Я как всегда об исторических объектах. Так хочется написать о них что-то хорошее, но почему-то все время приходится писать о проблемах.

На сей раз речь пойдет о доме Сенная, 35. Он стоит на углу Краснофлотской и является главным домом исторической усадьбы, состоящей их домов № 33 и № 35. Это последние исторические жилые дома Мокринского форштата. (Остальные снесены, стоят заброшенные, или реконструированы). Они являются образцом распространенной в 30е — 50е годы градостроительной практики, когда добротные рубленые дома поднимали без разборки и даже отселения. Под срубом возводили кирпичный этаж, который становился первым, а сруб из первого превращался во второй. Эта практика прекратилась с началом индустриального домостроения. Сейчас эта технология утрачена, а тогда это делали легко и просто. Вместе с подъемом делали ремонт, перепланировку, благоустройство, пристраивали лестницы.

Когда поднимали именно этот дом никто из нынешних жителей не помнит. Вероятно это было еще до войны.

Сейчас город мало уделяет внимания старым домам. С одной стороны других забот хватает. С другой стороны возиться с ними нужно больше, а выгоды мало. Жители дома вполне оправдано требовали от города проведения необходимых ремонтных работ. Но в администрации решили поступить по другому — избавиться от дома, объявив его аварийным. Это проще и выгоднее. Жителей никто не спрашивал. Для оправдания своего решения администрация прикрылась актом технического обследования, который подогнали под нужный % износа. Его нужно было как-то аргументировать. Я сам инженер-строитель. Когда я стал читать этот акт мне поначалу было смешно. А потом стало грустно от того, что проектная организация имеющая все мыслимые аттестации, лицензии, регистрации может быть настолько некомпетентна. Ну ладно, здесь от них требовалась формальная «филькина грамота» для прикрытия администрации. А если им доведется столкнуться с реальной аварийной ситуацией, то что они натворят.

Но вернемся к акту. «Исследователи» для приличия побывали в доме. Правда заходили только в одну квартиру. Потом в акте они описывают свои наблюдения как чукотские исследователи, по принципу, что видим, о том и поем. Например, не поленились слазить на чердак, увидели одну проблемную стропилу и сделали вывод, что вся крыша аварийная. Какой именно узел стропилы они сочли аварийным по фотографии понять не возможно. На чердаке было темно и на фото ничего не видно. В квартире они увидели, что обрушилась штукатурка на балке, на площади 0,05 м² и из этого сделали вывод, что балка точно сгнила, хотя опорный узел не вскрывали. В довершении увидели кусок отклеившихся обоев и окончательно уверились во мнении, что дом точно аварийный. Мне вспоминается старый анекдот:

Строители прибегают к прорабу:
Дом упал!
Я же вам говорил, не снимайте леса, пока обои не наклеите.

На самом деле история была простая. Сильным ветром на кровле сорвало лист железа. Хозяйка квартиры, пожилая женщина была не в состоянии сразу устранить дефект. Пока она договорилась, чтобы залатали кровлю несколько раз прошел дождь, который залил ее комнату. При этом отклеились обои, упал небольшой кусочек штукатурки. В месте протечки появилось несколько трещин штукатурки. Кровлю залатали, перекрытие просохло. Единственным последствием остались косметические дефекты. Но выдавать их за фактор аварийности это верх дилетантства.

В доме есть еще один дефект. На 2 этаж ведет лестница в каркасно-зашивной лестничной клетке, которая примыкает к дому и не относится к несущим конструкциям дома. Она заметно деформирована. Ее состояние не допустимое, но не аварийное. Но главное, те кто составлял акт не удосужились выяснить причину деформации. А она проста. На вводе теплотрассы, в теплоузле, находящемся под лестницей была техногенная авария — порыв теплотрассы. После нее наступил потоп, а потом сразу весна, весь снег растаял. Грунт переувлажнился. Дом выстоял, но лестничная клетка на столбчатых фундаментах мелкого заложения дала неравномерную осадку. Но это произошло одномоментно в результате техногенной аварии. Тогда же неравномерно просела отмостка и появились микротрещины в стенах 1 этажа, что отмечено в акте. Но когда дом просох, ситуация стабилизировалась, дальнейшей деформации не было.

Еще видно, что «исследователи» никогда ранее не сталкивались с деревянными конструкциями, потому что они считают продольные трещины бревен дефектом древесины. Здесь же, на врубках с остатком они должны были видеть, что продольные трещины имеют глубину не более ¼ сечения и не влияют на несущую способность.

Но последним аргументом в пользу аварийности стало отсутствие одного из стекол в окне холодной лестничной клетки. Раз стекла нет, то дом точно опасен и завтра упадет. А жители пояснили, что они сознательно не вставляют стекло, потому что это «кошкино окно». Через него их кошки ходят гулять.

Еще меня позабавило, что исследователи обнаружили на крыше «оголенные провода», которые остались от радиотрансляцинной сети, которая, во-первых, уже не существует, а во-вторых, относилась к слаботочным сетям.
И так во всем. Не хочу больше утомлять читателей техническими подробностями. Если бы те, кто делал обследование зашли в другие квартиры, то они увидели бы безупречное техническое состояние, дорогую современную отделку, полное благоустройство.

Решение об аварийности стало неожиданностью для жителей. Они об этом не просили, да их никто и не спрашивал. Они готовы бороться за свой дом и у них есть все шансы на победу, а мы готовы их поддержать.

Для нас будет радостно, что еще один исторический дом сохраниться и будет жить. Старый Омск уже уничтожен. Чтобы сохранить последние крохи, отступать уже некуда. Приходиться как на войне сражаться за каждую улицу, за каждый дом.