомнительные предложения моему подзащитному. Не так давно Алена Львовна  Френцель пригласила Васюкова на встречу и предложила ему ни меньше, ни больше, как купить у нее ООО «СФ «Рассвет» и, тем самым, «снять все проблемы». Напомню, что на «Рассвете» долгов на несколько десятков миллионов рублей, в том числе в бюджет.

— Почему Васюкову, который, надо полагать, расстройством рассудка не страдает, следует купить несколько десятков миллионов долгов?

— А вот почему… По пояснениям Френцель, когда потерпевший и обвиняемый станут одним лицом, уголовное дело точно снимется. Следует понимать, будет прекращено. А иначе, результат будет плохой. Для Васюкова, конечно, не для Френцель же… Возникает закономерный вопрос, что позволяет Френцель делать моему подзащитному очевидно не выгодное для него, но выгодное для нее финансовое предложение, искренне надеясь, что оно будет принято? Ну, не пошутить же она его позвала.

Ответ мне видится только один — по мнению автора оферты три года расследования «хамского» уголовного дела должны убедить Васюкова, что избежать плохого результата он может только при одном условии, удовлетворив финансовые интересы Френцель и людей, которые за ней стоят.

— Это похоже или, говоря иначе, имеет некоторые признаки шантажа? 

— Без комментариев… Труднее всего бороться со злом, которое скрывается под личиной законной помощи обиженному, но мы попробуем дальше.

Продолжение следует.