4 января умер легендарный первый секретарь Омского обкома КПСС Сергей Манякин, с именем которого связывают расцвет нашего региона в советские времена.

В конце 80-х, получив назначение на должность собкора «Известий» по Омской области, я, как и многие приезжие, не мог не восхититься омскими рынками, ломившимися от изобилия сельскохозяйственной продукции. В Омске народ и понятия о карточках не имел. Вывод напрашивался: дело, выходит, не в совхозно-колхозной системе, повсеместно доказавшей свою неэффективность, а в неумении использовать ее преимущества.

Три года было потрачено на то, чтобы все-таки разобраться с экономической стороной омского феномена. Сегодня результаты своего исследования я могу рассказать в картинках.

Говорю руководителю одной из омских ферм: «А во что вам килограмм говядины обходится?» Ответ: «Это надо в конторе спрашивать».

Задаю тот же вопрос в кабинете директора хозяйства: «Иван Петрович, какова себестоимость килограмма говядины?» Директор тут же набирает телефон главбуха: «Мариванна, зайди». Заходит Мариванна, останавливается в дверях, смотрит. «Мариванна, сколько у нас кило говядины стоит?» Главный бухгалтер приседает от не­ожиданности и разводит руками. «Это ж считать надо!» — «Иди, считай!»

Сидим, разговариваем, звонок. Мариванна на линии: «Иван Петрович, а как считать-то?» «Не понял!» — удивляется Иван Петрович.

Оказывается, проблема в том, что обком партии обязал совхозы и колхозы обеспечивать бесплатно личные подворья молодняком (поросятами, телятами) и кормами. Но выращенного на подворье быка или свинью совхоз себе «в план» поставить не мог. Мясо, выращенное в частном секторе, уходило через заготконторы облпотребсоюза на городские рынки. Получалось, что совхоз нес издержки, а плодами пользовалась другая организация. Главного бухгалтера интересовало, куда отнести эти затраты, потому что они действительно влияли на себестоимость килограмма говядины, полученной на совхозной ферме. «Мы пашем, а он, Горчаков, председатель облпотребсоюза, забирает у частника это мясо за рубль семьдесят в живом весе, а продает на рынке за три с полтиной. Где тут справедливость?»

Приезжаю в облпотребсоюз к Горчакову. А тот мне: «Кто сказал, что мы наживаемся? Да я на этом мясе убытки несу — 6 миллионов рублей в год! Колоссальные деньги».

«Подождите, а как же вы живете с такими убытками?» Горчаков замялся: «Да, мы тут…» Тут-то и выясняется, что часть закупленного на омских подворьях мяса поступает в столовые предприятий ВПК. Но уже по цене от 4 до 7 рублей за килограмм. И еще одна деталь — рабочий в столовой военного завода платит за килограмм не больше 50 копеек.

Вот такая была экономика! Я критиковал власть за то, что крестьянин, вырасти­вший бычка на подворье, не имел права продавать его на рынке самостоятельно, по своей цене. Никаких бумаг, запрещающих это, никогда не существовало. Но в течение 25 лет никто не рискнул сунуться к прилавку, ибо отлично знал о существовании законов неписаных. Директор рынка, разрешивший крестьянину торговать мясом, был бы немедленно разжалован, а частник лишился бы сенокоса, льгот на корма, возможности пользоваться совхозной техникой и так далее.

Бедный, как я считал, частник сидел к тому же в планах сельсовета и райпотребсоюза, которые совместными усилиями разворачивали соцсоревнование за досрочное выполнение заданий по закупке скота в индивидуальном секторе. И вся эта деятельность строго контролировалась рай-, гориспол­комами, проводившими в жизнь совместное постановление бюро облисполкома «О мерах по использованию дополнительных продовольственных ресурсов по самообеспечению области». Совместное это постановление давало представление о тактике производства крестьянскими подворьями до 60 тысяч тонн мяса ежегодно с учетом собственного потребления, а также ре­ализацию через торговую сеть облпотребсоюза по цене 3-3,5 рубля за килограмм, что принесло Омской области, по выражению одного из высокопоставленных чинов, славу «баобаба социализма». Вывод, который я тогда сделал, был убийственным: у омского баобаба нет корней. Рай, построенный административными методами в отдельно взятом регионе, рухнет, как только крестьянин встанет со своим бычком к прилавку и назначит за него собственную цену. Тот же результат, если в «тумбочке ВПК» по какой-то причине не окажется денег — тех самых семи рублей за килограмм говядины, купленной облпотребсоюзом по рубль семьдесят.

Сегодня я хочу сказать, что был не прав. Вернее, прав не во всем. В моем журналистском архиве есть коротенькая правительственная телеграмма, сообщавшая, что омичам устанавливается лимит потребления мяса и мясопродуктов в количестве 5 тысяч тонн на месяц (этого недостаточно даже для снабжения ветеранов, больниц, детсадов и общественных столовых). Все остальные десятки тысяч тонн предписывалось сдавать в госфонды.

Таким образом, первый секретарь Омского обкома партии Сергей Манякин действовал в условиях жесточайшей продразверстки, лишавшей сельских производителей каких-либо стимулов и разорявшей страну. Я сейчас другому удивляюсь. Как этот человек в таких условиях сумел создать, по сути, собственную модель социализма, в центре которой была деревня. И был частный товаропроизводитель. Подчеркиваю — частный! Это мы сегодня, спустя 20 лет, вдруг заговорили о малом бизнесе и о том, что ему помогать надо. А ощущение такое, будто словоблудием занимаемся. А коммунист Манякин помогал реально. Помните Мариванну, которая не знала, в какую графу расходы поставить на поддержку личных подворий молодняком и кормами? Далее по цепочке: облпотребсоюз, создавший целую сеть заготконтор, чтобы «переварить» 30 тысяч тонн крестьянского мяса. Чтобы у деревенского частника голова не болела, куда ему своего поросенка пристроить. Наконец ВПК, плативший за выращенного в частном секторе бычка чуть ли не в два раза дороже. Что это, как это назвать?

Сегодня мы все знаем, что сельское хозяйство не может развиваться без государственных дотаций, а в те коммунистические времена Манякин эти дотации обеспечил. Причем, как парадоксально это ни звучит, обеспечил для сельского частника, по сути, малого предпринимателя, с которым советская власть вела бескомпромиссную борьбу с начала своего существования. И еще один весьма веский аргумент. В середине 90-х, когда держава развалилась, манякинский малый бизнес выехал из деревни на рынки и встал за прилавки, доказав тем самым свою сугубо рыночную суть.

Убежден, нам еще предстоит дать настоящую, честную оценку деятельности первого секретаря обкома партии Сергея Манякина. Этот человек прожил долгую жизнь — 82 года. Жить долго — удел созидателей. Их не отравляет яд тщеславия и зависти, стяжательства и злобы. Им не надо тратить жизненные силы на борьбу с теми, кто умнее, талантливее, лучше. Им не надо разрушать!

Сергей Сусликов

Из журнала «Бизнес-курс» № 1 (328) от 20.01.2010