Недавно отшумевший последний Давосский форум, этот знаменитый символ либерализма, с определенностью ознаменовал конец прекрасной эпохи.

Относиться к этому можно по-разному: в зависимости от личных предпочтений, внутреннего настроения и политического самоопределения. Времена полного гражданского равнодушия и безразличия к происходящему канули в Лету, в чем, несомненно, одно из завоеваний нашей четвертьвековой демократии. Когда в свое время сначала Горбачев, а затем Ельцин провозгласили начало либеральной эпохи в России, все прогрессивно настроенное население, или, точнее сказать, все те, кто считал себя таковым, кто задыхался в затхлости старой догматической советской системы, душой и сердцем поддержал новые веяния.

Либерально настроенная интеллигенция того времени связывала глобальные перемены прежде всего с обретением личной независимости, то есть ждала и жаждала свободы слова, печати, веры, мало задумываясь об экономической составляющей грядущих реформ. Надо признать, все эти свободы мы действительно получили, а в качестве скверного бонуса еще и изнанку этих свобод: потерю духовности и культуры, безнравственность и безверие. Взяв за образец западную модель либерализма, мы получили свой, доморощенный, вариант американской действительности в стиле Уэйтса, Джармуша и Буковски. По-другому и быть не могло, поскольку и на родной, изначально капиталистической почве, не знавшей коммунистического (или социалистического, что в данном контексте равнозначно) способа хозяйствования, эффект от проведения ­шоковых реформ по ­либерализации экономики дал такие же плачевные результаты: приватизация основных государственных отраслей экономики с одновременной направленностью на создание международных конгломератов и снятием границ (в прямом и переносном смысле) привели к ослаблению государства как целостной структуры и как логическое продолжение снижению социальной защищенности граждан. Сознательный отход от государственной самодостаточности и возведение в абсолют толерантности породили атмосферу незащищенности граждан не только в плане гарантирования необходимого минимума социальных благ, но и в смысле безопасности для жизни: Европу буквально ­лихорадит от ­бесчисленных ­криминальных актов при полной растерянности властей. И это также плоды либерализма.

Победа Трампа на декабрьских выборах, как это ни парадоксально, нам не менее важна, чем самим американцам. И дело даже не в том, что новый американский президент изначально провозгласил курс на улучшение отношений с Россией. Самое ценное состоит в том, что программа Трампа созвучна по своим основополагающим принципам политике, последовательно проводимой Президентом Путиным, имеющей четкую ориентацию на укрепление государства и государственности, оздоровление общества, повышение социальной защищенности граждан и возрождение национальной идеи. Бизнесмен Трамп, приведший за собой соратников-миллиардеров и провозгласивший лозунг на воссоздание в Соединенных Штатах реальной экономики («будем строить заводы, аэропорты, дороги»), в определенной степени знаменует второе пришествие американских патриархов во власть. Трамп и его команда по своей природе представляют собой новое поколение магнатов, создавших мощь экономики Америки на заре ее истории. Америка, проголосовавшая за Трампа, признала, что мероприятия по приватизации госсектора, проведенные в 70-х годах администрацией Рейгана и получившие название «рейгономики», дали совершенно нежелательные результаты, и что страна нуждается в перезагрузке.

Мы можем порадоваться за народ Соединенных Штатов в связи с вновь обретенной американской мечтой и возвратом к ­традиционным христианским ценностям, но нам важнее другой аспект, а именно: крах идеи либерализма в целом и в экономике в частности. Если уже заокеанские отцы-основатели либеральных реформ, по сути, признали, что либерализм не есть самое мудрое и эффективное направление в экономике, то нам, осуществившим свою приватизацию по сценарию, полностью списанному с американского, тем более пора призадуматься, куда ж нам плыть. Идея либерализма в экономике, очень кратко говоря, заключающаяся в полном самоустранении государства от участия в экономических отношениях в расчете на то, что рынок сам себя структурирует и разовьет, что, в свою очередь, неизбежно даст положительный результат (рост ВВП, развитие инфраструктуры и т.д. и т.п.), с победой Трампа окончательно доказала свою несостоятельность в мировом масштабе.

Этим объясняются и странные настроения некоторых одиозных деятелей – гостей Давосского саммита, в одночасье утратившего статус привилегированного клуба, члены которого действительно почти в течение полувека привыкли определять векторы мирового развития не только в экономике, но и политике. Путин на форум не приехал. Недосуг было и Трампу, занятому собственной инаугурацией. Зато в Давос прибыл председатель КНР товарищ Си, который открыл саммит впечатляющей речью о том, каково это развивать капитализм с человеческим лицом. Оказалось, что непросто, но очень возможно и, возможно, даже успешно. То, что Китай по развитию собственного производства впереди планеты всей, нам известно и без Давоса, но показателен сам факт: экономический саммит, традиционно позиционирующийся как собрание мировой либеральной элиты, открыл представитель государства альтернативного пути развития – руководитель КНР Си Цзиньпин. То есть, оказывается, другой путь развития экономики, кроме либерального, все-таки есть, и этот путь может быть вполне эффективен!

Понятно, что такой оборот дел не мог не повергнуть в ужас последнего из могикан ­отечественного либерализма А.Б. Чубайса, о чем он поведал миру в своей нервной и не вполне внятной речи на форуме в Давосе. Что же оставалось еще Анатолию Борисовичу, как не возопить об ужасе, если мировая история на наших глазах разворачивается в сторону, противоположную экономическому либерализму? Призывы Чубайса «пересмотреть либеральные ценности» не более, чем пустой звук, сентенция, плохо скрывающая ощущение краха мирового либерализма. К слову сказать, у Анатолия Борисовича есть основания испытывать ужас перед грядущими переменами, поскольку итоги российской приватизации у целого поколения свежи в памяти, и время от времени вопрос о необходимости пересмотра этих итогов вновь поднимается на повестку дня.

И если говорить конструктивно, то такой поворот также не исключен. Речь никоим образом не идет о конфискации либо какой-либо иной радикальной мере по возвращению ­собственности в ­лоно государства. Существуют многие другие действенные средства для возврата имущества в госсектор: например, дифференциация налогообложения и установление определенных ограничений, о чем, кстати сказать, периодически появляются предложения от альтернативных политических партий. Словом, на самом деле проведение мероприятий по пересмотру итогов приватизации – дело далеко не невозможное. Нужна только политическая воля. Что будет происходить, покажет время. Но с учетом того, что учение о неизбежности либерализма во всем мире, подобно учению о неизбежности марксизма во всем мире, себя исчерпало, можно предположить, что перемены будут. Либерализм после победы Трампа и Давосского форума утратил свои лидерские позиции, что бы там нам ни говорил Чубайс. Впрочем, Чубайс как политик сам давно сошел со сцены, как и вся российская праволиберальная оппозиция.

Привнесенные вместе с экономическими реформами мнимые «либеральные ценности» не имеют ничего общего с действительно демократическими институтами: свобода не означает все­дозволенность и безнаказанность, а борьба за соблюдение прав сексуальных меньшинств не равнозначна сохранению статуса семьи, созданию условий для материнства и воспитания детей. Мы дорого заплатили за обретение своих свобод, и нам давно пора научиться уважать и ценить собственную историю и страну не фрагментарно, а в целом. И если и христиане, и современные психологи едины во мнении, что нужно уметь понять и простить себя, принять свои ошибки и двигаться дальше, то хорошо бы нам в масштабах страны сделать то же самое. Пора и нам признать, что тотальная либерализация экономики не доказала своей жизнеспособности. Государство по определению должно быть самым сильным экономическим игроком и иметь в своем распоряжении реальный сектор экономики, а не заниматься бесконечным мониторингом и составлением прогнозов.