БК55 публикует очередной материал из проекта омского писателя Юрия Перминова «Имена, забытые Омском».
Ауслендера можно назвать человеком-артистом, на долю которого выпали очень разные «роли» (модный прозаик и драматург 1910-х гг., «человек свиты» адмирала Колчака, воспитатель детского приюта в Сибири, успешный советский детский писатель, «враг народа»).
Обращает на себя внимание не только разброс «ролей», но и масштаб каждой из них. Одни «роли» он выбирал сам, другие были навязаны ему судьбой. Нередко новая «роль» была отрицанием предыдущей, но всегда продолжением самой игры (в жизнь, с жизнью), считает современный исследователь творчества писателя Наталья Евсина.
При этом сейчас книги Ауслендера — огромная редкость, их просто не найти…
С. А. Ауслендер. Начало 1910-х гг.
Сергей Абрамович Ауслендер родился 30 сентября 1886 г. Отец, народоволец Абрам Яковлевич Ауслендер (1859–1887?), был родом из еврейской купеческой семьи из Херсона, потомственный почётный гражданин. Во время учёбы на последнем курса Петербургского института инженеров путей сообщения, в 1883 г. был арестован в Херсоне по делу о подпольной народовольческой типографии; в следующем году выслан в Тюкалинск Тобольской губернии, где в 1885 г. на собственные средства основал метеорологическую станцию (скончался в 1887 г.).
В 1886 г. мать будущего писателя, находившаяся в ссылке вместе с мужем, вернулась в Петербург, и якобы там, в военно-медицинской академии, и появился на свет Сергей Ауслендер. По другим источникам — в Тюкалинске: «Судя по всему, он родился на каторге, но в семье это скрывали…» — утверждает племянница писателя Минакина (Минакина Н. Воспоминания о Сергее Ауслендере и Михаиле Кузмине // Русская культура ХХ века на Родине и в эмиграции: Имена; Проблемы; Факты.М., 2000. Вып. 1. С. 151–152).
Мать Сергея, учительница народной школы Варвара Алексеевна Ауслендер (1857–1922), доводилась старшей сестрой поэту Михаилу Кузмину, и предки их происходили из старинного ярославского дворянского рода.
Сергей Ауслендер. Н. С. Войтинская, 1909. Литография
Сергей Ауслендер учился в гимназиях Киева (подготовительный класс), Дубно Волынской губернии, Москвы, Нижнего Новгорода; окончил 7-ю Санкт-Петербургскую гимназию в 1906 г., поступил на словесное отделение историко-филологического факультета Императорского Петербургского университета, где проучился до 1910 г., не окончив курса. Дружеские отношения поддерживал с Михаилом Кузминым, который и ввёл его в круг петербургской богемы. Вспоминая первое впечатление, произведённое на неё Ауслендером в 1907 г., актриса Нина Петровская, возлюбленная Брюсова, писала:
«Помню эстетизирующего новеллиста-петербуржца Ауслендера, свалившегося однажды в Москву, как лягушка в чужое болото. В оливковой суконной рубашке до пят, без пояса с белым воротником «a la Робеспьер», с локоном, свисающим до кончика носа» (Петровская Н. И. Воспоминания // Минувшее: Исторический альманах. М., 1992. Вып.8. С. 76). В 1908 г. Ауслендер отправится с Петровской в Италию, но в 1910 г. женится на другой актрисе — Надежде Зноско-Боровской (супруги расстались в 1916 г., после измены подданной Мельпомены с режиссёром Таировым).
Первым «крёстным отцом» Ауслендера в литературе был всё тот же Валерий Брюсов, возглавлявший тогда журнал «Весы». Дебютировал Сергей Абрамович в печати в 1905 г. рассказами в «Вестнике средне-учебных заведений». С 1906 г. сотрудничал в журнале «Золотое руно». Печатался в «Москве», «Весах», «Утре России», «Речи», «Аполлоне» (вёл литературную и театральную хронику), «Новом журнале для всех», «Ниве» и др. Начинающий литератор регулярно посещал «Башню» Вяч. Иванова, был вхож в «кружок гафизитов», для которых личность легендарного персидского поэта Хафиза (Гафиза) знаменовала собой мистическую поэзию. Первый сборник рассказов Ауслендера «Золотые яблоки» — новеллы из европейской истории, стилизации под европейскую прозу — вышел в 1908 г. Это было собрание текстов-стилизаций, написанных под прямым влиянием прозы Анатоля Франса и Михала Кузмина, последним, кстати, были написаны и все стихотворения для книги. В том же году Ауслендер выступает и как литературный полемист: под псевдонимом Серж Гелиотропов он публикует в «Золотом руне» (№ 3–4) статью «Рассуждение о старости, критических приёмах и так вообще», в которой высмеивает символистские штампы Зинаиды Гиппиус, печатавшейся в журнале «Весы»…
В 1912 г. вышла его вторая книга — «Рассказы» — включающая «повести из современной жизни» и цикл «Петербургские апокрифы». В рецензии на неё Николай Гумилёв писал:
«Сергей Ауслендер — писатель-архитектор, ценящий в сочетании слов не красочные эффекты, не музыкальный ритм или лирическое волнение, а чистоту линий и гармоническое равновесие частностей, подчинённых одной идее. Его учителями были Растрелли, Гваренги и другие создатели дивных дворцов и храмов столь любимого им Петербурга. Больше, чем кто-нибудь другой из русских писателей, Сергей Ауслендер петербуржец…» (Гумилёв Н. С. Письма о русской поэзии. М.: Современник, 1990. (Б-ка «Любителям российской словесности»). С. 219–220).
Началась Первая мировая. Ауслендер вспоминал: «Война захватила меня за границей. В ночь объявления войны переехал немецкую границу, был арестован, после некоторых передряг выслан в Швейцарию. В Россию добрался дальним северным путём через Париж, Лондон, Норвегию, Швецию. Война и революция сдвинули всё и всех со своих привычных мест. Мне, привычному страннику, было бы совсем несвойственно оставаться в неподвижности. Уехал на фронт, потом в Сибирь к родным, занимался делами самыми разнообразными, был свидетелем событий самых необычайных». (Ауслендер С. Автобиография // Писатели: Автобиогр. и портреты совр. рус. прозаиков / 2-е изд., доп. и испр. М.: Кн. изд-во «Современные проблемы», 1928. С. 30).
В дореволюционный период Сергей Ауслендер — автор повести «У фабрики», романа «Последний спутник» (1913), пьес «Ставка князя Матвея» (1913) «Изумрудный паучок» (1914), «Хрупкая чаша» (1916), «Песенка госпожи Монклер» (1916), сборников рассказов «Сердце воина» (1916), «Рассказы к случаю» (1917). Кстати, в газете «Утро России» (29 ноября 1913 г.) фото автора пьесы «Ставка князя Матвея» было помещено рядом с фотографиями композитора Балакирева и героя пробега на велосипеде вокруг света Панкратова, что свидетельствовало о популярности начинающего драматурга («Успех был, но и шикали», резюмировал Михаил Кузмин).
Ауслендер не принял Октябрьскую революцию и в начале 1918 г. покинул Петроград: сначала жил в Москве, затем в Екатеринбурге и Омске. 28 ноября 1918 г. начал печататься в кадетской газете «Сибирская речь», в качестве корреспондента которой вошёл в «пул» приближённых к верхам власти журналистов. Здесь же печатался его роман «Видения жизни», публикация продолжалась в течение полугода — с 2 февраля по 7 августа 1919 г. — и прервалась на VII главе второй части. В конце данной главы имелась помета: «продолжение следует».
Продолжения не последовало. С тех пор, насколько известно, роман не переиздавался и никем специально не изучался, а в его основе лежит жизненная история героя, обнаруживающая немало перекличек с биографией автора, связанной с последним десятилетием собственной «доколчаковской» жизни. Известны так же публикации в «Сибирской речи» нескольких рассказов («Морозный поцелуй», «Гиацинты» и др.) и десятков очерков и заметок Ауслендера, кои следует относить к данному жанру с определённой долей условности. Например, об эссе заставляет вспомнить заметка Ауслендера, предварявшая публикацию в «Сибирской речи» поэмы Александра Блока «Двенадцать». Известно, что эта поэма имела мощный общественный резонанс, что современники не были единодушны в её оценках (одни восторгались ею, другие проклинали и её, и автора).
Поэма «расколола» и ближайшее окружение Ауслендера. Например, она привела в восхищение его кумира Мейерхольда, но огорчила друга — Николая Гумилёва. Ауслендер был солидарен с теми, кто, как Гумилёв, считал, что в своей поэме автор послужил «делу Антихриста», «вторично распял Христа и ещё раз расстрелял Государя Императора». (Евсина Н.А., Фоминых Т. Н. Диалог с современниками в очерковой прозе С. А. Ауслендера 1918–1920 гг. // Вестник ЛГУ им. А. С. Пушкина. 2014. № 2. Т. 1. С. 36–37). Однако, в отличие от тех, кто отказывался в Петербурге принимать участие в литературных вечерах (например, Ахматова), узнав, что на них будет исполняться блоковская поэма, Ауслендер сам читал её (и стихотворение «Скифы») 3 мая 1919 г. в Омском литературно-художественном кружке…
Вид на Базарную площадь с колокольни Успенского собора. Омск. На дальнем плане в центре — доходный дом купца П. А. Липатникова на Втором взвозе, в котором в 1919 г. размещались редакции газет «Сибирская речь» и «Наша газета». Фото 1928 г.
Наш герой стал и автором первой официальной биографии Колчака, распространённой в десятках тысяч экземпляров на фронте и в тылу, и основным «спичрайтером» адмирала. Современники утверждали: «Сергей Абрамович, близко стоявший к окружению Верховного правителя, знал о нём больше других — и хорошего и плохого. Злые языки уверяли, что все выступления за Колчака в печати писал не кто иной, как Сергей Абрамович. Именно за хороший, патриотический стиль адмирал наградил его собольей шубой со своего плеча!» (Анов Н. [Иванов Н.И.]. Интервенция в Омске. Алма-Ата, 1978. С. 99).
С 8 по 26 февраля 1919 г. Ауслендер был прикомандирован к поезду Верховного правителя в качестве специального корреспондента с целью освещения поездки Колчака в Пермь. Роль Ауслендера в формировании идеологического дизайна поездки Верховного правителя 8–26 февраля 1919 г. была чрезвычайно велика. В «Сибирской речи» им были опубликованы две масштабные серии материалов — «Из поезда Верховного Правителя» и «В поезде Верховного Правителя». Армия описывается в них в самых приподнятых тонах, с постоянным акцентом на духовно-рыцарские мотивы — «формула посвящения в рыцари Святого Георгия», «дети-крестоносцы», «от них ждут чуда невозможного, невероятного и они не обманут ожиданий»; обильно насыщается библейскими цитатами и аллюзиями — «новое вино вливается в старые меха», «делить ризы будто бы навсегда погибшей России» (Журавлёв В.А. «Символ спасения»: репрезентация контрреволюционной диктатуры в очерках С. А. Ауслендера об А. В. Колчаке // Исторический курьер. 2019. № 5 (7). С. 115–116).
Среди своих омских впечатлений поэт-футурист и художник Давид Бурлюк называет и встречу с Ауслеидером:
«Март месяц 1919 года я провёл в Омске, являвшемся тогда столицей колчаковского государства. Там выходило несколько газет, были высшие учебные заведения, правда, постепенно превращавшиеся в женские, вследствие непрерывных призывов. Из литературных сил центральной фигурой являлся С. Ауслендер. Автор сборника «Золотые яблоки» не боялся применять свой изысканный стиль к описаниям трафаретных парадов и смотров того времени» (Бурлюк Д. Литература и художество в Сибири и на Дальнем Востоке (1919–1922): (Заметки и характеристики очевидца) // Новая русская книга. 1922. № 2. С. 45).
Здание бывшего политехнического института (не сохранилось). Омск. В марте 1919 г. Давид Бурлюк устроил здесь литературные вечера и выставку современных художников. Фото нач. 1920-х гг.
Очерки Ауслендера производили впечатление, требовали реакции, в том числе и по другую сторону фронта: известный революционер-большевик В.Д. Виленский-Сибиряков опубликовал в «Известиях» статью, посвящённую деятельности литераторов, работавших в Омске. «Те, что покрупнее, — отмечал он, — а главное, побойчее, пользуются вниманием атаманов сибирской реакции, поощряются ими. Так, например, Ауслендер пожалован званием лейб-писателя при особе «его величества» Колчака и очень усердно, не за страх, а за совесть торжественно описывает тусклые картины путешествия Колчака по местам расположения белогвардейских войск…» (Виленский В. Писатели-перебежчики // Известия ЦИК. 1919. № 134 (686), 22 июн.).
Кстати, автор статьи в «Известиях» был весьма сведущим человеком: он не только описал службу Ауслендера, но и рассказал о деятельности в Омске литературно-художественного кружка, в том числе и об упомянутом нами чтении поэмы Блока «Двенадцать». Оцените ситуацию: идёт Гражданская война, Москву от Омска отделяют две с половиной тысячи вёрст, а газета ЦИК рассказывает о подробностях литературного заседания в нашем, занятом Колчаком, городе — за месяц с небольшим до публикации… Причём автор в это время находился то ли в Китае, то ли в Монголии…
Бывший дом Русско-Азиатской компании на Втором Взвозе (сейчас — ул. Гагарина, 34). Омск. Во второй половине 1919 г. здесь находилась редакция журнала «Единая Россия». Фото 1920-х гг.
Айслендер также был в числе завсегдатаев собраний, проходивших по субботам и воскресеньям в гостеприимном доме Антона Сорокина, и в то же время Лев Арнольдов рисует портрет нашего героя в тональности, какую трудно было бы употребить в отношении автора серии очерков «В поезде Верховного Правителя»: «Как сейчас помню Ауслендера, худого, измождённого, как-то сбитого с толку революцией, потерявшего себя, чуть горбившегося, державшего папиросу в длинных пальцах, похожих на пальцы наркомана, с его болезненной и ласковой улыбкой, тихой поступью, тихим голосом, человека, который понял, что он всё потерял, что имел, и потерял навсегда и проходившего сквозь строй страшной эпохи бледной тенью» (Арнольдов Л. В. Жизнь и революция: Гроза пятого года. Белый Омск. — Шанхай: Кн. изд-во А. П. Малых и В. П. Камкина, 1935. С. 248).
Сохранились воспоминания писателя Всеволода Иванова (то есть, не Ивáнова — автора знаменитого «Бронепозда 14-69»), где описывается их, совместное с биографом Колчака, бегство из Омска 14–15 ноября 1919 г.: «Длинная шуба моего спутника мешала ему идти, и я посадил его против возницы в какие-то обозные сани, запряжённые парой лошадей. <…> Часов около 12-ти ночи, впереди показалось зарево… Им было обозначено большое село Сыропятово на берегу реки Омки. <…> Бедный Ауслендер, задремав у потухшего костра, жестоко обморозил себе ноги…» Добравшись до Кормиловки, товарищи по мытарствам с трудом устроились в «литературном вагоне» эшелона Осведарма (осведомительного отдела) 3-й армии белых, где освободились места сыпнотифозных (Иванов В.Н. В Гражданской войне (Из записок омского журналиста). Харбин: Заря, 1921. С. 54–61). Правда, в Новониколаевск писатели въехали уже на лошадях… Далее Иванов о своём попутчике ничего не сообщает… В общем, «получил отличную закалку, точно узнал, что жизнь увлекательнее литературы», как сообщил Ауслендер в своей частично мистифицированной автобиографии, спустя семь лет…
До приезда в Москву он был вынужден выправить в Томске, где устроился на работу воспитателем в детский приют (по свидетельству Минакиной, «в небольшом селении (100–200 км от Томска) воспитателем в детский дом»), паспорт на другую фамилию, а свои подлинные документы «восстановил» уже в 1920-е гг. «по распоряжению» своего и Михаила Кузмина давнего знакомого Менжинского — заместителя председателя ВЧК (с 1923), а затем председателя ОГПУ (с 1926). О первых «послеколчаковских» годах своей жизни Сергей Абрамович рассказывал так: «Переменив много профессий, в 1920 году натолкнулся на работу с ребятами. Вдруг оказалось, что дело это для меня интересное, близкое, нужное. Два года служил рядовым воспитателем в детских домах <….>, познал огромный энтузиазм строительства, созидания новой жизни. В обстановке разрухи, голода, незатихавших восстаний строили восторженно новую школу. Эти годы круглосуточной жизни и работы с ребятами (я и спал в общей спальне) останутся незабываемыми для меня по какой-то особенной почти непередаваемой сейчас пламенной напряжённости». (Ауслендер С. Автобиография… С. 30).
В 1922 г. писатель вернулся в Москву, сочинял главным образом историко-революционную беллетристику для юношества. Эдвард Шолок в статье «Живые документы первых революционных лет» (Детская литература. 1968. № 3) писал:
«Ребята ценили творчество Ауслендера. Не случайно они в 1925 году избрали Сергея Абрамовича почётным пионером, на что писатель ответил им: «Работать с ребятами и для ребят, насколько хватит моих сил, всегда готов!» А с какой радостью приветствовал он организацию секции детской литературы при Всероссийском союзе писателей (1922)! Он видел в этом большие перспективы для будущего детской литературы…»
В советский период вышли книги Ауслендера для детей: «Много впереди» (1924), «Дни боевые», «Первые грозы» (1924), «Малыши» (1928) и др. Его «взрослый» роман «Пугачёвщина», написанный в 1927 и увидевший свет в 1928 г., сегодня несправедливо забыт. В современных работах, посвящённых прозе 1920-х гг., он лишь называется в ряду исторических романов первых послереволюционных десятилетий. Среди литературных портретов, созданных в советский период, особое место занимает очерк «Воспоминания о Н. С. Гумилеве» (1925) У Ауслендера нашлось мужество, чтобы не только хранить память об опальном поэте, расстрелянном по приказу советского правительства, но и делиться своими воспоминаниями о нём с другими людьми. В 1928 г. Московское товарищество писателей издаёт его «Собрание сочинений» в 7 томах (кроме 6-го тома), куда автор включил только произведения, написанные после 1922 г. Занимался детским театром, заведовал педагогической и литературной частями Московского ТЮЗа, где три сезона шла его пьеса «Колька Ступин».
С 1925 г. работал в подсекции художественного воспитания научно-педагогической секции Государственного учёного Совета. «Беллетрист-стилизатор и драматург в общей литературе», — так характеризует его творчество тех лет «Литературная энциклопедия» в 1930 г. (самооценка: «полупедагог, полуписатель»).
Обложка книги С. А. Ауслендера «Малыши» (М.: Госиздат, 1928)
Но в 1930-е гг. Ауслендер практически не печатается… Последним отдельным изданием, где его фамилия фигурировала на титульном листе, стала брошюра, посвящённая его пьесе «Мальчик-невидимка», которая была поставлена на сцене Саратовского красного ТЮЗа…
Обложка книги С. А. Ауслендера «Маленький Хо» (М.: Изд-во Г. Ф. Мириманова, 1926)
Ещё в середине 1920 г. начальник секретно-оперативного отдела ВЧК Лацис передал в секретариат председателя Реввоенсовета Республики Троцкого материалы об антисоветской деятельности партии социалистов-революционеров. Среди них была и небольшая брошюра, написанная Ауслендером и изданная в Омске в 1918 г. Называлась она «Печальные воспоминания (о большевиках)» и говорилось в ней, в том числе о том, что Ленин «проделывает свой ужасный опыт над Россией… вонзает свой не вполне искусный ланцет в живое тело…» (Свидетельство революционных вихрей: (Ауслендер С. Печальные воспоминания (о большевиках) // Отечественные архивы. 1999. № 2. С. 68).
Несмотря на все старания Ауслендера сделать свою жизнь и труды в столице колчаковского государства незаметными, следы этого пребывания можно было найти и в современной писателю советской печати. К примеру, в 1928 г. Антон Сорокин начал публиковать в новосибирском журнале «Настоящее» свои воспоминания о жизни в Омске колчаковского периода. Естественно, находится в них «почётное» место и Ауслендеру…
С. А. Ауслендер. Фото из следственного дела
Но писатель был арестован «лишь» 22 октября 1937 г. 9 декабря 1937 г. тройкой при УНКВД по Московской области он был приговорён к высшей мере наказания по обвинению в контрреволюционной агитации. Расстрелян 11 декабря 1937 г. Место захоронения — Бутовский полигон в Подмосковье. Реабилитирован 9 августа 1956 г. за отсутствием состава преступления.
Только в 2005 г. в санкт-петербургском издательстве «Мiръ» был издан сборник прозы — «Петербургские апокрифы», за пределами которого осталось две трети произведений Ауслендера-беллетриста…
ДРУГИЕ МАТЕРИАЛЫ ПРОЕКТА «ИМЕНА, ЗАБЫТЫЕ ОМСКОМ»:
Юрий Перминов: «Имена, забытые Омском»
2. Юрий Перминов: «После омских приключений Эразм Стогов бросил пить»
3. Юрий Перминов: «Николай Чижов никем себя, кроме как моряком и поэтом, не представлял…»
4. Юрий Перминов: «Гордость и украшение нашей литературы» занимался делами о поджогах и убийствах»
6. Юрий Перминов: «Неблагонадежный Вагин был заправским литератором, «не хуже многих»
7. Юрий Перминов: «Друг Валиханова, «русский пехотинец», бунтарь и тончайший лирик»
8. Юрий Перминов: «Наумов, писатель «из народного быта», не считавший чиновников честными людьми
9. Юрий Перминов: «Анненские — разные и нераздельные»
11. Юрий Перминов: «Митрич и Сиязов — кровью сердца за Сибирь»
12. Юрий Перминов: «В Омске о прахе писателя Кондурушкина позаботиться было некому»
14. Юрий Перминов: «Объехав «Американскую Русь», Гребенщиков считал страной будущего Сибирь»
16. Юрий Перминов: «Поэт Болховский — белый офицер, брат родоначальника русского экспрессионизма»
17. Юрий Перминов: «Расстрельный «Шоколад» Тарасова-Родионова»
Сообщите новость
Версия для печати
