В громком уголовном процессе над подполковниками из наркополиции Омска доказательства со стороны защиты могут сотворить по отношению к МВД настоящую… контрреволюцию!

В Куйбышевском районном суде г. Омска продолжается рассмотрение резонансного уголовного дела по обвинению двух высокопоставленных офицеров Управления по контролю за оборотом наркотиков (УНК) омского УМВД, подполковников Дмитрия Маныча и Станислава Лихачева.

Двух коллег и закадычных друзей — замначальника УНК и начальника Отделения «опиумной группы» судят за «превышение должностных полномочий, сопряженное с насилием» (дело № 1-16/2021 (1-352/2020), судья Сергей Мурастов, см. 55RS0002-01-2020-006116-25), это — ч.3 ст. 286 УК РФ.

Напомним, двух сотрудников «наркоконтроля» обвиняют в том, что, не имея на то моральных и правовых оснований, они проводили оперативные мероприятия в отношении гражданских лиц — жительниц села Ракитинка Марины Шмидт и Лидии Рейнгольдт.

По версии подсудимых, накануне в квартире у подполковника Маныча после ее просмотра вышеназванными потенциальными покупателями пропала шкатулка с семейными драгоценностями стоимостью порядка 100 тысяч рублей.

Подозрение в причастности к краже пало на женщин и их сопровождающего знакомого по имени «Дмитрий».

Параллельно с полицейскими из Отдела полиции № 5 к расследованию подключился сам «потерпевший» Маныч и его напарник по УНК Стас Лихачев.

В итоге, они по своим служебным каналам «пробили» телефон и установили место жительство гражданки Шмидт. Рано утром они посетили частный дом семьи под Омском, «выдернули» молодую женщину с двумя малолетними детьми и матерью-инвалидом из постели, угрожая возможным насилием и неприятностями более серьезного криминального свойства, увезли к себе в УНК на ул. Степная, 76. На «разборки».

Часов через пять после инцидента выяснилось, что шкатулку с золотом у подполковника Маныча и его супруги — следователя СКР… никто не похищал. Фамильные драгоценности были, якобы, обнаружены в сумке у хозяйки, «в потайном кармашке».

Офицеры пытались принести извинения пострадавшей стороне, но делали это так не искренне и так неуклюже, что еще сильнее настроили обвиненных в краже лиц против себя. К слову, принося «искренние» извинения на автопарковке у ГМ «Лента» подполковник Маныч вел скрытую аудиозапись, а за занавеской в кабине его внедорожника скрывался Стас Лихачев. Для поддержки.

С большим трудом и через значительный отрезок времени, но в отношении офицеров УНК было возбуждено уголовное дело. Расследование велось Межведомственным отделом СКР по Омскому району. Служебные проверки со стороны коллег из центрального офиса УМВД с Ленина, 2 никаких нарушений действующего законодательства в действиях Д. А. Маныча и С. А. Лихачева не установили.

Иного мнения придерживались в Следкоме и Прокуратуре Омской области. Только через год материалы уголовного дела с обвинительным заключением были переданы в суд для рассмотрения по существу.

Весь нынешний год, третий месяц как, свои доказательства представляет сторона защиты — адвокаты Сергей Стекленев и Олег Киселев. В поддержку своего начальства и друзей с трибуны суда выступили подчиненные подсудимых — сотрудники УНК, бывшие сослуживцы по Угрозыску и Ленинскому РОВД (ОП-4 УМВД России по г. Омску), бывшее и нынешнее руководство УНК.

Безусловно, суд даст свою оценку всему этому «пиршеству» позитивных характеристик и заверений в невиновности фигурантов, но он не сможет пройти мимо явной заинтересованности (необъективности) или должностной субординации заслушанных свидетелей по отношению к VIP-фигурантам.

Есть и другие вопросы, которые в ходе заседаний последовательно озвучивает то гособвинение, то потерпевшая Шмидт.

Представителя прокуратуры, например, интересует, почему дознаватель ОП-4 Татьяна Пестерева, прикомандированная в ОП-5 «для помощи», именно в «деле Маныча» (заурядная кража шкатулки) выписывает поручение о привлечении к расследованию… УНК?! Экс-сотрудница (18 лет стажа), а ныне преподаватель академии МВД «плавает» в этой элементарной теме. Дескать, я независима в своих решениях, кому хочу, тому и выписываю. Да, по УПК РФ следователь процессуально независимое лицо, но даже в таком статусе он не может давать неправомочные поручения. «От фонаря».

Например, вышестоящим ведомствам иного подчинения. Например, не проводя свое решение через официальный канал связи. Например, не подшив поручение в материалы дела. Например, не расписав конкретно, а в чем «нужна помощь» и участие областного антинаркотического ведомства.

Под натиском неоспоримых фактов, ставящих под сомнение объективность и искренность дознавателя, госпоже Пестеревой ничего не остается, как узреть в потерпевшей Шмидт и ее спутниках… наркозависимых! Это уже «ни в какие ворота».

Свои подозрения дознаватель основывает на неких показаниях супруги подполковника Маныча. Впрочем, Екатерина Игоревна давая показания следствию и даже выступая живьем в суде до таких подробностей, я — тому свидетель, не опускалась. Да, задним числом ей показалось поведение гостей странным, но чтобы они выглядели, как… наркоманы… Понятно, что очередной камень «правоохранителей» в огород нравственного облика потерпевшей Марины Шмидт и ее семьи не остался не замеченным. Более того, он был воспринят адресатом болезненно и «в штыки».

Впрочем, уже какое заседание наблюдаю метаморфозы в поведении гражданки Шмидт. Если раньше любые нападки в ее сторону «вышибали из седла» и заканчивались слезами на глазах и всхлипываниями «со скамейки запасных», то теперь реакция иного рода. Без тремора и самоэмоций.

К примеру, экс-дознавателю Пестеревой со стороны потерпевшей были заданы вопросы, которые, как мне показалось, все поставили на место.

— Почему, когда сотрудники УНК не нашли в моей биографии и у моих спутников «наркоследа», они продолжили свои оперативно-розыскные мероприятия?

Выяснилось, что, усмотрев состав преступления по ч.2 ст. 158 УКРФ, дознаватель не имела права дальше его вести и передала другому следователю. Успев, правда, вложить в дело странное поручение. Отдельным листом.

— А Вы ранее работали в ОП-4 вместе с Манычем и Лихачевым? Знаете их?

— Да, знаю…

Еще один свидетель защиты — Александр Плотников, водитель УМВД по Омской области. Работает в структуре давно, но с момента назначения на руководящую должность Дмитрия Маныча является, по сути, его личным водителем.

Показания господина Плотникова удивительным образом согласуются с позицией и самих подсудимых, и их адвокатов: никаких противоправных действий в отношении потерпевших не производилось, шла и садилась Шмидт в машину с тремя неизвестными мужчинами добровольно, никто телефон у нее не забирал, сознание она не теряла, ей никто не угрожал.

Впрочем, один момент существенно покоробил стройную версию персонального шофера. Ранее, на допросе в СКР, гр. Плотников рассказал, что привозил своего шефа в Ракитинку накануне событий, ставших предметом судебных разбирательств. Тот встречался с неким мужчиной, как полагает свидетель, имеющим отношение к силовым структурам. Они о чем-то беседовали, о чем — он не прислушивался. Этот колоритный эпизод вылетел из головы А. В. Плотникова на момент дачи показаний в суде. Напрочь!

Под таким же, заинтересованным, «углом зрения» можно воспринимать и показания целой команды свидетелей из УНК.

— У меня трое детей и нет мужа… — как бы подводит базу под свои неоднозначные свидетельства сотрудница-женщина из «наркоконтроля».

Пара-тройка крепких ребят оперативников точно видели в руках у задержанной Шмидт, сидящей «под арестом» в кабинете у Лихачева, телефон. Правда, какой модели, марки и цвета, не помнят, либо путаются. Но — «точно был»! По словам потерпевшей и косвенным признаниям самих подсудимых, «телефон лежал на тумбочке», на него гурьбой шли звонки родственников и знакомых, но на них ответили лишь однажды, кто-то из местных принял вызов и сообщил звонившему абоненту, что «Марина спит».

Психофизиолог Вячеслав Поляков в «пух и прах» разбил выводы своего коллеги из СКР, проводившего исследования на «детекторе лжи» в отношении потерпевшей Шмидт. У специалиста Дмитриева из Следкома, оказывается, нет соответствующего уровня допуска, нет опыта, просрочены «корочки», методики им применены не те и не верно. К прибору, на котором проводился опрос, не приложены документы о допуске и о сроке его поверки и работоспособности.

Одним словом, исследование — ничтожно, а выводы — спорные.

При этом наборе критики специалист предпочитает, чтобы его «труд» называли не экспертизой или заключением, а скромно — «рецензией». С положениями статьи 307 УК РФ он знаком. Работу выполнял по запросу адвоката и за вознаграждение, а вопрос, почему действующие сотрудники полиции предпочли частнопрактикующего специалиста своим коллегам-силовикам, его, похоже, не интересовал.

Потерпевшая Шмидт и под протокол суда, и за кадром судебных заседаний на этом моменте пытается заострить внимание. Этического свойства.

— Я вот понять не могу. Почему действующие офицеры полиции не доверяют своим же правоохранительным структурам?! А нас, рядовых граждан, значит, можно туда направлять? Это как выглядит со стороны? Быдлу и так сойдет?! Подло и лицемерно…

Молодая женщина верно подметила и другую особенность фигурантов — они вполне искренне не понимают, что своими действиями ущемили охраняемые права и свободы законопослушных граждан. Они не раскаиваются, и, случись подобная ситуация вновь, они поступят также. Не исключено.

В обоснование невиновности своих клиентов защита обеспечила явку в суд двух кандидатов наук — филолога и психолога. Доцент Омского педуниверситета, словесник Евгений Виданов презентовал свое заключение по уже упомянутой аудиозаписи переговоров сторон на стоянке у «Ленты», а доцент ОмГУ, прикладной психолог Ольга Гроголева дала психологические портреты и роли участников видео, которое записал свидетель Самонов в здании УНК сразу после того, как Дмитрий Маныч сообщил потерпевшей Шмидт и ее другу, что… произошло недоразумение, … прошу прощения, … все свободны.

Оба заключения, безусловно, трактуют ситуации в пользу заказчиков и их подопечных. Явно и недвусмысленно. Лингвист Виданов, например, предполагает, что на переговорах у «Ленты», где стороны встретились по горячим следам для выяснения отношений, роль потерпевшего больше подходит Дмитрию Манычу, которого провоцируют, на которого давят, которого упрекают и пытаются вывести из себя.

Впрочем, все на место ставит вопрос Марины Шмидт. Оказывается никакой корректировки на то обстоятельство, что оба участника диалога вели скрытую аудиозапись, эксперт не делал. Он просто «об этом… не знал»! А точнее, не был введен в курс этой важной экстралингвистической ситуации «заказчиками».

Специалист по «Психологии управления» и «Проблемам школьной дезадаптации» Ольга Гроголева напустила такого туману из терминов и коннотаций, что даже адвокат Стекленев пару раз терял нить повествования и не мог сформулировать свои вопросы.Сообразно ответам.

А кандидат наук, перечислив ряд поведенческих функций, ролей и жестов, одной участнице видео — госпоже Шмидт приписала сплошной негатив (управляемый тремор, работа на публику, симуляция, негативная коннотация, отсутствие эмоций стыда), а второму — господину Манычу сплошной позитив (уважителен, искренне растерян, эмоционально сдержан, извинение сквозит в его позе, в жестах рук, в мимике лица). Трудно не разделить оценку, которая была дана этой работе за кадром судебного заседания одним из внимательных слушателей-практиков.

— Я в очередной раз убедилась, что психология применительно к Уголовно-процессуальному Закону не нужная и пустая дисциплина.

Видимо, «последней каплей» в чашу вины полицейских стал допрос сотрудника УНК Ильи Карченко. Молодой человек с момента основания, с 2016-го года, трудится в Управлении. Сначала как оперативник, сейчас — боец спецотряда «Гром», занимается силовым сопровождением операций по задержанию лиц, причастных к наркосбыту.

Он много говорил о том, что с потерпевшей Шмидт ничего противоправного, по его мнению, в стенах УНК не происходило. Все было чинно и благородно. И даже высказался свидетель на предмет своего видения моральности участия подполковника Маныча в разработке подозреваемых в краже из своей квартиры.

— А что здесь такого?! — удивился парень. — Я, когда работал участковым в Ленинском РОВД, сам задержал подозреваемого, а потом расследовал преступление в отношении моей супруги…

Судья Сергей Мурастов и гособвинитель тщетно пытались вывести свидетеля на разговор о процессуальной чистоте такого рода «расследования».

— Если Вы действовали, как лицо гражданское, тогда и вопросов нет, а Вы ведь лицо должностное, на службе у государства, не в частной ведь охране трудитесь…

— Вы разве не знаете о положении УПК, где четко прописано, как поступать, если имеется «конфликт интересов»?

— Вы, похоже, ничего зазорного не видите, если, как участковый, направите материалы в производство судьи-родственницы?

Свидетель стоял на своем: он — полицейский, а, значит, обязан действовать вне ограничений по времени и месту, а еще есть положение «о межведомственном сотрудничестве» — какая разница, кому помогать. Угрозыску, ОБЭПу или УНК… Дескать, и близкие родственники — тоже люди, такие же, как все.

Вот мы и подошли к идеологической развязке этого резонансного во всех смыслах преступления. Еще раньше, с подачи сайта «СуперОмск», верно было подмечено, что «за развязкой этого судебного процесса внимательно следит все УМВД». Теперь знаем, почему.

У каждого действующего полицейского есть родственники, есть знакомые, друзья, бывшие сослуживцы, коллеги, одноклассники, однокашники, знакомые знакомых… Представляете, во что превратили нашу полицию вот такие «сотрудники», которые вместо того, чтобы заниматься проблемами незнакомых им рядовых граждан, по умолчанию, превентивно вовлечены в родственные разборки, в решение своих частных и личных конфликтов. Похоже, именно поэтому такое массовое и обоснованное недовольство высказывает население Омска работе местных правоохранителей.

«Дело Маныча-Лихачева» — наглядный образчик того, что положения Закона и Конституционные права граждан для отдельных офицеров — это какая-то «блажь», отживающий свое время «рудимент» и не более чем красивый «набор слов». Чужие права «человеку в форме» завсегда можно обойти, не заметить, нивелировать своими высокими профессиональными задачами.

Не мудрено, что с таким подходом ведомство, которому Государство и Общество доверило важнейшую функцию защиты прав, свобод и интересов своих граждан, пребывает в моральном упадке, запуталось в «конфликтах интересов», упоминается в негативной коннотации и подвержено обоснованной критике.

УМВД хотят превратить, теперь и юридически — через решение Фемиды, в… частную лавочку!

При той линии защиты, которую пытаются обосновать в судебной инстанции Маныч и Лихачев, нет места обычным людям и императивным требованиям Закона и Государства. Замучаетесь ждать, граждане, очереди для решения своих насущных проблем. Всегда у таких стражей порядка впереди будут дела и интересы более важные, более близкие, более интересные, более вкусные… Более семейные.

Показательно и очень страшно, что всемерную поддержку, порой граничащую со лжесвидетельством, обвиняемым и их версии «о неподсудности» оказывают… их коллеги. Есть даже из аппарата УМВД с Ленина, 2! На стороне подполковников ближнее окружение из УНК и другие союзники, на поверку — сплошь экс-сослуживцы подсудимых по их службе в Ленинском РОВД (ОП-4 УМВД России по г. Омску).

Поэтому не случайно, что этому судебному процессу в Омске придается столь громкое звучание, закономерно, что «за ним следит все УМВД».

Пора озвучить все, как оно есть на самом деле. Прямым текстом. В Куйбышевском районном суде г. Омска рассматривается не рядовая «уголовка» из серии «о превышении должностных полномочий», а… идеологическая дилемма — с кем наша полиция! Сама с собой, сама для себя или с рядовыми гражданами??? От ответа на этот «вопрос ребром» зависит очень многое. Что перед нами — моральное выгорание двух конкретных друзей-товарищей или это системный сбой в Омском УМВД, где работа с личным составом поставлена «с ног на голову»?!

Кто и как ответит…

…Под самый занавес представления доказательств со стороны защиты, похоже, случился «ляп». С подачи адвокатов подсудимых.

Для более детального допроса специалиста-психолога Ольги Гроголевой было просмотрено видео, снятое в день инкриминируемых событий, на котором промелькнула фраза потерпевшей. Госпожа Шмидт обратилась под занавес пребывания в УНК к своему «другу Дмитрию».

— Я им о вас не говорила, думала, что вы сбили человека…

Адвокаты зацепились за эти слова, как бы, в подтверждение того, что подозреваемая сама не шла на контакт с правоохранителями. Но эффекта добились иного: прямо противоположного.

Видимо, и гособвинению, и Фемиде стало понятно теперь отчетливо и с официальным подтверждением на видео. Ни на момент общения в Ракитинке при появлении «наркополицейских» в жилище Шмидт, ни после того, как ее доставили в здание УНК, потерпевшая не понимала, не имела представления в чем и кого обвиняют наркополицейские. Таким образом, все показания офицеров, что они благочинно постучались в дом, все вежливо и досконально изложили матери и дочери, рушатся. Как карточный домик.

Выходит, НЕ разъясняли причины своего интереса, НЕ вводили женщин в курс ситуации. Более того, держали их в полном НЕВЕДЕНИИ. До последнего…

(продолжение следует)

Александр Грасс,

независимый журналист,

специально для авторского блога на Омск-право.ру

Источник: СМИ «ИА АЛЕКСАНДРА ГРАССА»