Гендиректор «Омского аэропорта» Виктор Титарев рассказал «БК», что «эффективный менеджер» - это не ругательство, и объяснил, почему наложил вето на второе письмо коллектива президенту, а сотрудникам не позволено пить чай по девять часов.

– Как вы умудрились так настроить против себя коллектив «Омского аэропорта», что ваши сотрудники решились написать письмо президенту Путину? Вы его вообще видели?
– Большая часть коллектива меня поддерживает, во всяком случае у меня такое мнение сложилось. После информационной атаки в некоторых нечистоплотных омских СМИ ко мне подходили сотрудники из разных подразделений со словами поддержки. Говорили, что это провокация, советовали не расстраиваться, держать удар. Некоторые хотели даже написать встречное письмо президенту – уже в мою поддержку, но я решил, что Владимиру Владимировичу и так сейчас много пишут из Омска, и, так сказать, народную инициативу заблокировал. Признаюсь, для меня такая реакция коллектива была неожиданностью и приятно удивила. Где-то даже растрогала. В профессиональном сообществе я имею репутацию довольно жесткого руководителя, готового принципиально отстаивать свою позицию, поэтому одобрение коллектива, безусловно, меня поддерживает в эти непростые времена.
Что касается письма президенту – я его не видел, и складывается впечатление, его никто у нас в аэропорту не видел – кроме, естественно, того, что опубликовали в СМИ. Но думаю, в природе оно существует, ведь именно апеллируя к этому письму, сейчас транспортная прокуратура и минимущества проводят у нас проверки. Но хуже всего, что подобные информационные атаки подрывают позиции всего омского аэропорта, который имеет и экономическое, и культурное (как ворота города) значение для всего региона. Не хотелось бы драматизировать, но режиссеры этого спектакля должны понимать, что они бьют не только по мне, они бьют по ­всему региону, снижая, например, его привлекательность для инвесторов, авиакомпаний и просто потенциальных гостей города.

– А кто, по-вашему, эти режиссеры?
– Есть некая, скажем так, инициативная группа бизнесменов, которая заинтересована не в решении реальных проблем аэропорта, а в дестабилизации обстановки на предприятии, и которая использует некоторых работников аэропорта, чтобы раскачать ситуацию на, вообще-то, стратегическом объекте.

– Почему вы сделали такой вывод?
– Потому что о проблемах, которые волнуют сотрудников аэро­порта, мне и так известно, без всяких писем – я ежедневно нахожусь на рабочем месте. А вот о том, что изложено в письме, до этого никто не сообщал ни по одному коммуникационному каналу, которые действуют в нашей компании. Руководители служб, с которыми я еженедельно провожу производственные разборы, мне о таких проблемах не докладывали. Ко мне в кабинет с этими проблемами руководители служб или директора по направлениям не приходили. Никто не обращался и в проф­союз, являющийся законным представителем интересов работников во взаимоотношениях с работодателем. Никто из работников не приходил ко мне на личный прием, на который попасть проблем нет вообще и на который работники приходят ко мне по любым вопросам (а ко мне, представьте, приходят даже по личным и семейным вопросам – помогаем сотрудникам и родственников в больницу устроить, и детей в садик, в эти трудные времена кредиты выдаем). Никто не писал мне на электронную почту (она общеизвестна в компании, и каждый сотрудник при желании может написать мне письмо). То есть никаких сигналов, заявлений не было. А вот анонимки всяческие в разнообразные инстанции были, и были неоднократно. Это похоже на попытку решить вопрос конструктивно?! Кстати, в письме были в основном эмоции. Фактов, соответствующих действительности, было только два. Да, у нас были совмещены функции водителей и грузчиков. Да, у нас к водителям на перроне перешли функции туалет-сервиса воздушных судов.

– Члены инициативной группы считают, что это может повлиять на безопасность в аэропорту. Вот как они это аргументируют: «Перед заступлением на смену водитель проходит медосмотр, проверяет давление и частоту пульса. Если показатели будут завышены, его к работе не допустят. После того как он загрузил полный кузов багажом, показатели давление-пульс зашкаливают, а он должен подъезжать к самолету задним ходом на расстояние 10 см. Если при этом произойдет повреждение самолета, кто будет за это отвечать?»
– Поверьте, никаких экстраординарных нагрузок мы на наших работников не возлагаем. Просто здесь ситуация не менялась десятилетиями. В современном аэро­порту понятие водитель отсутствует – это мировая практика. Так и в Домодедово, и в Хитроу. Есть операторы погрузочно-разгрузочных работ. А у нас с прошлых времен остались работники, функциональная занятость которых составляет лишь пару часов в день – вот и приходится с таким расточительством бороться. Кому же, как не мне, этим заниматься? Я же, в конце концов, директор.

– Я так понимаю, что эти цифры вам предоставил консультант Филипп Мурашов, который помогает вам оптимизировать работу аэропорта.
– Нет, эти цифры получены в результате анализа. Все это рассчитали сами же сотрудники нашего коллектива, когда стали работать по определенным методикам. Да, я понимаю, кому-то неприятно, когда его же коллеги подсчитали, что девять из двенадцати часов рабочего времени своей смены он пьет чай.

– Ваши недоброжелатели утверждают, что вы планиру­ете массовое сокращение персонала.
– В основном оптимизация осуществляется за счет перераспределения обязанностей, а не сокращения персонала. В прошлом году коллектив сократился всего на 13 человек: с 1114 человек до 1101, в том числе это и естественная убыль. Да, в 2015-м планируется более существенное сокращение, утвержденный советом директоров бизнес-план предусматривает сокращение на 90 человек. Это будет болезненно и непросто психологически, но скажите мне, разве только в одном омском аэропорту сейчас идет сокращение? Разве сегодня на повестке дня везде в России не стоит вопрос о повышении производительности труда?

– Но является ли аэропорт тем местом, где можно экономить фактически на безопасности пассажиров?
– К вопросам безопасности мы относимся крайне серьезно. Более того, над нами существует еще не одна компетентная структура – от транспортной прокуратуры до УФСБ, которые очень тщательно контролируют все аспекты работы аэропорта, в том числе и вопросы безопасности полетов. Но в нашем случае тему безо­пасности полетов в публичную сферу выносят, чтобы добиться своих целей.

– Каких именно целей?
– Очевидно же, что идет борьба за финансовые потоки. Есть желание некоторых частных лиц сместить меня, потому что я мешаю им зарабатывать деньги, как это было раньше.

– Кого вы имеете в виду?
– Я бы не хотел это особо подробно комментировать. Всем, кто следит за ситуацией, и так, думаю, все понятно. Чтобы не напускать лишнего тумана, но и не обвинять никого голословно, скажу лишь, что у ряда бизнесменов есть желание «отжать» часть государственной собственности, принадлежащей омскому аэропорту. Кроме того, мы находимся в затяжном судебном конфликте с фирмой «Омскавиасервис», аффилированной с бывшим директором нашего аэропорта Сергеем Круг­ловым – там спор идет по поводу желания господина Круглова со товарищи иметь в пользовании бизнес-зал аэропорта и получать с него, видимо, пожизненную ренту. Я против таких щедрых подарков бывшим директорам. Вы же уже, наверное, поняли, что я непреклонно борюсь с расточительностью и бесхозяйственностью. А вот Круг­лов против того, что я против. В общем, к вопросам безопасности бизнес-залы никакого отношения, конечно, не имеют – так, обычный спор хозяйствующих субъектов, происходящий, правда, при пиар-поддержке некоторых нечистоплотных информагентств.

– Как на самом деле обстоят дела с безопасностью аэропорта? Планируются ли какие-нибудь новации в этой сфере?
– Ну, как раз новации в деле безопасности не самоцель. Я ввел новую штатную единицу по этому направлению: к главному инспектору по безопасности полетов добавился инспектор. Скоро планируем взять еще одного сотрудника, чтобы была полноценная инспекция. Начинаем работу по внедрению системы управления безопасностью полетов в соответствии с рекомендациями ИКАО (международная организация гражданской авиации). Она не является обязательной, а только рекомендованной. Но это своеобразный знак качества работы предприятия.

– Вернемся к теме сокращений. Как мне рассказали, сейчас в омском аэропорту закрыт бывший ранее суперрентабельным цех бортового питания, а его сотрудники отправлены в административные отпуска без сохранения заработной платы. Что из этого правда?
– Это неверная информация. Цех никто не закрывал, он как работал, так и работает. Однако часть сотрудников действительно по скользящему графику ушла в административные отпуска. Другим выходом из ситуации могло бы стать сокращение и потом сезонное усиление. Но сотрудники сами вышли с инициативой, коммерческий директор, в ведении которого находится ЦБП, согласился.

– Что случилось?
– Сократились объемы заказов. От нас ушла авиакомпания «Сибирь». Вдвое упал объем чартерных перевозок.

– Почему ушла «Сибирь»?
– Это бизнес-решение руководства компании. Основную долю ее заказов по питанию делала Москва. Вполне логично, что в итоге решено было все централизовать.

– А почему от вас ушла компания «ИрАэро»?
– Это тоже неверная информация. Их воздушные суда никогда и не базировались в омском аэропорту. По тем направлениям, по которым они летали, они так и летают. Сократилась программа по Средней Азии и Закавказью. Но там загрузки были на уровне 50%. Чистая экономика.

– И как изменились финансовые результаты от вашего сотрудничества с этой компанией?
– В 2013 году доход от авиакомпании «ИрАэро» составил около 60 миллионов рублей, при этом финрез – убыток в 400 тысяч рублей, в 2014-м доход около 30 миллионов, прибыль 2,7 миллиона.

– Но тем не менее безоблачной ситуацию сего­дня не назовешь практически нигде. И насколько уместно, по-вашему, в это довольно непростое время привлекать дорогостоящих внешних консультантов (кроме Мурашова, которому вы заплатили 1,8 млн, вы, по нашим данным, заключали контракт на 2 млн с фирмой «Кайдзэн»), размещать баннер на «Арене-Омск» ценой 2,5 млн, выделять 16 миллионов на спонсорскую помощь «Авангарду»?
– Если у вас нет документального подтверждения этим цифрам – а его по некоторым озвученным вами цифрам быть не может, то озвученная вами сумма не более чем манипуляция и запрещенный прием из арсенала «черных пиарщиков». По поводу же «Авангарда» скажу так: нельзя жить, не высовывая нос за периметр сво­его предприятия, не переживая из-за проблем области, в которой мы живем. И если основной собственник нашей компании – правительство Омской области – считает, что эта команда нужна омичам, мы будем поддерживать «Авангард». Я лично люблю хоккей с детства. И то, что детей с баулами, едущих на хоккейные тренировки, становится с каждым годом все больше, по-моему, никто не будет оспаривать. Наличие популярной, хорошо играющей команды, безусловно, плюс для области.

– Хорошо, это вы делаете для области, но и себя, по мнению некоторых сотрудников вашего коллектива, вы не забываете. Людей раздражает, по выражению одного из моих собеседников, некоторое ваше «барство»: начиная с дорогих стержней для ручек, фруктов, обедов в ресторанах и заканчивая постоянными командировками в Европу, Эмираты и т.д. И все это, разумеется, за счет компании, об экономии денег в которой вы, по вашим словам, постоянно радеете.
– Наталья, вы же делаете издание для деловых людей, если я не ошибаюсь. И кого из своей аудитории вы хотите поразить рассказами о стержнях для ручек? Вам самой не смешно это? На этот раз я призываю уважать тех, кто нас с вами будет читать. Часть моих управленческих расходов действительно чуть выше, чем у предыдущего руководителя, но я и денег для аэропорта заработал существенно больше. При этом все управленческие расходы находятся в рамках, утвержденных советом директоров.

– И от вашей деятельности есть результат?
– Приведу такие цифры: в 2012-2013 годах операционная прибыль омского аэропорта без реализации авиа­ГСМ составила минус двадцать миллионов, а в 2014-м прибыль выросла до 108 миллионов рублей. Нравлюсь я кому-то или нет, но я действительно эффективный менеджер. Я считаю, что нашей команде, в которую, кстати, входят не только «эффективные менеджеры» (как многие думают, это ругательство) без авиационного образования, но и управленцы, проработавшие в омском аэропорту не один десяток лет, удалось добиться фантастического бизнес-результата: при миллиардном обороте EBITDA выросла на 127 миллионов рублей. Я сам не ожидал, планировал (и в мае озвучивал на пресс-конференции) порядка 50 млн.

– Вы готовы к тому, что губернатор не выдержит давления и вас уволят?
– Я считаю, что не только любой руководитель, но и любой сотрудник должен быть всегда готов к такому повороту событий.

– Но если взять оптимистичный для вас вариант событий, то какие у вас планы по развитию аэропорта?
 – Для меня любой вариант событий оптимистичный. Я в свои силы и знания верю. А по омскому аэропорту... Сейчас идет последний год реализации пятилетней стратегии, следовательно, нужно формировать стратегию на следующую пятилетку. Тут, конечно, хорошо бы знать, какое решение будет принято губернатором по «Федоровке».

– А вы не знаете? То есть вы не общаетесь?
– Общаемся, конечно. Но, насколько я понимаю, окончательной ясности в этом вопросе пока еще нет. Для нас, конечно, плохо, что пока не озвучено, как будут развивать омский авиаузел. Нам нужно новый грузовой склад строить, теплую стоянку для транспорта, столовую. Да и если оставаться в «Центральном», то надо начинать работу по федеральной целевой программе, где на аэропорт «Омск-Центральный» заложено 2,2 млрд рублей на 17-18-й годы. Время летит очень быстро.

Текст: Наталья Николаева

«Бизнес-курс» №8 от 11.03.2015 г.