Во время Литмоста известная писательница ответила на вопросы читателей, в том числе и омских. Поклонников автора интересовало, консультируется ли она с преступниками, умеет ли вытаскивать себя из творческого застоя и считает ли себя счастливой.

– При написании книг вы консультируетесь с полицией? А может, даже с криминалитетом?

– Я то и дело обращаюсь в правоохранительные органы или нахожу странных людей странными путями, это правда. Они меня странными путями консультируют. Есть одна история – я ее обожаю. У меня есть приятель, который работает в боевом подразделении МВД. Он все время в командировках, как они это называют, то есть, на боевом задании. У меня звонит телефон, и я вижу, что это он, хотя звонит он очень редко. «Слушай, Устинова, как мне сейчас хочется газировки со льдом!» – говорит он. И дальше я слышу фразу, которая до сих пор греет мне душу. «Еду я сейчас на броне и читаю твой роман, и там герой твой пьет эту газировку со льдом. А здесь такая жара! И она у тебя так описана, что я так хочу этой газировки...» Вот это для меня высшая награда.

– В одной из книг у вас фигурируют суперагенты, самокат, трансформирующийся в винтовку... Это плоды сотрудничества с определенными структурами или ваше воображение?

– Самокат, в который заделана винтовка, я не могла бы придумать даже под наркозом. Это то, что мне показали в Службе внешней разведки – как и много других деталей, которые я использовала в книге «Земное притяжение». Сюжет, конечно, придуман, но я не смогла бы это написать, если бы мне не объяснили, как эти структуры работают. Кстати, одного героя у меня там зовут Макс Шейнерман. Человек, с которым я разговаривала в СВР, очень высокопоставленный. Не знала, как «назвать» его в книге. Он мне сказал, пусть фамилия будет Шейнерман. Я спросила: «Почему?» Он ответил: «Ну, во-первых, в переводе с иврита это означает «щеголь». Во-вторых, это настоящее имя Ариэля Шарона». Кто знает, тот поймет, и того это позабавит. А кто не знает, тому все равно. Вот эта игра в суперагента тем и хороша, что там много правды. Оказывается, вот как это работает.

– А бывает такое, что вам в жизни кто-то насолил, вы «помещаете» его в свою книгу и безжалостно убиваете?

– Это неинтересно – интересно выставить дураком. Вот дураком выставляла часто. Есть герои, которые не то что отрицательные – они какие-то идиоты. Каких-то людей, которые неприятны, выставить идиотами мне интересно. А какой смысл убивать? Убил и все. А так можно весь роман в цистерну макать, как в фильме «Джентльмены удачи», и так далее. Я его макаю, он туда послушно ныряет.

– Всегда ли вы знаете, чем закончится книга, над которой вы сейчас работаете?

– Я всегда думаю, что знаю. Пишу многостраничный серьезный план. Он никогда не соблюдается, потому что в середине романа становится ясно, что так, как я хотела закончить, нельзя – нужно писать как-то по-другому. Все переворачивается с ног на голову, и я вынуждена подверстывать под этих «перевернутых» героев немыслимые обстоятельства, чтобы этот роман как-то завершить. Мне интересно не столько, кто убил старушку, а как все это произошло. Подчас оказывается, что все совсем не так, как я себе представляла.

– У вас бывают приступы лени? Как справляетесь?  

– Я страшно ленивый человек. Приступы лени у меня случаются не то что каждый день, а каждую минуту. Как себя мотивировать, я не знаю, но знаю, что это очень сложно. Могу сказать, что для творчества нужны эмоции, и неважно, играешь ли ты на виолончели или варишь борщ. Если делать это без эмоций, все пропало: борщ невкусный, картина некрасивая, роман неинтересный. Для меня хорошо поехать на машине в Кострому, Пензу, Тамбов, Нижний Новгород, вдруг сходить в чудесном театре на премьеру...  

– Получается, чтобы восстановить творческую энергию, вам нужно не так-то много...

– Когда в какой-нибудь передаче звучит рассказ некой дивы о том, что ей для восстановления непременно нужен спа-комплекс и месяц на Бали, я не верю. Так никто не живет, это галимое вранье. Все это стоит безумных денег, и ни один здравомыслящий человек, имеющий родителей и детей, не может уехать ни на какое Бали ни на какой месяц. Мы все знаем, как употребить наши средства: купить ребенку рюкзак к 1 сентября, подарить что-то нужное родителям. А чтоб вместо этого ухлопать деньги на спа-центр... Так никто не живет. Хотя у меня круг общения большой, начиная от эстрадных звезд и заканчивая политиками. Они так не живут. Они все чего-то ковыряются, понимаете, по пробкам стоят, как-то борются с собственной ленью, любят пироги, ругают себя за то, что любят пироги... Все как-то так живут. Душит лень, нет мотивации? У меня есть универсальный рецепт, его всем нам дал барон Мюнхгаузен. Когда ты оказался в болоте, то ты берешь себя за волосы и вытаскиваешь оттуда вместе с конем.

– Чего никогда не станете делать?

– Никогда не стану валютной проституткой. Никогда не пойду в подворотню, чтобы треснуть кирпичом по голове задержавшегося там прохожего и посмотреть, что из этого будет. Никогда не поменяю место жительства. Не могу сказать, что я настолько смелый человек, что я послезавтра уеду в Израиль или Америку и буду там писать свои книжки. Ничего подобного, я скорее уеду в Соликамск и буду там писать свои книжки. Я решительно не согласна с утверждением о том, что в жизни нужно попробовать всё. Для того, чтобы понять, что в кипятке можно свариться, в него необязательно сигать. Есть вещи, которые мы понимаем интуитивно, наследственно, генетически. То, что тебе не интересно, можно додумать, необязательно в этом участвовать.

– А есть что-то, чего не делаете, но очень хотелось бы?

– Хочется стать пресс-секретарем президента, но времени не хватает. Я все хочу, но никак не продвинусь в направлении политической карьеры.

– Что-то может заставить вас засмущаться?

– Я расскажу историю: приходит ко мне как-то на интервью превосходная красавица-журналистка, кажется, из Самары. Мы разговариваем, и я вижу, что ее что-то угнетает. Я не выдерживаю и спрашиваю: «Светлана, а что происходит?» Она отвечает, что хочет задать вопрос, но не знает, как. «Вы знаете, меня муж очень просил его задать, но я не решаюсь». Наконец, глядя в стакан с кофе, она спрашивает: «Татьяна, почему у вас в эротических сценах все герои стонут, хрюкают и всхлипывают?» И вот тут я растерялась. Я не знала, что ответить этой девочке и особенно ее мужу. Я говорю: «Послушайте, Свет, вы попросите мужа, когда он найдет человека, который во время секса запоет гимн Советского Союза, пусть даст мне знать! Я его опишу в романе. А обычные люди – они все хрюкают, всхлипывают и вообще ведут себя кое-как, на самом деле».

– В ваших книгах немало располагающих к себе персонажей. А герой нашего времени – он, по-вашему, какой?

– Я считаю, есть системная ошибка телевидения, журнальной и кинопродукции: они нам его не предлагают. В передачу «Мой герой» мы приглашаем артистов и певцов, это прекрасно. Но, я считаю, мы должны еще приглашать врачей, учителей, профессоров физики и алгебры и знатоков механики жидкости и газа. Я сейчас говорю совершенно серьезно. Мир стоит на людях, которые  делают свое дело здесь и сейчас, на людях, которым сам черт не брат и которые не ездят на Бали. Которые каждую минуту исполняют то, что дОлжно. Воспитывают детей, любят мужей, оберегают родителей и выдают в абонементе книжки. Вот это героиня нашего времени, а никакая не актриса и не певица. Пусть это сто раз скучно прозвучит, но это человек на своем месте.

– Приведите пример такого Героя?

– По телевизору был сюжет про то, как на лед Ботнического залива забежала какая-то собачонка. Уже была весна, льдины грозило оторвать. Капитан какого-то там сухогруза сутки болтался в этом заливе и снимал эту собаку со льдины. Он не мог ее бросить. Вот на них стоит мир. Вот за него надо замуж выходить или за его сына. Он не бросит никогда. Собаку спасет. Он не обращал внимания на то, что есть график, что у него уходит топливо, на него по всем инстанциям матерятся. Он делает то, что нужно – спасает живую душу.

– У вас два сына. Уже придумали для них «рецепт», на ком им надо жениться?

– Моим сыновьям 27 и 17. Я им говорю, что они непременно должны жениться на сотрудницах библиотеки. Но если такое счастье не привалит, то на сотрудницах музея. Это лучшее образование и лучшая деятельность, когда человек может посоветовать другому человеку, что лучше всего почитать. Потому что, когда мы в нужный момент читаем нужную книгу, наша жизнь меняется прекрасным путем.

– Как думаете, почему сегодня многие женщины – словно «мужики в юбках»?

– Это правильное наблюдение: женщины берут на себя решение многих вопросов, в том числе и мужских. Кто бы что ни говорил о том, что война закончилась и мы должны жить светлым будущим, не вспоминая о прошлом, это невозможно. На этой войне погибло 20 миллионов человек, в основном это мужчины. Вахтанг Кикабидзе рассказывал историю о своем детстве в Грузии: у них в классе был единственный мальчик, у которого был жив отец. Когда этот отец за ним приходил в школу, в этом классе случался переполох, переворот. Они все бежали – и мальчишки, и девчонки, они все висели на этом мужчине. Как они были счастливы! И вы понимаете, что это поколение наших родителей. Это не при Юлии Цезаре, это все вчера произошло. Женщины, оставшиеся без мужей – как они могли вырастить бодрое, лихое, удалое и ответственное поколение мужчин? Никак, потому что любая семья, в которой были перебиты отец, сват, муж, брат, дядья, над этим единственным мальчиком тряслась, дрожала и растила его как росток. А как иначе? Иначе никак. Я не знаю, что в Америке происходит и что они понимают под словами «равноправие» и «феминизм». Я думаю, что это совсем не то. В нашей стране это невозможно. Думаю, что эта ситуация – гендерная, поколенческая – будет выправляться еще много лет. Откуда возьмутся мужчины, которые все повезут на себе? Понимаете, их физически истребили. Не то, чтобы они плохие или слабые, или дураки, их просто нет. В поколении наших родителей нет точно. И мы с вами не до конца нормальные все. Мой папа до сих пор жив-здоров, он никогда не доедает до конца хлеб. Под папиной тарелкой всегда подсунут хлебушек: а вдруг завтра война? Кусок надо оставить. У нас так все. В отношениях мужчины все точно так же: мы за них боимся, мы их жалеем, мы ничего не можем с этим поделать. И мы так растим сыновей.

– Тогда какое качество, по-вашему, самое важное в мужчине?

– Великодушие. Если мужчина мелочен, капризен, не способен понять и простить, то с ним лучше дела не иметь. Еще я искренне считаю, что самое сексуальное в мужчине – это мозги. Здесь я убеждена. Это человек, с которым можно вместе смеяться, шутить, который понимает в чем-то, о чем не знаешь ты – неважно, в какой области, в астрономии, двигателях внутреннего сгорания или в том, как косить газон.

– А что для вас любовь?

– Любовь – это не химическая история, не процесс в клетках, не игра гормонов. Это некое третье существо, которое с вами рядом живет или не живет. Оно может оставаться рядом с вами, сколько ему нужно. Может уйти, погибнуть, вы можете ее убить – это катастрофа, это страшное преступление. Но это не химия и не гормоны, я знаю совершенно точно.

– Можете ли вы себя назвать счастливым человеком?

– Как и всякий человек когда-то я счастлива, когда-то – безудержно несчастна. Мы в такой возраст сейчас пришли, когда необратимо стареют родители и невыносимо взрослеют дети. Я ежеминутно борюсь то с одним, то с другим, то с третьим. Но дожидаться какого-то стопроцентного, всеобъемлющего счастья нельзя. Нужно искать его в себе самой, создавать каждый день. Вот сейчас мы придем с работы, поставим пироги, и будет чай с пирогами. Или с ребенком поговорить, который получил хорошую оценку – это тоже счастье. А если еще под пироги... Если постоянно задумываться о том, что сейчас плохо, а будет еще хуже, тогда, как говорила моя бабушка, до срока помрешь. Или, к примеру, муж звонит из командировки и говорит: я прилечу не в понедельник вечером, а в пятницу утром. Не скажу, что мой муж идеальный человек или что нам необходимо ежеминутное присутствие друг друга, но – если бы вы знали, какое тут начинается счастье.