На недавней пресс-конференции министр образования Омской области Сергей Алексеев сообщил, что с 2010 по 2013 год в детских садах появились места для 16 тысяч малышей.

Задача президента - ликвидировать очередь до 2016 года - решается ударно. Строить, правда, не на что, поэтому реорганизуют, переселяют, перепрофилируют. Под детские сады отдают все, что можно. И что нельзя – тоже. С 2007 года в Омской области реорганизовано 11 детских домов и 2 школы-интерната. «Решая проблему оптимизации сети учреждений для детей-сирот, мы решаем проблему дошкольного образования», - объяснял министр. После того, как правительство России решило, что сирот в стране быть не должно, граждан, видимо, поразил вирус чадолюбия - в нашей области число воспитанников детских домов сократилось с полутора тысяч до пятисот.

В прошлом месяце закрыли лучший омский детдом №5 «Гнездо аиста». Аккуратный двухэтажный особнячок с евроремонтом - директор Константин Милорадович, бывший военный и бизнесмен, находил средства для своих воспитанников. Вместо «общежития» – квартиры, где ребята жили «семьями»: спальни, залы для игр и занятий, ванные с душевыми кабинами, кухни. В каждой «семье» - большой плазменный телевизор, даже собственное телевидение запустили. У маленьких были игрушки, у больших - компьютеры. Сейчас пятерых воспитанников детдома №5 отправили в семьи. Три десятка остальных - в детдом № 4, к которому присоединили «Гнездо аиста». Теперь они живут, как все - в больших группах. Наверное, ничего страшного. Никто не умер. Просто в очередной раз каждый из них потерял близких, а заодно мечту и веру в себя.

Поступать по-человечески с детьми, которых некому защитить, чиновники не желают. Ждать, пока все детдомовцы выпустятся, экономически нецелесообразно. Зато детдома закрыть, а детсады открыть - прекрасная возможность отличиться сразу по двум программам. Все сироты России будут устроены на семейные формы воспитания, как не раз сообщал Уполномоченный при Президенте РФ по правам ребенка Павел Астахов. К 2018 году их число сократится, по его словам, вдвое, хотя уже уменьшилось на 40%. Одно непонятно - как планировать закрытие детдомов, не зная даже примерно, сколько человек в них нуждается? Ведь система, по которой в России выявляются семьи, где детей бьют, насилуют, морят голодом, заявительная. О том, что в семье непорядок, органам опеки, полиции, соцзащиты должны сообщать родители, врачи, учителя, соседи. Только почему-то отец 7-летнего Коли Кукина, изнасиловав и избив ребенка на глазах матери, вероятно, не в первый раз, не стал вызывать скорую. Соседи, знавшие о жестокости папаши, сообщать боялись. Медики не замечали, педагоги не понимали. Если бы Коля не умер, насилие бы продолжилось. И не факт, что папашу когда-нибудь привлекли бы к ответственности. До сих пор в России, по словам Елизаветы Степкиной, уполномоченном при губернаторе по правам ребенка, отсутствует четкое понятие «жестокое обращение». Поэтому суды исходят из того, что должна быть система насилия, а единичные случаи за преступление не признаются. При этом, по ее данным, 58% родителей ориентируются на применение физического и психологического насилия по отношению к своим детям.

Вы думаете, опекуны, которые страстно полюбили чужих чад после того, как подняли пособие на содержание ребенка от 5 до 6 тысяч, а заодно увеличили и денежное вознаграждение за воспитание, это какие-то другие люди? Нет, это те же 58 процентов, признающих один метод воспитания - кнут. На пряник денег жалко. Опекун - это, как правило, человек, имеющий минимальный доход, примерно такое же образование, зато обучившийся на специальных курсах по воспитанию чужих детей аж 72 часа! Учителей пять лет учат, и то не всегда получается. А тут ведь с ребенком не урок провести надо, а часть жизни. Причем, с чужим, чаще всего невоспитанным, недобрым, нездоровым, не знающим элементарных вещей… Историй о жестоких опекунах тоже немало, хотя значительно меньше, чем о таких же родителях. Инспекторы по опеке все же следят за подшефными, хотя и с трудом. Три-четыре специалиста на район с окладом в 6 тысяч рублей – это очень мало. А еще и бензин в машине районного отдела образования все время кончается…

То, что устройство всех ненужных детей в чужие семьи – утопия, наверняка понимают и чиновники. Валентина Петренко, член комитета Совета Федерации по социальной политике, как-то устроила скандал, заявив, что в России из 6,5 тысячи усыновленных за год детей 4,5 тысячи вернули обратно в детдома. Сенатор оказалась не права, перепутав усыновленных и опекаемых. Но и такая цифра наверняка больше. Потому что нет такого учета! Органы опеки не отчитываются перед вышестоящими, сколько детей вернули опекуны, у них даже похожих граф в бумагах нет. Они просто пристраивают возвращенного в другую семью. И так раз пять. Или десять. Пока не вырастет. Мотаться по чужим семьям, где не знают, как обращаться с трудным подростком – лучше, чем жить в детдоме, где работают профессионалы?

Понимают, но детдома закрывают. Уполномоченный по правам ребенка не спорит, что проблему с нехваткой детсадов министр решает, закрывая детдома. Но сирот ведь не аист приносит - это результат болезней общества, а оно здоровее не становится. Министры и уполномоченные отчитаются и уйдут - на повышение или на покой. Проблему с нехваткой детдомов будут решать другие - видимо, реорганизуя детсады?