Я только что вернулся из семидневной поездки в Россию, и это был мой первый визит в эту страну с тех пор, как я побывал там в 1969 году, еще будучи студентом. В Москве очень многое изменилось. Улицы столицы, на которых прежде почти не было машин, сегодня переполнены ими настолько, что автомобили практически стоят без движения. И лишь старое метро советской постройки, до сих пор каким-то чудом хорошо работающее (большая часть вещей из советского времени уже так не работает), спасает город от полной остановки.

Цены там выросли в тысячи раз, а зарплаты у большинства людей в сотни. Поэтому магазины, в которых раньше выстраивались очереди и которые люди брали штурмом в попытке купить дефицитные товары, сегодня заполнены изысканными продуктами, а покупателей в них мало. В понедельник в середине дня я побывал в ГУМе (Главный универсальный магазин), который превратился в гигантский торговый центр с высококачественными товарами – и там покупателей не было вообще.

Государство контролирует большую часть средств массовой информации, но не все. В Москве у либералов (там так называют сторонников государства западного образца) есть своя, и очень живая телевизионная станция. Литература, похоже, свободна, и в книжных магазинах открыто продаются классические произведения противников тоталитаризма, таких, как Пастернак и Гроссман. Вторая мировая война все еще очень сильно занимает умы людей, но последний блокбастер на эту тему «Сталинград» уже показывают в кинотеатрах IMAX-3D.

Хорошей метафорой для России можно назвать огромный Всероссийский выставочный центр, расположенный неподалеку от московского Парка Мемориального музея космонавтики. Центр почти полностью заброшен и приходит в упадок, но часть его территории отдали частной компании, и она построила там «Марс-Тефо» – полноразмерную и высококлассную модель космической станции будущего на Марсе. Это лучшая модель из виденных мною, и когда я посетил ее, там было полно веселых детишек с горящими глазами, которые с любопытством узнавали о возможностях космоса, науки и о будущем человечества.

Я провел немало бесед о космических исследованиях, в том числе в Московском авиационном институте, являющемся традиционным центром авиакосмического инженерного образования в России, а также в Сколкове, ставшем суперсовременным совместным проектом российских преподавателей и Массачусетского технологического института, где учат как инженерным наукам, так и предпринимательству. И везде мне встречались талантливые и открытые люди, способные внести огромный вклад в развитие России, науки и человечества. В этих технических кругах, а также среди многочисленных рядовых россиян, которых я встречал на улицах, все хотели только дружбы с Америкой.

Но затем мне встретились и другие люди, с иными планами. Люди, источающие отчаяние, зависть и ненависть. Они сейчас открыли для себя новое дело, создав на днях Московский клуб.

Он был учрежден на конгрессе «Глобалистика-2013», прошедшем 23-25 октября в Московском государственном университете – старейшем и самом престижном высшем учебном заведении России. На Московский клуб я наткнулся случайно, получив приглашение представить свою статью на этом конгрессе, который был посвящен 150-летию со дня рождения Владимира Вернадского.

Вернадский (1863-1945 гг.) был выдающимся научным мыслителем, основавшим науку биогеохимию, но наибольшую известность получивший как создатель учения о ноосфере, согласно которому геосфера, чьи законы определяются химией, дает начало биосфере, чьи законы определяются биологией, а та в свою очередь дает начало ноосфере, где действуют законы мышления.

Так, присутствие свободного кислорода в земной атмосфере невозможно по законам геосферы, определяемым химией, но возможно по законам биосферы, которая способна создавать кислород (а также в огромных количествах сахара, целлюлозу и белки как источник жизни). И все это вопреки химическому равновесию благодаря явлению фотосинтеза. А существование металла алюминия на Земле невозможно ни в геосфере, ни в биосфере; но оно возможно в ноосфере, вооруженной технологиями.

У этих идей есть множество толкований, от христианского (Тейяр де Шарден) до коммунистического. Я толкую их с гуманистической точки зрения, поскольку считаю, что эти идеи определяют развитие расширяющихся ресурсов и увеличивающиеся степени свободы как основополагающую черту природы. Поэтому я с радостью отправил свои тезисы, и они были приняты.

Но представьте мое удивление, когда на церемонии открытия (после бесконечных приветственных речей разных знаменитостей) организаторы повели разговор об идеях Римского клуба, которые гласят о «преградах для роста», а также о необходимости учреждения Московского клуба в роли его преемника, чтобы он продвигал идеи мальтузианства. На второй день я попытался вмешаться на одном из пленарных заседаний, спросив главного организатора конгресса профессора МГУ Александра Розанова, как он может искренне поддерживать идеи Римского клуба, когда все его прогнозы оказались ошибочными. И неужели он действительно верит в то, что идея клуба о нулевом экономическом росте полезна для России и мира в целом? В ответ он начал изворачиваться, забормотав что-то о холодной войне и о ядерной войне, но ни я, ни сидевшие рядом российские участники ничего из его ответа так и не поняли.

Мое выступление было назначено на вторую половину дня, и, видя то, какие идеи продвигаются на конгрессе, я решил изменить тему и вместо разговора о идеях Вернадского сделать все возможное, дабы испортить праздник организаторам и прояснить все вопросы. Я представил данные, показывающие, что на всем протяжении истории вместе с ростом численности населения улучшались и условия жизни – а не ухудшались, как предсказывал Римский клуб, а до него мальтузианцы. Все дело в том, что «ресурсы» это в действительности дело рук человеческих, результат технологических инноваций. И чем больше появляется людей, тем более состоятельными и свободными они становятся, тем больше появляется изобретателей.

До возникновения сельского хозяйства земля не была ресурсом. До изобретения буровых и деления ядра нефть и уран не были ресурсами. Сейчас солнечная энергия и синтез тяжелого водорода не являются ресурсами. Но через несколько десятилетий они станут таковыми. Опасность нам грозит не от нехватки ресурсов, а от людей, настаивающих на том, что ресурсы у нас заканчиваются. Если согласиться с их идеей о том, что в мире почти ничего не осталось, то мы дойдем до одобрения геноцида и войны всех против всех.

В качестве доказательства я привел слова Гитлера, сказанные им осенью 1941 года. Тогда он, чтобы оправдать свой приказ о полном истреблении 3-миллионного населения Ленинграда, в точном соответствии с идеями Римского клуба выдвинул теорию о том, что у Земли допустимая нагрузка ограниченна. Гитлер заявил: «Законы существования требуют непрерывных убийств, чтобы лучшие могли жить». А затем я процитировал очень эмоциональные слова поэтессы (и героини блокады, работавшей на радио) Ольги Берггольц, высеченные на мемориальном кладбище, где похоронен 1 миллион ленинградцев: «Никто не забыт и ничто не забыто». Я просто швырнул их в лица организаторам. Эти мальтузианские идеи пришлось уничтожать очень дорогой ценой, сказал я. И нельзя допустить, чтобы они возникли снова.

Выступавший после меня академик, своим внешним видом и манерами напоминавший брежневскую мумию, законсервированную в спирте, совершенно со мной не согласился. Но он практически доказал мои доводы, подробно изложив аргументы Московского клуба. Зубрин ошибается, сказал он. У мира заканчиваются ресурсы, и виновата в этом Америка. Америка истощает мировые запасы нефти, и, кроме того, американцы расходуют очень много кислорода.

Короче говоря, чтобы спасти планету, надо уничтожить Америку.

Откровенно говоря, я был шокирован. Я уже какое-то время понимал, что именно на эту конечную станцию прибудет мальтузианский поезд, но внезапно услышать объявление о том что все, приехали, было как-то не по себе.

Хотя на конгрессе присутствовали некоторые важные руководители и заместители министров чего-то там, я не стал бы утверждать, что Московский клуб выступает от имени путинской партии или режима. По крайней мере, пока не выступает. На самом деле, сразу после упомянутого выше выступления поддерживающий Путина лектор из экономической академии выступил с убедительными контрдоводами. Но совершенно ясно, что стоящие за Московским клубом люди пытаются выгодно продать его. Они говорят: «Дорогой Владимир Владимирович, вам нужна универсальная идеология, чтобы противостоять Америке. Коммунизм больше не действует. Но у нас есть для вас новый идеологический набор, который гораздо лучше, который пользуется популярностью в радикальных кругах нашего мира. Давайте создадим мальтузианский интернационал, а его штаб-квартиру перенесем из Рима в Москву, где академики смогут оказывать вам услуги, выступая в качестве проповедников этого движения».

Это опасная вещь, потому что она бьет в самую точку. Традиционный марксизм пытался выдвигать аргументы против свободного предпринимательства, заявляя, что капитализм порождает бедность, а поэтому необходим социализм. Это не сработало, потому что это была фикция. Но если проблема свободного предпринимательства в том, что он ликвидирует бедность (а это так и есть), то тогда нужен коллективистский тоталитаризм. А Америка, как самая мощная движущая сила свободы и прогресса, должна стать главной мишенью.

Одно дело, когда лидеры соперничающей с вами державы заявляют, что раньше вас полетят на Луну. И совсем другое, когда они заявляют, что вы потребляете слишком много кислорода.

Может ли Путин согласиться на такую идеологию и сделать Россию лидером мирового мальтузианского движения? На первый взгляд, это кажется абсурдом, если вспомнить об отношении Советского Союза к окружающей среде и о стремлении сегодняшней России наращивать добычу нефти. Но такое лицемерие вовсе не означает, что этот проект будет свернут. Вспомните, например, каких значительных успехов достигли Советы, представ в образе лидера международного рабочего движения, хотя у себя дома они массово использовали рабский труд. Западные защитники окружающей среды пусть и ценят свою независимость, но их организации живут в основном на деньги доноров. А если Путин захочет стать донором, он сможет профинансировать многое.

Опять же, в лагере Путина много бизнесменов, и они знают, что им нужны западные рынки и западные технологии. Они также хотят, чтобы в стране развивалась промышленность. Показать немного задора во второстепенных вопросах, таких, как Сирия, может, и полезно для режима в политическом плане, но взять на себя руководство всемирным крестовым походом, направленным на уничтожение Соединенных Штатов Америки и западной цивилизации, это совсем другое дело. Такие вещи часто выходят из-под контроля.

Путин сам из Ленинграда. Его отец во время блокады получил едва ли не смертельное ранение. Наверное, прежде чем принять идеи Московского клуба, ему следует съездить домой, побыть какое-то время на том кладбище и поразмышлять. Хочет ли он создавать условия для новой мировой войны? Для чего это?

А если Ленинград слишком далеко, то пусть Путин просто спустится в метро и доедет от Кремля до Парка космонавтики (так лучше, потому что пока не будут решены проблемы с пробками, ехать туда на лимузине придется целую вечность). Пусть он посмотрит на детей на «Марс-Тефо», которые полны надежд, жаждут изобретать космические корабли и термоядерные реакторы, раздвигать рубежи проникновения человечества – до Марса и дальше. В чем будущее России: в этих детях или в кучке сумасшедших академиков, источающих отчаяние, зависть и ненависть, стремящихся создать для себя непыльную и прибыльную работенку за счет продвижения жизнененавистнических идей?

Роберт Зубрин