В Финляндии физическое наказание детей запрещено законом. Слухи об изъятии детей за один шлепок или подзатыльник продолжают пугать иммигрантов.

В редакцию русской службы позвонила жительница Эспоо:
– Я бабушка. Меня попросили позвонить вам многие мои знакомые, которые боятся, что у них заберут детей. У меня тоже есть внуки, и я тоже боюсь, что их заберут прямо из школы…

Казалось, что тему изъятия детей из русских семей в Финляндии уже давно закрыли, грубо говоря, «за отсутствием состава преступления». Однако на прошлой неделе в некоторых российских СМИ прошло сообщение о том, что у русскоязычной гражданки Эстонии отобрали ребенка. Новость сопровождалась информацией, согласно которой финские социальные органы чуть ли не устроили охоту на русских, и закон позволяет это делать.

За комментариями мы обратились к местным русскоязычным экспертам, первая реакция которых была примерно одинаковой «Что, опять?» Да, опять, а, значит, пришло время все разложить по полочкам.

Изъятие ребенка – это крайняя мера
– Моя работа состоит в том, что я работаю с Россией и приграничными регионами, – рассказывает старший эксперт Центрального союза защиты детей (Lastensuojeluliitto) Юлия Куокканен. – У нас совместные проекты с Российской Федерацией и другими странами. Мы проводим совместные проекты, семинары, постоянно обмениваемся информацией.

– Как часто российские коллеги задают вопросы типа «Правда ли, что в Финляндии за шлепок могут забрать ребенка?»
– На встречах, где присутствуют специалисты, таких вопросов уже не возникает. Раньше это обсуждали так много раз, что, в принципе, все прекрасно знают, какая система в Финляндии и какая в России. Все понимают, что для изъятия ребенка должны существовать очень веские причины. Важно добавить, что закон защиты детей запрещает любое физическое и духовное насилие. В каждом случае проводится индивидуальная работа, и ситуация оценивается исходя из интересов ребенка.

– Нам позвонила бабушка и призналась, что боится за внуков. Что бы вы ей ответили?
– Надо понять, что работа органов защиты детей в первую очередь основана на местном законодательстве и на конвенции ООН по защите детей. Этот закон строго соблюдается всеми органами защиты. Главная цель этих органов – профилактика, предотвращение серьезных проблем в семье. Поддержка семьи, помощь – вот основная сфера деятельности социальной службы. Только в самых крайних случаях речь идет об экстренном изъятии ребенка, то есть, когда имеется реальная угроза для жизни и благополучия ребенка.

– Ребенок приходит в школу и говорит учительнице: «Меня дома отшлепали». Что происходит дальше?
– Учитель должен уведомить об этом органы защиты детей. Дальше, в большинстве случаев, социальный работник звонит родителям и говорит, что поступил сигнал, не хотите ли вы прийти и обговорить эту ситуацию. Во время беседы в социальном бюро стороны выясняют, в чем дело, есть ли повод для дальнейшей работы.

– Иногда родители игнорируют такие приглашения…
– Это правда. Я часто задавала себе вопрос почему. Если говорить о русскоязычных иммигрантах, то это недостаток информации. В России и Финляндии терминология по защите ребенка примерно одинаковая, и боязнь того, что ребенка могут изъять, толкает людей на то, что они игнорируют приглашение или боятся просить помощь у соцзащиты.

Если иммигранты плохо знают местное законодательство и не знают, как работает здешняя система, они автоматически исходят из опыта, который они получили в собственной стране.

– Что делать, если ребенка в итоге изымают из семьи?
– Надо подчеркнуть, если семья или ребенок, которому исполнилось 12 лет, не согласны с решением соцслужбы, дело автоматически передается в суд. Именно суд решает, будет ли устанавливаться опека, и куда будет помещен ребенок.

Следует помнить, что в Финляндии не лишают родительских прав. Только в крайнем случае можно эти права ограничить. Родителей всегда приглашают на встречи, если это в интересах ребенка, родители всегда имеют право узнать, как у ребенка дела, как он себя чувствует. Цель замещающей опеки – восстановление кровной семьи. Социальные работники каждый год работают над тем, чтобы появилась возможность вернуть ребенка обратно в семью.

– Как прокомментируете мнение, согласно которому изъятие детей из семей – это бизнес?
– Эта информация ничем не подтверждена. Если социальная защита или защита детей работает на восстановление семьи, на поддержку семьи, на профилактику проблем, то, естественно, это все противоречит вышеупомянутому предположению.

– Находятся ли русские семьи под увеличительным стеклом финских служб опеки?
– Раньше неоднократно поднимался вопрос о возможной дискриминации русскоязычных семей, и поэтому был составлен рапорт для Парламентской ассамблеи совета Европы. Этот отчет подготовила Ольга Борзова (первый заместитель председателя комитета Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей). В этом рапорте четко сказано, что количество изъятых детей из семей иммигрантов в Финляндии не чрезмерно. То есть это опять полностью опровергает те слухи, согласно которым здесь каким-то образом семьи иммигрантов подвергаются дискриминации.

Ко всему прочему, «Комсомольская Правда» сделала достаточно большой материал о том, как работает здесь система защиты детей. Там тоже эти слухи были опровергнуты.

Дело ведь в том, что основные цели службы защиты направлены на профилактику, но в общественность попадают какие-то проблематические случаи, которые негативно сказываются на имидже социальной службы, к сожалению.

Общение со службой: больше конкретики, меньше эмоций
С исполнительным директором Общества помощи людям с ограниченными возможностями Наталией Нерман мы познакомились несколько лет назад, когда она помогла русской семье вернуть ребенка, изъятого по решению службы опеки.

– То первое впечатление от работы соцслужбы было, конечно, ужасным, потому что больно представить себе, что на твоих глазах забирают ребенка, увозят с полицией и помещают в больницу, причем принудительно. Девочка отказывалась там находиться. Мама была категорически против. Но служба приняла такое решение. Это выглядит страшно, и ты очень пугаешься такой ситуации. Случай широко освещался, в «Хельсингин Саномат» была огромная статья. Тогда признали, что служба опеки превысила свои полномочия.

– Как дальше складывались ваши отношения со службой защиты ребенка?
– После этого была целая серия встреч, когда я сталкивалась с работниками службы, и у меня очень изменилось мнение, на самом деле. Служба реагирует, когда всегда существуют какие-то проблемы. Я не сталкивалась с тем, чтобы служба вмешивалась на ровном месте. Ты жил себе чудесной жизнью, а потом к тебе пришли и забрали ребенка. Всегда существуют очень веские причины. Я в этом абсолютно уверена.

– Почему тогда некоторые боятся, что ребенка могут забрать за шлепок или подзатыльник?
– Надо понимать, что служба закрытая. Она работает с клиентами, и все сведения о клиентах они не имеют права разглашать. Поэтому существуют только слухи о том, как это происходит. Слухи обрастают другими слухами, и уже «за шлепок забирают ребенка»… Но ведь это неправда. Изъятие происходит только в экстренных случаях, когда имеется реальная угроза для жизни ребенка.

Например, в Хельсинки служба очень лояльно относится к клиентам. В моей практике есть огромное количество случаев более положительных, нежели отрицательных. Я считаю, что служба защиты работает хорошо. Человек оказался в тяжелой ситуации, например, прошел через развод, и когда возникает конфликт, связанный с ребенком, кто-то из родителей может обратиться в службу за помощью, потому что сами родители не могут решить проблему. И часто служба помогает в данной ситуации.

– Как следует вести себя при общении с работниками службы опеки?
– Очень важна корректность поведения. Бывало так, что люди сами обращаются в службу за помощью, а потом им не нравится продолжать контакт. Но так не бывает. Если ты вступил в эти отношения, ты должен их поддерживать на тех условиях, которые изначально службой обговариваются.

Первое, о чем я всегда говорю: надо знать закон. Он переведен на русский язык. Второе, если попал в сложную ситуацию, обратись к специалисту, консультанту. Если ты считаешь, что с тобой поступили неправомочно, все можно решить.

– Что делать, если приглашают обсудить проблему, связанную с ребенком?
– Надо четко понимать, по какому поводу вы попали в поле зрения службы. Я всегда рекомендую выяснить у службы, что это за приглашение и какие основания для беседы. Надо конкретно разговаривать о конкретных вещах. Нельзя раздражаться, дескать, не хочу туда идти. Не нужно и начинать рассказывать все подряд, это вообще ни к чему. Очень конкретно все должно быть. Почему вы меня вызвали? Если что-то тебе не нравится, обратись к специалисту, юристу.

Второй момент: всегда ходить со свидетелем-помощником. Очень тяжело одному ориентироваться во всем. Вот и все. А что касается образа врага, то он надуманный. Это неправда.

– Относятся ли к русским предвзято?
– Я с этим не встречалась. Это мое мнение. Другое дело – наша эмоциональность, страхи и иногда даже агрессия. Вот это сказывается на отношении, безусловно. Прежде всего, надо уважать своего собеседника, работников и спокойно вести диалог. Тогда все будет нормально.

У нас были встречи как в рамках длительного сопровождения семьи, так и очень быстрого, то есть служба выясняла то, что ей нужно было, и мы расходились и больше никогда не возникало никаких проблем. Вообще.

Я когда слушаю все эти рассказы о предвзятости, у меня такое ощущение, что я живу в каком-то другом мире. Они звучат вымышленными.

– Вы сталкивались со случаями, когда ребенка помещали в приют, а потом возвращали?
– Семья была очень обеспокоена тем, что ребенка заберут. Я билась до последнего, чтобы его не забрали. Его изъяли, а через три дня служба попросила забрать его обратно. Это уникальный случай. Они с ним, получается, не справились. Это самое быстрое возвращение ребенка, которое я знаю. Однажды две недели ребенок находился в приюте. Было и более длительное пребывание вне семьи.

Опять-таки, все зависит от того, как выстроишь отношения. Надо все делать профессионально. Если забрали ребенка – надо обращаться к специалистам.

– Есть ли у человека право узнать, откуда получен сигнал о плохом обращении с ребенком?
– Конечно. Это надо обязательно выяснить. У нас были случаи, когда писали заявления на семью, и даже анонимные письма тоже рассматривались. Ты можешь сделать заявку, и тебе предоставят весь материал.

Рассказ ребенка имеет большой вес
Эксперт в области мультикультурализма Анита Новицки из Ассоциации гражданского населения признает, что возможны случаи, когда работники социальной службы не до конца понимают ситуацию, и это приводит к изъятию ребенка.

– Бывают моменты, когда социальная служба не может разобраться. Когда родители отказываются от сотрудничества. Когда ребенок что-то рассказывает, а родители не идут на контакт с социальными работниками, но прояснить ситуацию необходимо. В таких случаях иногда забирают ребенка, но только на время выяснения обстоятельств дела. Чтобы у ребенка была возможность высказаться со своей стороны, после чего всегда выслушивают родителей.

– Возможен ли сценарий: ребенок рассказал в школе, что его бьют, и на основании этого рассказа ребенка сразу забирают?
– Если ребенок настойчиво повторяет, что его бьют, или со стороны родителей есть угроза физического насилия… Если ребенок проявляет сильный страх, например, он боится возвращаться из школы домой, тогда в редких случаях ребенка забирают сразу, чтобы выяснить ситуацию. И вот тогда возникает другой вопрос: «Почему ребенок об этом говорит, если этого не происходило?»

– За один шлепок по попе могут забрать ребенка?
– Нет, не могут.

– Насколько серьезно здесь прислушиваются к рассказу ребенка?
– Рассказ ребенка оценивается очень высоко. Во многих странах считается, что родители всегда правы, а ребенок может рассказать все что угодно. В Финляндии слово ребенка имеет большой вес при выяснении ситуации. Многие психологи считают, что без причины ребенок очень редко отзывается в негативном тоне о своих родителях. Значит, в семье что-то происходит. Если, ко всему прочему, родители не идут на контакт с социальной службой, то выяснение ситуации начинается со слов ребенка.

Все родители иногда сердятся на своих детей. Все родители иногда теряют терпение. Это нормальное явление, и опека это понимает. Но законодательство запрещает любые формы физической угрозы. И когда ребенок говорит «Меня дома побьют, если я буду себя неправильно вести», опека обязана вмешаться в ситуацию и найти вместе с родителями другие способы разрешения сложных воспитательных моментов.

Конечно, все родители боятся. Финские родители боятся, русские родители боятся, когда со стороны кто-то вмешивается в семейные дела. Но необходимо совместными усилиями выяснить, почему ребенок именно таким образом интерпретирует ситуацию.

– Родители, отказавшиеся от сотрудничества с социальной защитой, попадают в черный список?
– Я бы так не сказала. Но если родитель не идет на контакт, возникает чисто человеческое подозрение: «Почему? Значит, наверное, что-то скрывают?». Социальные работники – обычные люди. И если человек не идет навстречу, возникают подозрения, предрассудки, свое понимание вопроса.

То же самое происходит с родителями, когда они слышат слова социального работников. Они начинают бояться, воображают, что детей сразу заберут, отдадут куда-то, поэтому не готовы разъяснить ситуацию. Также и социальный работник. Если родитель не идет на контакт, он начинает сам предполагать, что произошло. Службы начинают больше прислушиваться к ребенку и задаваться вопросом: «Почему родители не могут ничего рассказать?».

Шлепнул ребенка – значит, шлепнул. Одноразовая ситуация, ее всегда можно разрешить. Если это повторяется неделями, годами, у ребенка синяки, ребенок повторно рассказывает о физической угрозе, тогда социальная служба по закону обязана вмешиваться в ситуацию.

– Что вы посоветуете родителям, с которыми связалась служба защиты ребенка?
– Задавайте вопросы. Все, что вам на встрече с социальным работником непонятно, спрашивайте в присутствии переводчика. Переспрашивайте. Перезванивайте. Не оставайтесь жить в мире своих привычных понятий. Не ищите совета в интернете. Спрашивайте у того человека, кто с вами работает, который может профессионально все объяснить. Ознакомьтесь с хорошими сайтами. Информации на русском языке много. Попробуйте понять систему воспитания в Финляндии.

Леван Твалтвадзе