Приговор по громкому «делу подполковника Лисицина», в котором фигурирует бывший зампрокурора города Омска Владимир Кальницкий, требуют отменить… все участники судебного следствия.

Апелляционная коллегия Омского областного суда на прошлой неделе продолжила рассмотрение жалоб защиты, осужденного, потерпевшего и его представителя, а также представления Прокуратуры по ЦАО г. Омска на приговор судьи Руслана Хасаншина в отношении замначальника Отдела полиции № 5, подполковника Михаила Лисицина (дело № 22-2658/2023, судьи Вадим Хроменок, Денис Клостер, Владимир Исаханов, см. 55RS0002-01-2022-004430-71). Забегая вперед, отмечу, что данным «консилиумом» Фемида не ограничилась. Оппонентам предстоит еще один раунд, возможно, и он не будет финальным — настолько сложным и неоднозначным получилось разбирательство в суде первой инстанции.

Откладывался процесс почти на две недели по причине поступления дополнительной апелляционной жалобы от адвоката Перистого, в интересах осужденного.

— Все ознакомились?! — реплика председательствующего судьи Хроменка носила формальный характер.

Молчание, как говорится, знак согласия.

Кроме того, на прошлом заседании было заявлено ходатайство Владимира Клевакина, представителя потерпевшего А.Мартына, «об обеспечении доступа к 8-ми дискам информации, снятой с мобильного телефона осужденного Лисицина». Как полагает участник судопроизводства, на данных носителях имеются сведения, которые могут кардинально повлиять на исход слушаний.

Напомню версию Следкома по «делу Лисицина», которая, кстати сказать, расходится с позицией и компетентных органов, и потерпевшего.

Высокопоставленному офицеру местного УМВД М. О. Лисицину инкриминируют два эпизода получения денег за совершение поступков, противоречащих и интересам службы, и Уголовному кодексу РФ.

В первом случае, будучи начальником отделения полиции «Розовское» ОМВД России по Омскому району, Михаил Лисицин получил от бизнесмена Александра Мартына в общей сложности 3 млн рублей за возбуждение и дальнейший патронаж уголовного дела в отношении главы юрфирмы ООО «Домстрой», который похитил 13 млн рублей у компании Мартына.

Как утверждают потерпевший и свидетели, свои обещания Лисицин частично исполнил, но мог он их реализовать только через своего знакомого — прокурора В. В. Кальницкого. Не иначе!

Первый эпизод относится к 2018–2020 годам.

Второй — более свежий и касается событий, развернувшихся в декабре 2021-го года.

Как было установлено оперативным путем, Михаил Лисицин (на тот момент уже — заместитель начальника ОП № 5 УМВД России по г. Омску) 09.12.2021 г. получил от А. В. Мартына 500 000 рублей за приостановление и закрытие уголовного дела в городском ОБЭПе.

Передача незаконного транша происходила под контролем сотрудников УФСБ, действия полицейского записывались на средства аудио и видеофиксации. Доказательства слишком убедительные, чтобы их отрицать, хотя защита и сам фигурант настаивают, что деньги Лисицин взял «в счет долга, который образовался у Мартына передо мною, а историю с Кальницким я придумал, чтобы выманить безнадежный долг у ранее знакомого мне Мартына».

Похоже, что разбить «в пух и прах» эту позицию своих процессуальных оппонентов намерен потерпевший А. В. Мартын и его представитель В. А. Клевакин. Для этого они и требуют, сначала у суда первой инстанции, а теперь — у апелляционной коллегии доступа к личному телефону Лисицина.

В частности, содержимое «вещдока» может подтвердить версию потерпевшей стороны о том, что «следствие необоснованно вменило обвинение Лисицину в мошенничестве, тогда как судить его должны были по другой статье — за получение взятки (ст.290 УК РФ) или посредничество во взятке (ст.291 УК ПРФ)» и «судить не в одного».

— Как минимум, на скамье подсудимых должны сидеть двое!

Вторым, по версии господин Мартына-Клевакина, должен быть экс-прокурор Кальницкий. Именно его фамилию, как конечного бенефициара «взяток», называл полицейский Лисицин в своем объяснении по «горячим следам».

Однако, документ был составлен без участия защитника, поэтому бумага не имеет юридической силы.

— Но слова-то были сказаны! — упорствует потерпевшая сторона, намекая на их утвердительность. Как топор.

Ходатайство было заявлено еще на прошлом заседании, но не разрешилось оно по существу и в этом.

Как пояснил судья Вадим Хроменок, объем затребованной информации исчисляется в десятках Гигабайтах, что соответствует по срокам изучения… 7-8 рабочим дням!

Между тем, прослушать «вещдок» нужно всем трем служителям Фемиды.

— Коллегия не может себе позволить бросить основную работу и заняться только прослушиванием…

К тому же, судьи намерены разграничить информацию частного свойства, персональную и относящуюся к материалам уголовного дела.

В целом, осилить мегаданные и определиться с объемом ознакомления коллегия намерена за пару недель. Не раньше.

Впрочем, в распоряжении апелляционной инстанции окажется почти месяц. С середины сентября в командировку за пределы региона убывает адвокат Вячеслав Перистый, поэтому окончательная дата следующего «правового единоборства» состоится в конце сентября — 28.09.2023 г.

Кроме «внутренностей» мобильника Михаила Лисицина стороны схлестнулись не на жизнь, а на смерть относительно статуса «потерпевшего» у гражданина В. А. Клевакина.

Я на сей счет высказался еще раньше — см. «Стаи» по-омски или Приговор «подельнику» экс-прокурора Кальницкого обязательно отменят

Потом высказалась Прокуратура — см. «Отменить!» — Прокуратура требует пересмотреть скандальное «дело подполковника Лисицина»

Теперь настал черед скрестить шпаги у защитника, осужденного и «потерпевших». Микродуэль.

Защита сделала выпад первой, заявив ходатайство «об ошибочности признания гражданина Мартына потерпевшим».

По мнению адвоката Перистого, «следствием на своей стадии разбирательства допущена грубая процессуальная ошибка»:

— Что повлекло за собой и судебную ошибку, что, в частности, выразилось в допуске в процесс представителя потерпевшего Клевакина…

Упомянутый оппонент тут же отреагировал на брошенный вызов, заявив, что «ссылка защиты на пункты 24 и 30 Пленума ВС РФ от № 24 от 24.11.2019 г. не может быть принята судом, как обоснованная».

Господин Клевакин полагает, что «в этих пунктах говорится о даче и получении взятки».

Но ни в постановлении, ни в обвинительном заключении следователя Ю. В. Романовой ни в приговоре судьи Р. Р. Хасаншина «об этом ничего не говорится»:

— Было установлено, что Лисицин инсценировал передачу средств прокурору Кальницкому с тем, чтобы заполучить деньги самому. Посредником во взятке он не выступал, деньги присвоил, что является чистым мошенничеством. Это — по версии следователя Романовой.

Прокурор Абрамова просила «заявленное защитой ходатайство не удовлетворять». Судебная коллегия, посовещавшись на месте, пришла к выводу, что на данной стадии рассмотрения апелляционных жалоб это ходатайство защиты подлежит отклонению.

Впрочем, к вопросу о законности наделения господина Клевакина статусом «представитель потерпевшего» коллегии, похоже, придется еще возвращаться. И не раз.

Дальнейший ход апелляционного разбирательства подтвердил это в полной мере.

Судья-докладчик В. В. Хроменок достаточно полно и подробно изложил доводы жалоб всех сторон.

Если кратко, то Прокуратура требует отмены приговора «за мягкостью», «за процессуальные нарушения».

Потерпевший Мартын и его представитель Клевакин вопреки только что прозвучавшим заявлениям последнего требуют «вернуть дело на доследование в порядке ч.4 ст. 290 и 291 УК РФ — получение и посредничество во взятке».

Защита полагает, что «в основу приговора положены недопустимые доказательства, противоречивые показания свидетелей и потерпевшего, а также провокационные действия спецслужб».

Цитаты.

На стадии пояснений была озвучена следующая информация.

Гособвинитель поддерживает апелляционное представление прокурора Троеглазова, а вот апелляционные жалобы других участников считает необоснованными.

— Более подробно позицию изложу в прениях…

Представитель потерпевшего Владимир Клевакин оседлал своего излюбленного конька, поименованного не иначе, как «прокурор Кальницкий».

— Данные, которые сообщил следователю мой доверитель, надлежаще не исследовались, не проверялись, в оперативную разработку не направлялись…

В качестве наглядной иллюстрации был приведен пример, когда указанные следствию место и время встречи Лисицина и Кальницкого на улице Марченко (на глазах у Мартына) для передачи денег не были отработаны на поиск объективных доказательств.

— Место рандеву силовиков подпадает под фиксацию 5 (пяти-! автор) камер слежения, но запросы либо вообще не направляются, либо направляются, но с опозданием…

Как так?!

Другой инцидент «еще пуще прежнего», как полагает господин Клевакин. В рамках ОРМ доподлинно установлено, что Лисицин и Кальницкий встречаются 6-го декабря 2021 года на углу здания Прокуратуры города Омска.

— Общение происходит в течение шести с половиной минут. Непосредственно под видеокамерой. Я там был, стоял под этим объективом, полтора метра расстояние. И — ничего!

Следователь СКР Романова дает поручение снять видеозапись с камер, установленных на здании прокуратуры и на близлежащих сооружениях. Ни одной записи от надзорного органа не получено.

— Если бы видео поступило в распоряжение следствия, то там даже по артикуляции можно было бы разобрать, о чем идет речь: «Мартын», «сигареты», «Краснодарский край», «ОРПС» и так далее…

По словам Клевакина, «в справке об ОРМ информации о встрече Лисицина и Кальницкого… ничего нет»!

Более того, следователь Романова, верно установив исходные данные телефонов абонентов Лисицина и Кальницкого, передает «операм» телефонные номера… лишь частично совпадающие по цифрам с теми, которые находятся в распоряжении полицейского и прокурора.

В дни наружного наблюдения «подельники» созванивались шесть раз. Это снято и на видео, и имеется в детализации.

— По новому Закону «О связи» данные голосовые переговоры или сообщения хранятся полгода, но в деле о них ничего нет. Чем это можно объяснить?! — задается вопросом Владимир Клевакин и, видимо, боится признаться самому себе, что следователь Следкома Романова трудилась не с целью установления истины и не в интересах Закона, а на карман и во благо возможных преступников.

И оборотней.

На дисках, которые с таким рвением пытаются заполучить в свое распоряжение потерпевший и его юрист, между Лисициным и Кальницким имеется 156 текстовых сообщений.

— В материалах уголовного дела представлено только 34. О чем остальная переписка, нам остается только догадываться, — сокрушается представитель. — Возможно, друзья поздравляют друг друга с Новым годом, еще с какими-то праздниками, а, может, и нет… Возможно, там представлена совершено иная информация, поэтому я и хотел эти диски увидеть лично.

Владимир Клевакин полагает, что и здесь экс-следователь Романова «действовала в интересах потенциальных злоумышленников», осознанно ограничив объем исследованной переписки фиксированными датами, которые, между тем, «не совпадают со временем возможного возникновения у подельников умысла на совершение преступления» — такова логика потерпевшей стороны.

Особо господин Клевакин остановился на моменте с возбуждением уголовного дела на своего доверителя А. В. Мартына (п. «б» ч.6 ст. 171 УК РФ).

С большим трудом материалы этого сомнительного преступления были истребованы следователем Романовой из городского ОБЭПа и приобщены к «делу Лисицина». Но — «истребованы частично», «оценку и анализ этим документам сотрудник омского Следкома не дает».

— Я так и не услышал от Юлии Владимировны внятного ответа, почему она отказалась рассматривать факт возбуждения этого сомнительного уголовного дела, как подготовку Лисицина и Кальницкого к вымогательству взятки у Мартына? Хотя именно такое объяснение и напрашивается…

Вопрос!

Это далеко не все доводы В. А. Клевакина в пользу того, что действия Лисицина-Кальницкого на протяжении длительного времени их сотрудничества подпадают под статью «вымогательство взятки».

В очередной раз внимаю, как «обиженные граждане» разносят омский Следком «по кирпичикам». Не голословно, а с аргументами, фактами, обоснованием. С толком, чувством, расстановкой…

Такое ощущение, что в этой конторе нет ни одной честно и обстоятельно расследованной «уголовки». Везде какие-то мухляжи, фальсификации, купюры, недосказанности, набившие оскомину «двойные стандарты» и откровенный «правовой нигилизм».

Зачем?!

Защитник Перистый был не менее возмущен происходящим.

И в приговоре, и в судебном заседании.

— Информация, которая озвучена представителем потерпевшего была подвергнута анализу как гособвинением, так и защитой, и судом. Доводы о невозможности использовать материалы, на которые ссылался сейчас господин Клевакин, носят процессуальных характер и являются бесспорными. На этом основании пересматривать приговор нет никаких законных оснований…

Зато у адвоката масса своих причин для отмены состоявшегося вердикта. Не менее громких, чем только что озвученные его оппонентом.

По мнению защиты, в приговоре имеется огромное количество нарушений УПК и УК РФ.

— В таком виде приговор не может существовать и быть узаконен судом апелляционной инстанции! — при этих словах речь адвоката становится прерывистой, как будто ему не хватает воздуха, чтобы выразить всю глубину своего возмущения. Скорее всего, искреннего.

— Судом допущены очевидные и наигрубейшие нарушения, в частности, при проверке и оценке доказательств. Это нарушения статей 87 и 88 Уголовно-процессуального Закона…

Защитой на стадии судебного следствия, прений и апелляции приведен подробный анализ тех доказательств, на основе которых постановлен приговор. По версии адвоката Перистого, указания Фемиды на время, место, обстоятельства передачи денег носят столь противоречивый характер, что создается впечатление, что решение суда основано на… слухах!

Вся доказательная база по части 4 статьи 159 УК РФ строится лишь на показаниях потерпевшего Мартына.

— При этом он путается даже в источнике происхождения денег, которые предназначались на дачу взятки. То они снимались со счета предприятия, то списывались на подотчет из кассы, а когда материалами дела не подтверждается ни та, ни другая версия, он утверждает, что взял деньги у мифического заемщика Нечипуренко.

Досталось «на пироги» и свидетелю-потерпевшему Клевакину. Защита обращает внимание суда, что показания потерпевшего Мартына и его представителя Клевакина относительно осведомленности последнего о даче взятки («как они это сами называют» — адвокат Перистый) расходятся.

— Один говорит, что эту тему обсуждали сразу, другой говорит, что был не в курсе. Кому верить? — риторически вопрошает защитник.

Эти и многие другие противоречия, по мнению защиты, «так и не были устранены ни гособвинением, ни судом».

Но все-таки главным в позиции адвоката Перистого была попытка донести до коллегии мысль, ранее уже озвученную в ходатайстве.

И судом отклоненную.

— Закон не запрещает мне заявить ходатайство еще раз на любой стадии процесса. Уважаемый суд, я специально открыл пункт 24 постановления Верховного суда РФ от 09.07.2013 года № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях»…

В данном пункте законодатель фиксирует отличие взятки от мошенничества, при этом защита приводит цитату, которая в полной мере отражает существо «дела Лисицина», но — в трактовке защиты. Скажем так.

Чтобы не ошибиться в восприятии на слух, цитирую текст по Интернет-источнику:

«Как мошенничество следует квалифицировать действия лица, получившего ценности якобы для передачи должностному лицу или лицу, выполняющему управленческие функции в коммерческой или иной организации, в качестве взятки либо предмета коммерческого подкупа, однако, заведомо не намеревавшегося исполнять свое обещание и обратившего эти ценности в свою пользу».

Далее — по диктофону:

— Владелец переданных ему ценностей в указанных случаях несет ответственность за покушение на дачу взятки или коммерческий подкуп, — вот к чему клонит адвокат.

Из потерпевшего Александр Мартын должен быть объявлен… преступником и нести уголовную ответственность наряду с… Лисициным.

Но для адвоката Перистого «покарать» оппонента не самоцель, его настоящая мишень — выбить главный аргумент у обвинения.

В привязке к п. 24 указанного выше Постановления Пленума ВС РФ защита цитирует и пункт 30:

— …Такие лица не могут признаваться потерпевшими и не вправе претендовать на возвращение им ценностей, переданных в виде взятки или предмета коммерческого подкупа.

Если выражаться образно, то перед нами прием «юридического айкидо».

Потерпевшие и его представитель заявляют именно «о даче взятки должностному лицу». Именно под таким соусом и передаются деньги. Даже если подполковник Лисицин решил эти средства присвоить и оставить их себе, эти деньги автоматически не становятся «не взяткой», они продолжают нести криминальный шлейф. И на этом основании первоначальный владелец «взятки» не может претендовать на возращение ему преступных денег и не может быть признан… потерпевшим.

Возможно, логика и спорная, возможно, судебная практика на сей счет уточнялась, но такая версия, проистекающая из обстоятельств данного уголовного дела, как видим, имеет место быть.

По крайней мере, действующий адвокат, имеющий немалую практику, на этом настаивает.

— Показания об обстоятельствах первого эпизода (где фигурируют 3 миллиона — прим. автора) даны были Мартыном уже в статусе потерпевшего, поскольку статус «потерпевшего» получен незаконно, то и данные показания следует признать недопустимыми…

Таким образом, полагает защита, «дело было направлено в суд с изначальным пороком».

По второму эпизоду защита настаивает, что в отношении его доверителя была провокация.

Дескать, и сам суд первой инстанции признает, что умысел на завладение деньгами возник у Лисицина лишь после встречи с Мартыном и после того, как он попал под оперативное наблюдение «чекистов».

Все остальные действия силовиков адвокат трактует не как ОРМ, а как втягивание полицейского в противоправные действия.

Подполковник Лисицин, предлагая свои услуги за решение вопроса в горОБЭПе, на самом деле хотел получить с Мартына часть ранее возникшего долга. Хотя потерпевшая сторона это категорически отрицает.

Тем не менее, защита подводит итог:

— Он должен быть оправдан! Безусловно! Суд постановил приговор а) на недопустимых доказательства, б) на неправильной оценке доказательств, в) на доказательствах, полученных с грубым нарушением уголовного законодательства…

Сам подсудимый все это время внимательно слушал происходящее в Облсуде по видеоконференции из СИЗО-1 г.Омска.

Время от времени соглашаясь с защитой.

Под занавес у экс-подполковника (звания по суду, вроде как, лишили) прорезался голос:

— Первого эпизода в природе не существовало! Все выдумано, притянуто, словам придана значимость с помощью оперативно-розыскных мероприятий…

— Второй эпизод — сплошь провокация! Я категорически отказывался общаться с Мартыном, он трижды делал попытки на меня выйти через окружение и склонить меня к преступлению…

Бывший полицейский связывает активность своего экс-товарища с тем, что тот сначала угодил в заварушку с контрафактными сигаретами, а уже затем вынужден был любым способом отводить от себя подозрения.

По версии осужденного, тот спасал себя за счет его — Лисицина.

Позиция прокуратуры, суда первой инстанции, потерпевшего и его представителя — обратная. Виновен!

Впрочем, у всех участников судопроизводства, без исключения, есть и еще один общий знаменатель — «приговор по «делу подполковника Лисицина» следует отменить».

Следующее заседание, скорее всего, будет не менее жарким, а результат — непредсказуемым.

Возможно, забегая вперед, но выскажу свою точку зрения.

Нежданный-негаданный финал можно спрогнозировать по составу коллегии. Все судьи — самостоятельны и самодостаточны в принятии решений, у каждого за спиной богатый опыт как оправдательных, так и резонансных приговоров.

Что касается интереса СМИ, то в центре внимания не столько «оборотни из УМВД» (уже приелось) и даже не критика Следкома и следователя Романовой (общее место), сколько экс-прокурор Владимир Кальницкий.

Его сенсационный уход из Прокуратуры города Омска на «вольные хлеба» неожиданно совпал с возбуждением «дела Лисицина».

Случайно ли?!

(продолжение следует…)
Александр Грасс,
специально для БК55