Граждане, неравнодушные к судьбе исторического Омского кадетского корпуса, решили создать общественное движение в его защиту во главе с Советом для координации действий общественности. Тогда мы сможем завести свою группу в соцсетях и оперативно обмениваться информацией.

А пока я по-прежнему информирую наших сторонников на этом сайте. Начну с того, что митинг нам запретили. Нас это не удивило. В обоснование нам сказали, что не так подали, не тогда подали, и вообще у нас коронавирус.

Но зато после этого с нами вышли на связь сотрудники аппарата правительства и снова пригласили на встречу с вице-губернатором А. С. Ромахиным, заверив, что на сей раз она точно состоится. Поэтому мы решили не настаивать на срочном проведении митинга.

Действительно, 15 декабря состоялась представительная встреча в правительстве.

Кроме Ромахина в ней участвовали: ещё один вице-губернатор О. И. Заремба, министр культуры Ю. В. Трофимов, директор ДИО Е. А. Романин, министр региональной политики и массовых коммуникаций А. П. Терпугова и другие представители администрации. Представителей общественности возглавлял Герой Советского Союза, первый начальник Кадетского корпуса полковник Н. В. Кравченко, также участвовали бывший председатель горисполкома Г. А. Павлов, председатель омского ВООПИК Н. П. Шалмин, представители ветеранских и казачьих организаций.

Разговор получился нервным.

Полковник Кравченко настолько много лет и сил отдал становлению Кадетского корпуса, что не мог равнодушно говорить о его судьбе. Будучи Героем Советского Союза, он своей жизнью доказал право говорить прямо, невзирая на чины. С другой стороны он не случайно стал Героем, потому что «привык ходить под пулями, не горбясь». Мне было неловко, когда Заремба начал кричать на Кравченко, и жалею, что Зарембе никто сразу не объяснил, что Кравченко, как минимум, годится ему в отцы, к тому же Заремба не полковник и, тем более, не Герой.

Но, не смотря на нервозную обстановку, представители Правительства всё-таки согласились, что существующее обследование, как минимум, незаконно, и необходимо провести повторное инструментальное компетентное обследование Кадетского корпуса с соблюдением всех законных процедур.

Когда речь зашла о хищениях, режиме охраны и консервации, договорились о совместном осмотре.

Выход на объект состоялся 22 декабря. Организация визита подкачала, и два вице-губернатора вынуждены были, стоя на крыльце, созваниваться с ответственными за охрану, чтобы нас пустили. При этом желающих удостовериться в состоянии Кадетского корпуса со стороны общественности собралось около тридцати человек. В основном, выпускники Общевойскового училища.

Представители Правительства надеялись ограничить доступ при пропуске через КПП. Но тут охрана неожиданно открыла ворота. И общественников было уже не удержать. Нам открыли казарму.

Мы обошли её, затем пошли в учебный корпус.

По пути фиксировали состояние системы отопления, лестниц и прочего. В учебном корпусе обнаружили разворованную лестницу. Все сомнения сразу отпали. Вообще лестниц в здании в избытке. Видимо, в 19 веке нормы проектирования были гораздо жёстче современных. Это одна из запасных эвакуационных лестниц, которой в последнее время почти не пользовались. Но известно, что при переезде Кадетского корпуса она была сохранной. На ней украдены чугунные плиты 19 века художественного литья размером около 60×60 см на лестничных площадках на всех трёх этажах. В общей сложности около сорока штук.

Точно посчитать было некогда, нас торопили, утверждая при этом, что это, мол, не наша задача, пусть занимается полиция.

Нас сбило с толку то, что накануне встречи звонили из полиции для уточнения ценности похищенного. Мы понадеялись, что полиция наконец-то занялась расследованием. Позже выяснилось, что это была прокурорская проверка по нашему же заявлению. А на запрос Минкульта им прямо отказали в возбуждении уголовного дела.

Так что мы до сих пор не знаем о возбуждении дела.

А как оценивать украденные детали?

Недавно мне довелось столкнуться с восстановлением такого же чугунного пола в Никольском соборе. В проекте там тоже были плиты размером 60×60 см. При этом удалось обнаружить остатки одной из плит. Толщина фона на ней была 7-8 мм, а высота рельефа 2-3 мм, так же, как на Кадетском корпусе. Но современные изготовители сказали, что могут отлить плитку только 40×40 см, при бОльшем размере отливку у них коробит. И толщина фона у них получалась около 15 мм. При меньшей толщине металл у них не проливается. А высота рельефа у них 5-7 мм. При меньшей высоте рельеф у них плохо читается, потому что поверхность грубая.

А в 19 веке у предков всё получалось. Ничего не коробилось, и металл проливался, и рельеф был изящный и утончённый.

Так что никакого технического прогресса нет. Налицо технологическая деградация, помноженная на деиндустриализацию. Технические задачи, легко решавшиеся в 19 веке, для нас теперь непосильны.

Так сколько при этом может стоить восстановление украденных плит?

Что касается отопления, то оно работает. Но отсутствует половина радиаторов. Оставшиеся закольцованы для циркуляции.

Но куда делись остальные? Если предполагается возобновление эксплуатации зданий, то в режиме консервации можно было просто выключить лишние радиаторы. Тогда бы не пришлось закольцовывать оставшиеся. Ведь исчезли современные алюминиевые радиаторы с терморегуляторами.

Ну и закольцовкой занимались явно не простые жулики.

Во многих местах видны следы порывов системы отопления, к которым относится вспученный при намокании паркет и так далее.

Что касается «аварийности», то я не увидел каких-нибудь новых трещин или других дефектов. Все заметные трещины были ещё в начале 2000 годов. Они объяснимы, стабильны и неопасны. Мы о них давно знали. В основном, они проходят в местах стыковки очередей строительства. Если у кого-то есть сомнения в их опасности, то просто глядя на трещину, эти сомнения разрешить нельзя, тем более объявлять её фактором аварийности.

Зашли и в самый старый корпус, в том числе в подвал, в котором абсолютно сухо.

Часть общественников во главе с Кравченко прорвались в спорткомплекс, в котором обнаружили лёд в бассейне.

Вообще день, когда был осмотр, не характерный для проверки режима консервации. Была оттепель, и мы не знаем, что творилось в здании в мороз. Иначе откуда взялся лёд?

Протокол совещания в правительстве нам сразу не отдали. Мы получили его только в понедельник, 25 декабря. В нём даётся поручение городской администрации до сентября следующего года только заключить договор на обследование. Потом ещё год даётся на само обследование. И только потом будет принято решение о дальнейшем использовании комплекса.

Это напоминает поговорку про ишака и падишаха.

Но Ромахин сказал, что таковы процедуры. Полковник Кравченко опять не сдержался. Ромахин был напряжён, но надо отдать должное, не хамил. Я старался направить обсуждение в конструктивное русло. А ещё Ромахин настаивал, что сейчас «Брусника» «или ещё какая ягода» на эту территорию не претендует. Мы отнеслись к этому скептически, он воспринял это с неудовольствием. Но как мы должны относиться к его словам, если о планах частных инвесторов публично говорил сам губернатор…

И до сих пор не опроверг.

Договорились, что дальше мы будем взаимодействовать с городской администрацией, как балансодержателями объекта.

Сейчас наша задача, по возможности, ускорить обследование, чтобы состояние комплекса не усугублялось, и чтобы он не стал действительно аварийным, и не получилось как в том анекдоте:

«Диагноз — умер от вскрытия».