С Сергеем Бабуриным, прилетевшим из Москвы на открытие памятника Манякину, мы встретились в ресторане Base сразу же после митинга, чтобы поговорить о событиях двадцатилетней давности. Был ли у нас тогда шанс повернуть все по-другому? И если был, то почему мы им не воспользовались?

Сусликов: Сергей Николаевич, не знаю, помните ли вы тот день… Рощупкин, мэр Омска и без пяти минут губернатор Омской области, вдруг отказывается от своих губернаторских претензий. Многие тогда, и я не исключение, отнеслись к решению Валерия Павловича как к предательству. Мэр, которого поддерживали руководители ВПК, коммунисты, за которым омичи пошли бы безоговорочно, дал слабину, струсил.
Бабурин: Когда это случилось, я экстренно прилетел в Омск, потому что это нарушало все мои представления о том, что должно произойти. И я, не скрою, потребовал от Рощупкина объяснений. Мы сделали на него политическую ставку! Мы все были уверены в нем. И само собой разумеется, запасных кандидатов не имели, никого больше не готовили. И когда он заявил, что ему в Москве показали список из 15 его ближайших соратников, которые, как его уверили, будут арестованы, если он выдвинет свою кандидатуру, я посмотрел на него с удивлением: «Валерий Павлович, а вы что думали – ковровая дорожка вам будет выстлана? Вы что, не понимали, что все это всерьез? И тем не менее десятки людей пошли ва-банк, привязав свою судьбу к вашим выборам».

Сусликов: Понятно, что он не просто так ушел, его принудили…
Бабурин: Когда-то от Багапша тоже требовали снять свою кандидатуру на выборах президента Абхазии. На высшем уровне российских должностных лиц ему было сказано: «Твой сын будет арестован за участие в торговле наркотиками». И Багапш предпочел украдкой немедленно вывезти сына из Москвы, но кандидатуру свою не снял. И победил. И после этого его Москва приняла и поддержала. Так было бы и с Рощупкиным, тогдашним президентом ассоциации городов-миллионников. Но, к сожалению, сделанного не вернешь. Может, про Омск сегодняшний поговорим?

Сусликов: Не увиливайте, Сергей Николаевич, наверное, уже поняли, к чему я клоню? С Рощупкиным сегодня все ясно, а вот какую роль в истории сыграли или могли сыграть вы…
Бабурин: О, это любимая тема. Помните такого – первого председателя Совета Российской Федерации?

Сусликов: А кто это?
Бабурин: Был у нас российский депутат Шумейко, вот он при каждой встрече говорил: «Нам надо было избрать Сергея Николаевича».
Сусликов: А ведь он прав, этот Шумейко. Нам действительно надо было избрать омским губернатором Сергея Николаевича Бабурина вместо рвавшегося к власти Полежаева и струсившего Рощупкина. Чем не кандидат? Омич, декан юрфака, сдела­вший головокружительную политическую карьеру в начале девяностых. Ведь вас тогда «Московский комсомолец», газета с миллионными тиражами, назвала вторым после Ельцина по популярности и влиятельности. А теперь вопрос, ради которого мы, собственно, и встретились. Помните мой звонок вам? Я сделал его сразу же, как только узнал о решении Рощупкина не баллотироваться в губернаторы. Ведь я уже тогда отдавал себе полный отчет, что такое Полежаев. Это хуже сибирской язвы! Двадцать лет Манякин свой социализм в Омской области строил, а этот двадцать лет уничтожал его плоды. Я тогда сказал вам: «Сергей Николаевич, вы обязаны в сложившихся условиях выдвинуть свою кандидатуру. Увильнуть, как Рощупкин, права не име­ете». Вы тогда в машине ехали по какой-то из омских улиц. «Я буду думать, – был ваш ответ, – если ситуация позволит, то…»

Бабурин: Значит, этот ваш звонок был раньше, до того как определилась ситуация с выборами. Я ведь не случайно сказал, что мы все тогда объединились вокруг кандидатуры Рощупкина. Мы думали о том, как будем работать единой командой. Более того, когда Рощупкин снял свою кандидатуру, избирательная кампания уже началась. Тогда, в июле, мне встревать – это не просто прыгать на ступень уходящего вагона… Вагон-то уже там, у горизонта…
Сусликов: Сегодня, когда мы на руинах Омской области открыли памятник созидателю и творцу Манякину, отчетливо понимаешь, что надо было прыгать даже не на ступеньку уходящего вагона… А можно было и сзади прицепиться. Почему-то мне кажется, что вы куда как бережней отнеслись бы к манякинскому наследию. Вы его, кстати, знали?

Бабурин: Как сейчас помню, 22 апреля 1991 года - последнее торжественное заседание, посвященное дню рождения Владимира Ильича Ленина в Большом театре, куда я впервые пришел как народный депутат РСФСР. Заседание произвело на меня гнетущее впечатление, потому что уже тогда в воздухе витало ощущение катастрофы. А потом я увидел у перехода человека в плаще, который показался мне знакомым. Я подошел к нему, поздоровался и представился. На что он сказал: «Сергей Никола­евич, я вас знаю». Я уже тогда изрядно нашумел. И дальше мы пошли вместе, разговаривая о текущей ситуации. После этого мы нечасто встречались. Но я был поражен, когда бывал у него дома. Как тяжело он жил, потому что в начале девяностых, когда у нас пошла сумятица с ценами, началась и катастрофа с пенсиями, он реально жил в нищете. Ему помогали из Омска многие: его ученики и помощники –  просто иногда передавая продукты или какие-то деньги. Он вынужден был продавать вещи. Я когда об этом узнал, если честно, это была, возможно, главная причина, почему я предложил ему пойти в депутаты от Омской области. Но супруга Манякина, Прасковья Петровна, была категорически против. Ссылалась на возраст и всякое такое. Но я смог преодолеть эти возражения, сказав только одно: «Прасковья Петровна, он сможет зарабатывать, получать достойную зарплату, будут решены другие вопросы». Так что я рад, что сумел хоть что-то для него сделать при жизни.

Наша беседа длилась чуть более часа. Бабурин к этому времени управился с брускеттой и греческим салатом, который он, по его словам, неизменно заказывает во всех ресторанах, где ему удается побывать. Мы тепло попрощались и даже сделали фото на память. Но если честно, мне жаль, что Сергей Бабурин или не захотел, или просто не смог стать для нас «омским Багапшом». Победить Полежаева, быть признанным Москвой и сохранить то, что с таким упорством строил в Омской области коммунист Манякин.

Текст: Сергей Сусликов