Едва за свидетелем закрывается дверь, как судья Полищук и гособвинитель Ураимова буквально «выгрызают» право на существование вещдока — копии схемы без подписей и печатей.

24 января в Центральной райсуде продолжились слушания по уголовному делу бывшего начальника управления муниципальной собственностью городского депимущества Юрия Макарина.

Напомним, его обвиняют по ч.2 ст. 293 УК РФ в ненадлежащем исполнении должностных обязанностей, повлекшем по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью человека.

В прошлый раз мы уже сравнивали, чем это судебное разбирательство схоже с делом экс-начальника АХО «Центра содержания и хранения имущества» Юрия Захарова, которого судят за мошенничество в этой же инстанции.

Но упустили ещё одну маленькую, однако весьма значительную деталь.

Именно председательствующий в процессе по делу Макарина судья Алексей Полищук в июне прошлого года вернул «уголовку» Захарова на доследование ввиду «отсутствия фактических обстоятельств, определяющих вину фигурантов, а также неверно рассчитанного причиненного ущерба». И если бы не вмешательство облпрокуратуры в апелляционной инстанции (помпрокурора Ураимова, которая «ведет» обвинение и по этому делу тоже, в апелляции почему-то участие не принимала), кто знает? Возможно, дело этого «мошенника» со стажем уже давно закрыли бы за «отсутствием состава», да ещё и прощения бы попросили.

Такие выводы Полищук, кстати, успел сделать ровно за один «присест», даже не ознакомившись с доказательствами обвинения.  

ЧИТАТЬ ПОДРОБНЕЕ:

• «Леди» нарасхват или Как связаны между собой вице-мэр Махиня, начальник АХО Захаров и осужденная экс-приставша Весна?
• Фокус не удался: уголовное дело экс-начальника АХО Захарова, брата вице-мэра Махини отправили на новое рассмотрение

АКТ I

На допрос по обстоятельствам дела была приглашена бывший юрисконсульт «ЦСХИ» Анастасия Кузнецова, которая попала под «репрессивное» сокращение в сентябре 2023 года.

И пока судья Полищук устанавливал личность свидетеля, официальный (на минуточку) представитель гособвинения, при погонах и при исполнении, помощник прокурора Центрального округа г-ж Ураимова сделала заявление.

«Я прошу сделать стороне защиты замечание за то, что они осуществляют фотографирование без разрешения председательствующего судьи. И свидетеля, и государственного обвинителя», — перебила судью прокурор.

Полищук тут же встал на её защиту.

«Просьба тогда телефоны не использовать, или мы вообще попросим тогда…»

А служитель «ока государева» тут же предложила еще и проверить телефон адвоката. Прямо скажем, очередной нонсенс в публичном судебном процессе!

Но прилетело и журналистам. Тоже за фотосъемку. Несмотря на ранее удовлетворенные ходатайства. И это, повторимся, в открытом судебном процессе! За всю практику посещения судебных заседаний корреспондент БК55 не сталкивался с тем, чтобы камеры боялись представители прокуратуры.

Считаем необходимым напомнить и председательствующему судье Полищуку, и обвинению в лице Ураимовой, что в России существует ФЗ № 2124 «О СМИ» (ст. 47), согласно которому журналист имеет право осуществлять фото- и видеосъёмку в общественных местах, в том числе в судебных процессах открытого порядка, если ранее было получено разрешение от председательствующего судьи (а оно было получено).

Кроме того, любые ограничения со стороны должностных лиц, должны быть регламентированы и иметь под собой законные основания, иначе могут расцениваться как воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналиста (ст. 144 УК РФ) или как злоупотребление должностными полномочиями (ст. 285 УК РФ).

Истеричные заявления типа «прекратите меня снимать, я не хочу», причиной для запрета явно не является. Тем более, странно слышать подобное от сотрудника окружной прокуратуры.

В этой связи БК55 обращает внимание Прокурора Омской области Афанасьева и Председателя облсуда Трапезникова на поведение их сотрудников в «обители Фемиды». Каким правом они руководствовались?  

Итак, разобравшись, наконец, со внезапно нахлынувшим «стеснением» гособвинителя, суд-таки вернул своё внимание к свидетельнице, скромно стоявшей всё время за трибуной.

Подсудимый Макарин знаком Анастасии исключительно по работе, как бывший сотрудник ДИО. Он был курирующим замом над бюджетным учреждением. Кузнецова представляла «ЦСХИ» в суде, работала с договорами аренды имущества и занималась претензионной работой.

Для обозрения ей был представлен акт обследования 154-го военного городка из материалов дела. Просмотрев документ, свидетель пояснила:

«Поскольку эта территория передавалась под охрану бюджетному учреждению, был заключен муниципальный контракт на обеспечение сохранности, всегда выезжали и обследовали, чтобы контролировать, прежде всего, соблюдение условий контракта ЧОПа. Мы смотрели ту территорию, которая до нас была доведена, но она достаточно большая. Мы её делили на три части: котельная была отдельно, штабная зона — отдельно, складская — отдельно. Мы комиссионно делились и обследовали».

Далее и в вопросах судьи, и в вопросах гособвинителя будут часто встречаться формулировки «жилая» и «нежилая» зоны.

Такая градация появилась в деле из-за копии некой схемы разграничения (скорее всего, самовольного), которую «сочинили» бывший тогда директором «ЦСХИ» Иван Луцюк и директор ЧОПа «Асгард» Олег Кулик.

Оригинал этой черно-белой схемы «канул в небытие», и только свежие зелененькие «границы», нарисованные неизвестно кем, обозначали зону «ответственности» трёх охранников, находившихся на территории порядка 70 га. Проблема вся том, что нежилые помещения имеются и в жилых многоэтажках на просторах военного городка.

А в здании бывшего общежития («штабная» зона) через дорогу от домов вообще находился второй пост охраны.

Вот что по этому поводу пояснял сам Кулик:

«В указанном контракте наименование объектов, подлежащих охране, прописано не было. Также как и в предыдущем контракте 2019 года (они одинаковые). В 2019 году, при ознакомлении с контрактом, в ходе работы у меня стали возникать вопросы относительно зоны ответственности, именно потому, что рядом с законсервированными зданиями расположена жилая зона (да, да, прямо на территории 154-го Военного городка люди живут). Для определения границ той территории, охрану которой должен был осуществлять наш ЧОП, мной и директором ЦСХИ Луцюком был составлен и подписан 28.06.2019 года документ «границы охраняемой территории объекта», согласно которому «Асгард» должен был охранять исключительно нежилые, законсервированные помещения и здания на территории объекта (бывшую столовую, складские помещения и штаб бывшей военной части). После подписания указанного документа в дальнейшем границы нашей ответственности не менялись».

Однако, почему на схеме с фотокопиями подписей цветные пометки маркером, и когда они были сделаны, — об этом Кулика никто не спросил.

Собственно, в поручении от ДИО, подписанном Макариным, для ЦСХИ об организации охраны вверенной территории никаких «границ» и «зон разграничения» не просматривается.

А в приложении прикреплен список объектов недвижимости, расположенной на указанной территории, где среди прочего перечисляются и сети водопровода, и жилые дома. Поскольку дополнительных распоряжений «обходить кривой дугой» колодцы и старенькие четырёхэтажки от курирующего ведомства не поступало, стало быть, и они подлежали охране.

Всё остальное, как говориться, от лукавого!

Что принимали, за то и ответственность нести должны.

Поэтому весь перечень «недвижки» из приказа Минобороны о передаче собственности был прикреплен к письму.

На фото: синим помечено приблизительное место «злополучного» люка

Но, поскольку «самопровозглашенная» схема кочевала от директора «ЦСХИ» к директору, то по ней и сотрудников, инспектировавших территорию, ходить отправляли. Что и отметила свидетель Кузнецова.

«В жилую зону мы не ходили. Не было такого, чтобы ходили. Сети тоже не смотрели. Потому что такого задания не было. У нас была схема на двух листочках, и сбоку перечислено, что там находилось. Она хранилась на электронной почте, и направлял её нам депимущества с адреса управления МС задолго до того, как я пришла работать в это учреждение».

На второй странице спутниковый снимок территории на схеме

Когда Кузнецова пришла работать в учреждение, то, естественно, понятия не имела ни о каких объектах охраны и военных городках, — этим занимался другой отдел. Но ездила на осмотры территории, поскольку штат в «ЦСХИ» был маленький, и сотрудников постоянно не хватало. В дальнейшем ситуация изменилась.

И снова «шумиха» из-за фотографий.

«Ваша честь, я прошу представителей СМИ мою фотосъемку не осуществлять!» — снова запаниковала госпожа Ураимова.

Вот прямо так. Без каких-либо пояснений и обоснований. Безапелляционно.

«Фото и видеофиксация на каждое судебное заседание! У нас каждый раз новые люди! Каждый раз спрашивать! Сейчас свидетель будет возражать против того, чтобы её изображение… Меняются участники процесса!» — разорялся Полишук.

Странно, ведь в зале находились «знакомые все лица»: тот же прокурор, тот же секретарь, те же адвокат с подсудимым. И никто не ходатайствовал против осуществления журналистами своей деятельности. Председательствующий своё разрешение давал. А свидетель вообще молча недоумевала от происходящего.

Самоуправство, да и только!

И снова нам приходится жаловаться «начальству»: уважаемый Петр Трапезников, разъясните, пожалуйста, своим подчиненным порядок участия СМИ в открытых заседаниях. У каждого из них, почему-то, свои «правила». Нехорошо. Тем более, что и письменное ходатайство на фото и аудио в каждом новом процессе от имени редакции направляется.

«Аудио не надо, я уже раза 3, по-моему, объяснил. Аудиофиксация разрешения не требует. Фото и видео требуют. Как правило, это вызвано тем, что кто-то из участников боится растиражирования. Мало ли какую информацию может доносить свидетель. Вы понимаете, что человек может опасаться за свою жизнь и здоровье? Ведь у нас есть дела не только по ст. 293, но и по 105-й…» — такие комментарии мы получили от судьи Полищука.

Однако в этом процессе рассматривается уголовное дело именно по ст. 293 УК РФ. Свидетель против участия СМИ не возражал, и против фотосъемки тоже. А когда речь заходит о какой-то «опасной» информации, её, как правило, защищает гостайна, и суд, как положено, переходит в закрытый режим рассмотрения. Но это «по правилам».

А здесь свои «законы», — представитель прокуратуры просто НЕ ХОЧЕТ!

И подобный «цирк» за первые 15 минут судодня! Где-то мы такое уже видели:

• Про «цирк» вокруг экс-начальника АХО Захарова: адвокаты спорят с судьей и кричат на прокурора, а «мэрский» юрист молчит
• В Омске бывший вице-мэр Махиня помогал брату Юре Захарову скрыть кражу муниципального имущества

Но вернёмся к сути дела. Каждый год, по словам свидетеля, «ЦСХИ» получало муниципальное задание, в рамках которого выделялись деньги на охрану отдельным распоряжением директора ДИО (тогда на этой должности был Дмитрий Махиня).

Но хватало их, как мы знаем теперь, не в полной мере.

«У нас поступало поручение от руководителя о том, чтобы когда будем ходить, чтобы смотрели внимательно, и если встретятся открытые канализационные колодцы, то мы их закрыли. Задание получили от Скрипника».

Опять же со слов Кузнецовой, в обязанности «ЦСХИ» осмотр и сохранность инженерных сетей не входили. Но всё равно закрывали, иногда подручными средствами. Хотя в муниципальном задании перечень конкретных объектов охраны никогда не указывался, — лишь имущественные комплексы списочно.

О падении ребенка в колодец на территории 154-го Военного городка узнала из СМИ. «Тогда все об этом говорили».

«[Макарин] конечно, давал поручения [сотрудникам «ЦСХИ"]. Иногда это были прямые какие-то поручения, например, когда у нас не было руководителя. У нас были устные совещания, и мы обсуждали договоры аренды. С каждым специалистом обсуждалась его сфера деятельности. Вызывали на совещание в департамент и говорили, по каким вопросам. Со мной совещания были только в части, какую деятельность я осуществляла. А когда у нас был руководитель, он непосредственно взаимодействовал с Юрием Юрьевичем».

В общем, рабочие моменты, как-то: подготовка документов к предстоящей передаче объектов или по увеличению субсидии.

Однако «ни Макариным единым» управлялось «ЦСХИ».

«Если какие-то письменные поручения, то они всегда были только за подписью руководителя [ДИО], либо его заместителя. Т.е. если какие-то служебные записки, что-то сиюминутное, оно могло быть за подписью Юрия Юрьевича, но если что-то серьезное, то это компетенция, всё-таки, руководителя».

После случившегося территорию бывшей военной части в муниципальном задании стали именовать «имущественным комплексом». При этом, там по-прежнему не было расписано его содержание, только указывалась общая площадь.

Адвокат Алексей Баландин попросил показать свидетелю ту самую схему, по которой они ходили, из материалов дела.

Но прокурор Ураимова, ожидаемо уже, стала возражать.

«Это схема та, которая стороной защиты в прошлом судебном заседании предъявлялась? Не та, которая в материалах дела имеется? Ваша честь, это не оригинал той, которая имеется в материалах дела…»

«Там вообще оригиналов нет», — парировал защитник.

Кузнецова узнала в представленном документе схему «обхода».

«На схеме дома видны. Вот же: 1, 2, 3, 4, — вот она, эта жилая зона. Если по этой схеме, то четыре дома, но на самом деле больше»

И по просьбе адвоката, обвела ручкой  «жилую зону», которую сотрудники «ЦСХИ» не осматривали. Предварительно защита продемонстрировала суду копию схемы из материалов дела, чтобы удостовериться, что на листке нет никаких посторонних пометок.

«Я нисколько не сомневаюсь», — подтвердил Полищук.

После Баландин предъявил листок с пометкой свидетеля судье и ходатайствовал о приобщении к допросу.

Кузнецова подтвердила и не возражала.

«Вот здесь кончаются жилы дома. Эти четыре, и левее на схему не вошли», — пояснила она ещё раз.

Но судья уклончиво «отложил» ходатайство, попросив сначала закончить с вопросами.

В акте осмотра от 27 октября 2019 года было указано об обнаруженных «открытых смотровых канализационных люков, расположенных на земельном участке, прилегающим к жилому массиву, по пути следования между домами № 4 и 5, 6 и 7 по адресу г. Омск, ул. 40 лет Ракетных войск».

«Это ориентиры ближайшие, чтобы обозначить, где это было», — начала объяснять свидетель.

Но встрял судья, — со своим «видением»:

«Это как бы прилегающая территория, это может быть десятки и даже сотни метров».

Всё дело в том, что как раз между 6-м и 7-м домом находился тот самый колодец, в который по версии обвинения, свалился мальчик. Схема «Луцюка-Кулика» — якобы главное доказательство того, что «ЦСХИ» не должно было следить за этим объектом, Макарин не давал такого поручения, и поэтому в «жилой» зоне сотрудники не появлялись.

Но документы, и в том числе выше указанный акт осмотра, составленный «ревизорами» учреждения, говорят об обратном.

Поручение Скрипника «следить за колодцами» сотрудникам действительно давалось, но от кого и когда он его поручил, свидетель не знает. Перечень объектов,  подлежащих охране, прикрепленный к поручению от Макарина, Анастасия видела, но с ним никто не работал.

«Скажите пожалуйста, акты реагирования прокуратуры по фактам наличия открытых колодцев вносились в БУ «ЦСХИ»? — поинтересовался адвокат.

«Я не помню такого. Не было. Были акты проверок ДИО, и там содержались требования что-то про колодцы. По-моему, в 2018 году. Было какое-то предписание департамента. Прокуратуре я ни разу не отвечала на такой запрос», — припомнила девушка.

«Прокуратура ЦАО или прокуратура Омска?»

И гособвинитель не выдержала, хотя вопрос-то был закономерный:

«Я прошу обратить внимание, на то, что рассматривается уголовное дело в отношении Макарина, а не сотрудников прокуратуры Центрального округа!»

Далее защита попросила процитировать «в связи с противоречиями» протокол предыдущего допроса свидетеля. Но прокурор затребовала огласить показания полностью. Тогда Кузнецова рассказывала, что смотреть и закрывать колодцы Скрипнику дал поручение Макарин, правда, откуда она об этом знает, пояснения в протоколе не последовало.

«Ну обстоятельства были, когда мы в самый первый раз поехали туда с Оксаной Николаевной (Тарасюк), по 154-му получили задание, и естественно, мы слабо представляли, как мы, хрупкие девушки, будет закрывать эти колодцы. Возмущались очень сильно. И да, действительно, тогда обсуждался вопрос в контексте, что Юрий Юрьевич тоже говорил: «Смотрите за колодцами», потому что он также несет ответственность за сотрудников, предупреждал», — подтвердила она суду.

Люки, согласно показаниям свидетеля, закрывал Владимир Василенко, сразу или на следующий день, если не было возможности. Кроме того, схема территории, по которой ходили сотрудники «ЦСХИ», была с оранжевыми пометками, а вовсе не с зелеными, какую представляет обвинение в материалах дела. Тот же Василенко «проконсультировал» Кузнецову, что Луцюк утверждал эту схему у Макарина.

Однако никаких других подписей на ней не замечено.

«ЧОПу в рамках муниципального контракта давали [охранять] ровно то, что было написано в письме к поручению (подписанном Макариным). Хотя зоны эти три, это нигде не закреплено. Это было наше обозначение, поделить эту территорию хоть как-то для себя», — дополнила Кузнецова и подтвердила свои показания.

Схему, как оказалось, отправила сотрудник департамента Юлия Иванова.

Когда уточняющие вопросы закончились, и свидетеля уже, было, отпустили «на волю», началась какая-то чистейшая фантасмагория. 

Адвокат вспомнил про своё ходатайство о приобщении копии схемы с пометкой Кузнецовой, свидетель ещё раз подтвердила, что не возражает. Судья согласился и свидетеля отпустили, сославшись что ходатайство вынесут на обсуждение.

Но как только та покинула зал… Увёл «тему обсуждения» на дальнейшее расписание заседаний.

Когда же ему напомнили про «приобщение», в ощущении нереальности происходящего оказались даже журналист (напомним, слушание фиксировалось на аудио и фото, поскольку ранее было разрешено ходатайство, а аргументированных возражений от г-жи прокурора так и не последовало):

Судья Полищук сначала старался «интерпретировать» слова только что ушедшей Кузнецовой в пользу позиции обвинения, а затем и вовсе «разыграл спектакль», что свидетель ничего не рисовал, а пометки сделал адвокат. «Умышленный подлог». 

Гособвинитель при этом активно «поддакивала» председательствующему. А пока была возможность вернуть девушку для уточнения, все выслушивали возмущенные излияния судьи, и время было упущено.

Полищук, хлопнув дверью, ушёл на перерыв, и немного погодя за ним следом в ту же дверь «совещательной комнаты» вышла и прокурор Ураимова.

«Что там обведено? И где, и кем было обведено? Я здесь ничего не вижу. Простите, я нахожусь здесь. Она при вас что-то обводила (обращение в защите). А я не видел. Вы почему нам это, когда присутствовал свидетель, не сказали? Почему при ней ходатайство не заявили?» — на полном серьезе спорил служитель Фемиды, когда слушание возобновилось.

Творилось что-то невообразимое, и всё под протокол. Через полчаса пререканий было решено ещё раз пригласить Кузнецову в зал суда, чтобы она «засвидетельствовала», или ещё раз обвела зону, которую просил адвокат (фото с прежней пометкой имеется в распоряжении редакции).

Ходатайство о приобщении вещдока не поддержало, ожидаемо, только обвинение, ну и судья, исходя из его ярко выраженной позиции.

Также адвокат попросил провести повторную комиссионную судебно-медицинскую экспертизу с привлечением профильных специалистов по случаю противоречия в характере повреждений, полученных несовершеннолетним, подтвержденных документами из материалов дела. (Мы не можем привести детали ходатайства за наличием в нём информации о здоровье ребенка, — прим. БК55)

Впрочем, разрешение экспертизы (ну или отклонение) тоже было отложено, — для ознакомления с текстом других участников.

Что же касается свидетеля:

«Если есть необходимость её вызвать, повестку мы послать можем. Телефона, к сожалению, нет. Но, возможно, она выйдет на связь. Гарантировать, конечно, не могу», — резюмировал судья Полищук.

АКТ II

На заседание 31 января Кузнецова не пришла.

Прокурор пожелала зачитать решение суда от 19.02.2019 (гражданское дело 2-93/2019), в котором упоминаются показания Макарина, как свидетеля. Речь идёт о несчастном случае на территории 154-го Военного городка, который произошёл в 2018 году. Тогда при взрыве бочки с карбидом пострадал подросток (старший брат упавшего в колодец). Иск о компенсации морального вреда был подан в отношении депимущества и Минобороны.

Макарин тогда пояснял общую ситуацию на проблемной территории, а также про организацию её охраны.

«Там шла речь о всей территории, о чем я и рассказывал. Что передавался весь имущественный комплекс: земельный участок 700 тыс кв. метров и недвижимое имущество, там даже по тексту где-то есть, 59 объектов. Но, в частности, там происшествие произошло на складах. Я ходил везде там. Жилое/нежилое — я вообще весь комплекс не разделял на какие-то зоны», — пояснил подсудимый.

На этом обвинение  — «всё».

И снова речь зашла о запрошенном свидетеле. Однако судья заявил, что узнать, была ли получена повестка, — не представляется возможным. Защита запросила принудительный привод.  Центральная прокуратура снова возражала.

Ходатайство, тем не менее, было разрешено. В отличии от запроса о проведении повторной экспертизы.

«В присутствии потерпевших тоже желательно. А вдруг, например, займут позицию поддержки. А, возможно, у них какая-то бОльшая медицинская документация. Они, скажем, больше всех заинтересованы в верном медицинском диагнозе и в результатах экспертизы», — аргументировал Полищук.

Однако никто не гарантирует, что родители и представитель пострадавшего мальчика явятся на следующий судодень. Поэтому и решение вопроса о назначении экспертизы опять откладывается на неопределенный срок.

Также защита вызвала ранее допрошенную Юлию Иванову. Продолжение слушаний назначено на 7 февраля.

Такое вот «представленьице». Каковы сюжетные перипетии! И главная интрига: чего же боится г-жа Ураимова?

Арина Репецкая