Во время недавнего визита в Омск на творческой встрече актер не только читал стихи Фролова, Рубцова, Рождественского, исполнял песни и цитировал Солженицына, но и немного рассказал о себе, поделившись политическими взглядами.

Я приезжаю в Омск в четвертый раз. Через два года вашему городу исполнится не 300 лет, а более 3000 лет от Рождества Христова (по одной из версий, Омск расположен на месте, где находился древний город Асгард Ирийский – ред.).

В Омске задается уникальное явление под лозунгом «Азъ Градъ» (проект предпринимателя Андрея ­Никитенко – ред.). Там, я чувствую, будет создаваться воспитание детей не через асфальт, а через гармонию с природой.

Я человек православный. Мои предки – старообрядцы. Есть такое выражение: «Кто выстрелил в прошлое из пистолета, в того будущее выстрелит из пушки». Вот этого я никогда не буду делать.

Когда умирал мой дед – двухметрового роста, казак Семеновского полка, – он подозвал меня к себе и сказал: «Запомни, внук, четыре вещи, и ты выживешь. Люби Родину свою больше, чем свою жизнь, если надо – отдай за нее жизнь. Сердце отдай людям, душу – Господу Богу, честь сохрани себе, никому не отдавай. Повтори!» Я повторил трижды, ничего не понял – мне было тогда шесть лет – заплакал и убежал. Через полтора месяца дед умер. Но прошло лет десять-двенадцать, и я осознал, что дед дал мне мощный фундамент, на ­котором я ­сегодня крепко стою. И ни одна тварь меня не собьет с него.

Сразу скажу – я очень хорошо отношусь к нашему нынешнему президенту. Мне за Путина не стыдно.

То, что сейчас происходит на Украине, началось намного раньше, чем мы думаем. В 80-х я снимался подо Львовом в фильме «Отряд специального назначения». Там играл разведчика нашего Кузнецова. Когда ходил в форме немецкого офицера, мне улыбались, пожимали руку и кричали Sieg Heil! А вот одетого в гражданскую одежду, громко говорящего на русском, меня просили быть потише – а то будут столкновения и неприятности. Кто бы сейчас что ни говорил, в мозгах американцев просто вбито то, что «Боинг» сбили мы, а Путин – зверь. А выбить это из голов уже невозможно. Самое страшное то, что сейчас гибнут люди. Поэтому запрет фильма «Поддубный», где я сыграл отца главного героя, меня ничуть не удивил.

Как бы сегодня ни уничтожали современные ребятишки из эстрады народную культуру, у них это не получится. Ну как можно сравнить ту же песню «Под окном черемуха колышется» с тем, что поет девочка (Глюкоза – ред.): «Юра, Юра, я такая дура». Сегодня много таких текстов, которые слушают чаще, чем фольклор, – невозможно об этом не думать. Потому что каждая национальная песня прежде всего несет корневую основу, образ, а не БЕЗобразие. Сегодня нет образа – в этом вся проблема.

Мне в этом году 70 лет. Чувствую себя 60-летним, ну... 65-летним. Бог дает мне энергию, потому что я не забываю свои корни. Я не стал манкуртом – человеком, живущим без памяти.

Записали Екатерина Черненко, Марина Грудинина