На этой неделе апелляционная коллегия Омского областного суда приступила к рассмотрению резонансного и долгоиграющего уголовного дела…

Почти полгода потребовалось адвокатам, общественной защите и подсудимым, чтобы подготовить жалобу на приговор судьи Советского районного суда г. Омска Андрея Гужинова по делу №1-11/2016 (1-82/2015

Для этого им пришлось слетать в Москву, добиться постановки дела на особый контроль Генеральной прокуратуры и Верховного суда РФ, а затем вернувшись в Омск заново проштудировать все 23 тома этого скандального и грязного уголовного процесса. Прослушать все аудиозаписи судебных заседаний, сделанные системой «Фемида», выписать все несоответствия и нарушения, которые, по их мнению, присутствуют в материалах следствия, в ходе судебного процесса и в тексте приговора.

О возможности судей

Рассмотреть сложное по всем параметрам уголовное дело выпало коллегии судей апелляционной инстанции в составе судей Андрея Смирнова, Ирины Смоль и Оксаны Лаба.

Тройка сравнительно новая для нашего издания. В принципе, знакомы с некоторыми решениями судьи Смоль. Анализировали их в контексте происходящего в Омске усиления криминогенности вследствие явного непрофессионализма и инфантилизма (читай – коррупции) местных силовых ведомств. Где-то вердикты для нас даже являлись образцами судейского мужества, но при всей «внутренней убежденности» судьи они так и не были подкреплены частными определениями в адрес правоохранителей. Отчего выглядят логически не завершенными, лишенными столь важными сегодня воспитательной и созидательной линии.

А в других случаях мы были в корне не согласны с позицией служителя Фемиды (см. «Омская анти-КУЩЕВКА»). Избитый СОБРом, сотрудниками УМВД-СКР (установлено СМЭ), морально подавленный заявитель Армен Алексанян так и не нашел понимания у Ирины Павловна по своей апелляционной жалобе на отказ в возбуждении у/дела на силовиков. Возможно, все дело в защитнике, который ни в первой инстанции, ни во второй так и не удосужился привести свидетелей, которые воочию видели происходящее избиение и еще пуще – последствия общения упрямого натурального армянина с омскими силовиками. Возможно, в тех протоколах, которые он не сумел заверить надлежащим образом, которые тем не менее были приобщены к материалам дела, но о которых в итоговом решении суда не сказано ни слова. Возможно. Но где оно «внутреннее убеждение» служителя Фемиды?! Били «свидетеля» Алексаняна или все-таки уговаривали дать нужные показания?

Ведь почему-то совершено иное процессуальное отношение судья демонстрирует, например, к защите господина Мацелевича. К ее порой неожиданным просьбам и позиционным перестроениям. Возможно, это всего лишь издержки профессионального роста. Когда все становится понятным с первого взгляда. На имена фигурантов по делу.

Возможно…

Пресловутое «ОПГ»

«Сырой», «слабый», «одиозный», «продавленный», «бездоказательный» – это мягкие эпитеты, которые судебному вердикту первой инстанции по делу «ОПГ омских спортсменов» дают профессиональные юристы.

Адвокатов через жернова этого судебного разбирательства, длящегося полтора года (а следствие без малого – 3 года), прошло с два десятка, но и их позиция аналогична.

Еще более жестко высказывают свое мнение ангажированные участники обсуждений – многочисленные родственники и общественная защита подсудимых. Оно и понятно.

Общее место всех рассуждений – «следствием не доказано», а «судом не установлено», что в действиях подсудимых присутствует такой квалифицирующий признак как «организованная преступная группа». Но именно благодаря его наличию в решение суда наказание было крайне суровым для фигурантов: им были определены сроки от 8 до 10 лет колонии строго режима. Прокуратура просила и продолжает настаивать «вследствие чрезвычайной мягкости наказания» на более серьезных сроках – от 10 до 18 лет!

Что в действительности имеется в обосновании «ОПГ»?

Шапочное знакомство

подсудимых между собой – это «раз». Например, главные фигуранты, как их определило следствие, Заза Саджая и Константин Григорьев были знакомы между собой три месяца до задержания, а если брать даты инкриминируемых им деяний, то они вообще познакомились, получается, на «деле». Когда группировка вымогала у одного из потерпевших… 1 200 рублей. Да-да, как вам картина: та самая «страшная и жестокая ОПГ Омска», отнимающая из кармана безработного Камшилова одну тысячу двести рублей денег. И в завершении холста маслом данное обстоятельство установлено следственной бригадой 6-го отдела УМВД России по Омской области исключительно со… слов самого «потерпевшего». И все это положено в основу… обвинения и… приговора!

«Работали в кафе «Сказка» охранниками» – еще один довод в подтверждение ОПГ. Выясняется официальной справкой, с печатью и подписью: «Григорьев К.М. никогда охранником в кафе «Сказка» не работал». Точка.

«Конспирация группы»

– это «два». Еще один «важный» признак ОПГ, который приписывается подсудимым. Дескать, скрывались на конспиративных квартирах, общались по потайным телефонам, встречались вдали от людей. В подтверждении даны адреса, явки, пароли. Адвокаты проверили. По указанному адресу фигурант никогда не проживал, имеется и справка из органов УВД. Конспиративный сотовый телефон зарегистрирован на родную маму. С той же фамилией. Нифига себе «конспирация»!

Как установило следствие, встречались парни в бане. Трудно себе представить, как еще можно вывернуть наизнанку общепринятое времяпрепровождение многих миллионов россиян. Вне зависимости от места их проживания, возраста, профессии и даже пола.

Лидер ОПГ,

распределение ролей, планирование преступлений – это «три». Этим всем, по версии следствия, занимался «криминальный авторитет» Заза Саджая. Значительную часть своей апелляционной жалобы адвокат Евгений Забуга посвятил развенчанию этого «заблуждения» правоохранительных органов, которое почему-то стало непреодолимым препятствием для суда первой инстанции.

Так вот, из 9-ти потерпевших 5 (пятеро) не знают, не видели и не слышали про Зазу Саджая. Не общались с ним ни лично, ни заочно. Еще два пострадавших путаются в своих показаниях относительно того, упоминался ли Заза Саджая в их общении с кем-то из подсудимых или нет. Колоритней всего в этой связи показания молодого человека из села Лузино, у которого члены ОПГ угнали автомобиль, будучи уже к тому времени под стражей. Так вот, «потерпевший» точно помнит, что ему угрожал по телефону мужчина с ярким кавказским акцентом. Не смешно, но таковых в «ОПГ» нет. Безусловно, по имени-фамилии можно сделать вывод, что Заза Саджая далеко не русский по генотипу человек, но это не означает, что он не владеет государственным языком РФ, будучи гражданином России, в совершенстве. Не научили свидетеля, не подсказали. Как любил повторять в ходе судебного процесса и за его пределами один пожилой заслуженный адвокат «и на старуху бывает проруха». Образно и в точку.

Еще двое таких же потерпевших указывают на гр. Саджая З.З., по словам защитника Забуги Е.Е., абсолютно бездоказательно, голословно.

Про фактическое документирование «планирование преступлений», «распределение ролей», «контроль за исполнением», «дележка нажитого незаконным путем» – это все из области фантазий следователя Сергея Плаксина. Ни одного подтверждения этому ни в материалах дела, ни в ходе судебного следствия просто нет. И это уже не частное мнение адвоката Александра Никифорова.

Это 100% позиция.

Мнений много, знаменатель – один

Судьи мнение профессиональных юристов выслушивают, но в изучении конкретных материалов дела пока им отказывают, ссылаясь на то, что «это, скорее, оценка доказательств, чем процессуальное упущение суда первой инстанции».

Таким образом осталась пока за кадром попытка адвоката Ирины Юккерс вернуть Фемиду к изучению показаний шести свидетелей, чья речь, облеченная в протоколы, была либо напрочь проигнорирована судом первой инстанции либо воспринята и оценена им (по каким основаниям – ?!) «критически».

Адвокат Павел Егоров попытался донести существенные противоречия в показаниях потерпевших, данных ими на стадии следствия и в суде. Их оказалось столь много, что только один перечень вслух указаний на их местоположение в материалах 23-х томного дела занял полчаса. И это еще не вдаваясь в существо этих противоречий! Суд пообещал вернуться к этой процедуре после того, как уточняющие комментарии самого подсудимого Григорьева прибудут в канцелярию суда из спецчасти СИЗО.

Адвокат Марина Жеба (в интересах Станислава Евы), Александр Никифоров (в интересах Зазы Саджая) и все вышеназванные защитники просят приговор отменить, подсудимых оправдать. за недоказанностью.

Как минимум!

«Бомба» какого радиуса действия

На максимальной же формулировке в отношении состоявшегося приговора и обвинительного заключения настаивает лишь общественная защитница Ирина Зайцева.

Провернув титаническую работу и встретившись со всем понятыми, проходящими по делу «ОПГ омских спортсменов», отобрав у них под росписи объяснения, она пришла к ожидаемому для себя выводу, что «материалы уголовного дела сфальсифицированы следователем Сергеем Плаксиным и сотрудниками УМВД, входящими в оперативно-следственную группу».

Об этом своем «открытии» правозащитница уже проинформировала телеграммами глав всех федеральных силовых ведомств РФ, а копии материалов передала руководителям их омских подразделений.

«Бомба» для местных силовиков это или «не бомба» – судить рано, но председатель апелляционной коллегии судья Андрей Смирнов на удивление всех присутствующих не просто внимательно обозрел данные документы (телеграммы, уведомления о вручении, чеки об оплате), но и приобщил их к материалам дела.

Удовлетворено было ходатайство госпожи Зайцевой и о допросе одного из понятых. За судебной кафедрой гражданин Ковалевский Ю.В. явно растерялся и на большинство вопросов отвечал «точно не помню», но главное он сформулировал даже после натиска прокурора Герасимовой (позже в частной беседе он рассказал это в еще пущих подробностях):

– О чем были следственные действия, я не знаю, потому что никто мне об этом ничего не говорил. Нас без каких-либо слов со стороны «потерпевшего» сфотографировали в нескольких ракурсах и мы, расписавшись в пустых бланках, пошли домой. Вся процедура заняла 5 максимум 7 минут, – рассказал Юрий Васильевич.

Несколько дезавуировали показания свидетеля в зале суда вопросы судьи Ирины Смоль. Дескать, вы же толком ничего не помните. И что для вас означает «пустой лист». Если сверху два слова или предложения, то означает это, что он пустой или заполненный. Направленность состоявшейся мини-дискуссии на предмет «стакан наполовину полон или наполовину пуст», понятна и без подоплеки, но в любом случае под протокол Фемиды прозвучало главное, на мой взгляд: человек не знал и не ведал в каком действии он принимал участие и за что расписывался. Текст ему никто не зачитывал и он его сам не читал. Впервые участвуя в своей жизни в таком мероприятии, гражданин бы обязательно запомнил содержание коллизии (интересно ведь!). А здесь – полное неведение:

– Нам сотрудники единственное сказали, что мы задержали преступников, а вы помогаете нам их разоблачить.

Уходя из зала суда, гражданин Ковалевский вновь заинтриговался происходящим:

– Потом хоть расскажите, что за дело-то рассматривается. Очень мне стало интересно.

Выходит, свидетеля специально никто не готовил для суда, но следователи, оперативные сотрудники, используя подпись, лицо и паспортные данные гражданина, просто обязаны объяснить, в чем суть процедуры и следственного действия, разъяснить его права и обязанности. По Закону. Иначе в чем смысл «понятого», который без понятия от происходящего действа?!

Выходит, для галочки…

То ли еще будет…

Ирина Зайцева заверила суд, что это «далеко не показательный пример фальсификации».

Ею установлены лица, которые фигурируют в протоколах и на фотоизображениях, но чьи подписи в протоколах подделаны, а они, по их словам, участвовали в иных по содержанию и по рассказу «потерпевших» действиях.

Есть граждане, которые являются старыми друзьями «потерпевших» и которых те самые «потерпевшие» и просили поучаствовать в следственных действиях. Действующим законодательством такое панибратство в статусе «понятого» запрещено. «Понятой – не заинтересованное в исходе уголовного дела лицо» (ч.1 ст. 60 УПК РФ).

Подтвердив общественной защитнице под роспись факт приятельства, понятые отказались свидетельствовать против своих дружков. Что закономерно.

Другие моменты накопали адвокаты и сами подсудимые. Так три протокола важных опознаний подозреваемых проведены без участия защитника. Что также недопустимо (адвокат Егоров). По-крайней мере как доказательство. Две фототаблицы в разных осмотрах места происшествия полностью идентичны (осужденный Григорьев).

Учитывая все это, и заявила правозащитница Зайцева «о фальсификации материалов у/д» и «о возбуждении уголовного дела на подполковника Плаксина С.Б.» и всю следственную группу, оказавшего ему такую «услугу».

Припомнили родственники и свидетельницу обвинения, которую прокурор пыталась выдать за умершую, чтобы огласить ее «важные показания». Есть там и «свидетели», которые таковыми в принципе быть не могут. По душевному состоянию и наличию соответствующего документа о недееспособности.

– Расследовать такие факты нужно, но не в зале суда, а с привлечением оперативников-профессионалов, – горячится общественница Зайцева.

– А где их взять-то, – вопрошают граждане, прекрасно понимая, что тем же следователям СКР, как бы, надзирающими за полицией, оперативное сопровождение оказывает все тот же «шестой отдел», на который и пожаловалась в Москву защитница. Местный порочный круг, как говорится, замкнулся…

Пока.

А рассмотрение дела «ОПГ омских спортсменов» в суде апелляционной инстанции между тем будет продолжено.

Уже на следующей неделе.

Александр Грасс