Зрителю же вольно самому поразмыслить, с кем он — с Богом или с лукавым под ручку пойдет к хорошим проституткам. Пусть им повезет.

Сцены из романа Александра Куприна «Яма» в постановке главного режиссера театра Людмилы Исмайловой. Художник-постановщик Наталья Белова, режиссер по пластике Игорь Григурко, художник по свету Сергей Гаевой.

Сценография решена масштабно, объемно, целенаправленно. Две уходящие вдаль боковые стены приглушенного красного цвета с налетом темных вертикальных полос замыкаются таким же задником. Создается замкнутое пространство, своего рода древнеримское ристалище, где будут происходить кровавые события.

Над сценой огромная люстра в виде абажура розового цвета — свидетельство того, что здесь будут бои и скачки не с животными, а с женственными и нежными жрицами любви. Её можно принять за купол храма или даже за небеса. Несмотря на кровавые оттенки основного трагического цвета стен, глаза приятно воспринимают эстетику оформления в целом.

Высоко вверху на стенах видны торсы беломраморных скульптур античных богинь красоты в хорошо известном виде — оставшихся от варваров без рук, ног и головы. На уровне небес они контрастно противостоят происходящему на сцене, как идеал, как недостижимое. Их изломанный вид воспринимается в данном случае метафорически, как искалеченные тела и души несчастных персонажей на грешной земле.

Пространство сцены остается неизменным на всем протяжении спектакля, менять его нет необходимости. Для законченного архитектурного оформления городских площадей глаз требует обычно какой-либо доминанты в виде памятника, фонтана или колонны. Здесь же посреди сцены возвышается черный рояль с неизменно находящимся при нем тоже в черном строгом костюме тапером (артист Егор Лябакин).

Эстетически рояль можно воспринять и как гроб, с резко порой закрывающейся крышкой, или самим погостом, на котором во втором действии потрясающе отпляшет подлейший Семен Горизонт (Сергей Троицкий) или воздвигнется главная героиня Женя (Алёна Фёдорова), как памятник самой себе.

Дверей в громадном помещении нет, их заменяют в каждой стене по четыре высоких проема, прикрытых портьерами, в которые вкатывают или выкатывают кровати с девицами и сексуально озабоченными клиентами. Кровати являются их рабочими местами.

Задник же сцены глухой, там тупик. Он имеет две приступки высотой метра полтора, на которых в танце иногда проходят женские персонажи. Таким образом, сцена использована по всей своей высоте и объему, что говорит о высоком профессиональном мастерстве режиссера. Словом, сцена удобно и функционально приготовлена для действия. Для игры, добавлю, использована не только сцена, но временами и зал, по которому совершаются проходы и пробежки артистов.

Действие происходит в публичном доме дореволюционной России и начинается оно как бы парадом персонажей, выстроенных шеренгой на авансцене. Каждая девица поочередно произносит короткую фразу о событиях из начала сочинения Куприна и медленно уходит, как на казнь, на свою кровать.

Уже в этих простейших движениях видна работа режиссера по пластике Игоря Григурко, а дальше его влияние прослеживается во всех мизансценах спектакля: кошмарные танцы, кривлянья, изломанные движения, прыжки персонажей. Кроватям придается особая роль, они используются и по прямому назначению и для других случаев, легко перемещаясь на колесиках, а то и поставляемых вертикально.

Сцена из спектакля, на рояле Алёна Фёдорова в роли Жени. Памятник самой себе.

Действие складывается из разрозненных событий, как-то: будни и ночи обитателей публичного дома, посещение борделя группой интеллигентных студентов во главе с приват-доцентом Ярченко (Евгений Фоминцев), продажа Семеном Горизонтом своей жены Соньки (Вероника Крымских), попытка перевоспитания студентом Лихониным (Дмитрий Исаенко) проститутки Любы (Елизавета Кухтина), трагический конец дома терпимости и других историй. Однако уверенный пластический почерк режиссера визуально увязывает всю композицию, цементирует в единое целое.

Спешу сразу уверить ревнителей целомудрия, что создатели спектакля не допустили никаких вызывающих, вульгарных, пошлых и других крайностей. Красная линия приличий, на мой взгляд, не была превзойдена.

Широко раскинутые в стороны ноги в кружевных панталончиках и с прочими элементами утренней женской одежды типа пеньюар или неглиже — кого этим сегодня удивишь на сцене? Не омрачили режиссер и художник по костюмам Наталья Белова зрителей модными пляжными стрингами, не заметил я и каких-то имитаций секса, если я в этом что-то понимаю.

Режиссер, вероятно, не забывала цели стопроцентно заполнить зал и это ей удалось достичь, посвятив спектакль столь редкой теме, но соблазном привлечь зрителей непристойностями она явно не воспользовалась.

Шла игра серьезная, отчаянная, не на жизнь, а на смерть.

Сцена из спектакля, слева Алёна Фёдорова в роли Жени.

Проституция — вечный спутник человечества, она была всегда и всегда будет, благодаря сугубо объективным качествам, в первую очередь, особей мужского пола.

Это следует из сочинения Куприна, отражено и в спектакле. Бог якобы создал мужчину несовершенным. Подросток созревает в половом отношении лет в четырнадцать и испытывает порой непреодолимое влечение к сексу, оно затмевает его сознание, ограничивает его интересы, а социальную зрелость он приобретает лет через пять-восемь, когда можно вступать в брак.

До вступления его в брак половые контакты для него обществом и религией осуждаются.

Он должен получить сначала соответствующее образование, специальность, иметь собственное жилье и всё это время он переживает постыдную дисгармонию. Онанизм, которым его пугают и стыдят, не является выходом. Едва ли не единственным путем преодоления «трудного возраста» для гимназистов, кадетов, юнкеров и студентов являлись проститутки, ставшими таковыми вольно или невольно.

Спрос рождает предложение.

В дореволюционной России публичные дома были разрешены. Если верить интернету, в 1901 г. их было зарегистрировано 2400, в которых значилось 15000 женщин с желтыми билетами. Наши православные императоры вынуждены были подписывать законы о публичных домах по причине, главным образом, предотвращения венерических эпидемий в армии.

Сегодня в России содержание публичных домов является уголовно наказуемым деянием, но существует около одного миллиона проституток в клубах, саунах, салонах эротического массажа и тому подобных заведениях. Госдума мучается над проблемой вновь узаконить публичные дома в России.

Озабоченным терять надежду не надо.

В спектакле восемь проституток: Тамара (Полина Романова), Любка (Елизавета Кухтина), Зоя (Елена Заиграева), Нюра (Мария Старосельцева), Манька (Ксения Шагаевская), Верка (Александра Урдуханова), Сонька (Вероника Крымских). Заглавной является Женя, выделенная особым темным платьем сверх пеньюара, в исполнении актрисы Алёны Фёдоровой. Она самая активная, а судьба ее неожиданно трагическая.

Назвать ее подлинной героиней нельзя, но она одна из самых востребованных у клиентов.

Женя заражается сифилисом, который в то время был практически неизлечим. Эффективное лечение его антибиотиками, говорят, появилось только в 1940-х годах. Больная начинает неожиданно сознательно и мстительно заражать своих многочисленных клиентов. Однако появляется влюбленный в нее студент Коля (Владимир Куражев) впервые в этом доме с букетом цветов, она признается ему в своей болезни и совершает самоубийство через повешение.

Это самое трагическое событие в спектакле и режиссер делает его, кстати, весьма щадящим для зрителя. На стоящую Женю просто набрасывают белое полотно, скрывающее полностью ее фигуру и всё — готово. Приходит доктор (Олег Чичко), снимают полотно и подруга Тамара начинает собирать деньги для ее похорон. Доктор, между прочим, столь же деликатен при очередном осмотре девиц, он просто с поднятыми руками в перчатках заходит за портьеры, называется фамилия пациентки, он тут же выходит и говорит только одно слово: «Здорова».

Куприн описывает осмотр более натуралистически.

Руководящий состав дома с красным фонарем более эффектный по сравнению с нивелированными девушками спецуслуг. Первая среди них хозяйка Анна Марковна (Лариса Чичко). Актриса перешла сюда вместе с мужем из ТЮЗа и оба славно вписались в этот спектакль.

Второй оказалась старшая экономка Эмма (Олеся Шилякова). Эта актриса почти всё время на сцене, ей сложно изобразить иностранный акцент, но зато можно любоваться даже издалека ее изящным силуэтом. На последних минутах действия экономка покупает бизнес у предыдущей хозяйки и неожиданно превращается из обходительной и деликатной особы в подобие немецкого гауляйтера.

В целом, артисты мужчины более выразительны. Так, заслуженный артист РФ Владимир Остапов лишь дважды проходит по сцене, к девочкам и от девочек, с палкой и поддерживаемый по старости от падения экономкой, настолько художественно великолепно, что его не забудешь.

Неподражаем и артист Сергей Троицкий в абсолютной противоположности к едва подвижному Старику. Его Семен Горизонт влетает на сцену с двумя новенькими чемоданами из тех, что из одесской песни «На полочке лежал чемоданчик», бросает их и совершает какие-то невиданные пляски с ними и вокруг них.

Сергей Троицкий в роли Семена Горизонта.

В работе Игоря Григурко обозначаются два пластических полюса — Старик и Сёма, на оси между которыми располагаются все остальные персонажи.

Чудовищность ситуации в том, что Сёма торгует женщинами для сексуального рабства. На этот раз он обманно продает свою собственную молодую и красивую жену Соню в публичный дом мадам Анны Марковны. Сделка удачная, он получает за нее целую тысячу рублей. Как раз по этому поводу он и отплясывает, сообщая жене, что оставляет ее отдыхать на полгода у своей тети — какая невероятная фантасмагория!

Всю бездну падения своего героя сумел выразить блистательный Сергей Троицкий.

Хороши и остальные артисты, которых я успеваю только назвать из числа давно признанных: импозантный Борис Косицын в роли артиста Лаврецкого, Василий Кондрашин (околоточный надзиратель Кербеш), изысканный на этот раз Сергей Худобенко (учитель немецкого языка), Дмитрий Макаров (обер-кондуктор), как всегда обаятельная Мария Долганева (Генриетта).

Из тех, кто помоложе, приятно упомянуть Станислава Горенбахера (студент Собашников), Михаила Синюгина (студент Рамзес), Александра Боткина (Прохор-бакалейщик).

Особо следует сказать про артиста Владимира Девяткова в образе дворецкого Симеона. Многие персонажи всуе и по существу употребляют имя Бога, но Симеон в этом отношении тип чрезвычайно оригинальный. Он бандит, возможно, убивал в прошлом людей, на глазах зрителей пинает ногами упавшую девушку, но вместе с тем он глубоко верующий! Таков он и у Куприна, который сам удивляется, что такое возможно.

Режиссер Людмила Исмайлова из огромной повести выбрала лишь отдельные сцены, в которых отразила сложную и опасную в крамольном отношении философско-религиозную тему. Более того, она развила ее. Перед самоубийством Женя отчетливо заявляет:

«Мы молимся: «Господи помилуй», но не пора ли нам миловать или не миловать самого Бога за наши страдания».

Это уже дерзкий бунт против Бога, голос сатаны, с точки зрения ортодоксальных верующих.

Речь здесь, конечно, идет не о личных взглядах режиссера Людмилы Исмайловой, она просто вбрасывает эту тему для обсуждения общественности, поскольку подобные мысли витают на всех социальных ступенях общества, а не только в публичных домах. Похоже, сама она христианка, по крайней мере, хорошо разбирается в православных песнопениях и службах.

Мне бросилось в глаза то, что при отпевании Жени она принципиально набросила на девушек не черные платы, а белые. Дело в том, что у православных траур мирян сопровождается черным цветом, а в белые ризы при отпевании облачаются священники (в спектакле их не было).

Таким образом, девушки берут на себя роль священников, посредников между Богом и людьми. Тамара прямо говорит, что они сами отслужат на кладбище заупокойную литию по новопреставленной Евгении. Это уже серьезная заявка. Они также категорически отвергли правило, что самоубийц положено хоронить за оградой кладбища, и добились разрешения хоронить ее вместе со всеми православными.

Подобное знание тонкостей церковных канонов и правил Людмилой Исмайловой меня удивило, почему я и допустил, что она православная.

В итоге признаю, что тема проституции, заявленная в спектакле, важна и по-прежнему остра, но для меня важнее тема «Бог и человек».

Зрителю же вольно самому поразмыслить, с кем он — с Богом или с лукавым под ручку пойдет к хорошим проституткам. Пусть им повезет.