К 100-летию событий 1917 года колумнистом БК55 историком А. В. Минжуренко был подготовлен цикл статей, из которых и сложилась книга о революции. В 105-ую годовщину этого исторического перелома читателям предлагаются главы из этой книги.

В предыдущих разделах речь шла о Февральской революции и об установлении в России самой демократической республики в мире. Временное правительство поначалу поддерживалось всеми слоями общества. Однако оно не торопилось выполнять главное требование солдат о немедленном прекращении войны. Это и привело к снижению авторитета правительства. В июле анархистам удалось поднять солдат на вооруженные демонстрации с требованием передачи власти Советам. Большевики вынуждены были возглавить эти демонстрации, но, когда они закончились неудачей, партия Ленина попала под удар.

Конец двоевластия

Период после июльских событий в Петрограде в литературе называют именно так: окончание двоевластия. Подчинимся и мы такой периодизации, коли уж так принято и привычно. Однако этот термин не бесспорен или, по крайней мере, требует уточнения. Впервые такую характеристику этой стадии революции дал Ленин. Но вряд ли с этим можно согласиться безоговорочно, так как и после июльского кризиса отношения между Временным правительством и Советами оставались в принципе такими же, как и прежде. И даже еще более близкими и союзническими. Никакого резкого конца двоевластия не случилось.

А в чем тогда этот «конец» выразился?

Указанное выражение Ленину понадобилось исключительно в политических и агитационных целях. Раздосадованный тем, что Советы даже под дулами пулеметов не согласились взять в свои руки власть 3-4-го июля, когда в столице бушевали вооруженные демонстрации солдат, рабочих и матросов, Ленин их окончательно заклеймил теперь уже не просто «соглашателями», но и предателями революции. Советы «провинились» перед большевиками тем, что в критический момент поддержали правительство. Но где же тут предательство: они ведь его и раньше поддерживали? Так что ВЦИК Советов как раз повел себя логично и последовательно. Однако разгневанные большевики «в наказание» соглашателям сняли свой главный лозунг «Вся власть Советам!»

И всё же отношения между Временным правительством и Советами действительно несколько изменились. Но это произошло не в результате уличных беспорядков, а в результате принципиального изменения состава правительства после июльского кризиса. 24-го июля было сформировано второе коалиционное правительство, в которое вошли 7 эсеров и меньшевиков, 4-кадета, 2 радикальных демократа и 2 беспартийных.

Перевес таким образом теперь был у социалистов, да еще и главой правительства стал один из них — А. Керенский, сохранивший за собой и пост военного министра. И потому упомянутое сближение ВЦИК Советов и Временного правительства было естественным и логичным: оба центра власти отныне фактически управлялись соратниками, однопартийцами. Так какие же тут иные могли быть отношения, кроме сотрудничества, если политические решения и общий курс вырабатывался ими сообща в рамках их партийных организаций.

Поэтому не вызывает удивление решение ВЦИК Советов о предоставлении правительству неограниченных полномочий.

Григорий Евсеевич Зиновьев

Да, пожалуй, можно сказать, что двоевластие закончилось, но не потому что Советы капитулировали, как подавал это Ленин, а потому, что Советы делегировали в правительство своих единомышленников и тем самым преобразили его себе под стать. Выходит, что не Временное правительство «подмяло под себя» Советы, а наоборот — представители Советов заняли в правительстве большинство мест и отныне определяли его курс.

И вот что интересно: если бы Советы под давлением большевистских демонстраций взяли в июле власть в свои руки, то страной управляли бы именно те люди, которые сейчас и вошли в состав правительства. Получается, что власть всё-таки перешла к тем же лицам, которых имели в виду демонстранты. Но Ленин был этим крайне недоволен. Почему? Да потому что его в данном случае интересовало не персональный состав органов власти, а их форма. Ему нужна была власть только в форме Советов, так как они были крайне уязвимы для демагогов и политических махинаторов. Эти структуры были очень динамичными по составу, который мог быстро меняться в зависимости от настроений масс и активности партий.

И это было очень удобно для ленинцев, так как наиболее активно в этом направлении действовала в эти месяцы именно партия большевиков.

Они правдами и неправдами проникали в советы разных уровней, старались выдвинуться делегатами различных совещаний и съездов. Другие партии этим занимались постольку-поскольку, так как не придавали особенно большого значения работе в Советах, считая их одной из разновидностей общественных организаций — чем-то вроде профессиональных союзов. Они не делали ставку на Советы, у них ведь не было далеко идущих целей и того плана, который был у Ленина: завоевать большинство в Советах, а затем добиться-таки перехода власти в их руки.

А взятие власти Советами, в руководстве и составе которых будут преобладать большевики и будет означать взятие власти партией Ленина.

Собственно, у вождя большевиков план захвата власти через Советы был в двух вариантах. В первом из них, в случае перехода власти к эсеро-меньшевистским по составу Советам, планировалось действовать внутри их и вовне во всю мощь большевистской демагогии и добиваться постепенного изменения состава Советов в свою пользу. Ильич прекрасно понимал, что никакая революция не может немедленно улучшить положение народных масс, но люди наивно именно на это и надеются во всех революциях. Отсюда он точно предугадывал закономерное разочарование населения итогами революции и неизбежный конфликт народа и революционной власти даже в форме демократических Советов. А в таких случаях, согласно его плана, большевики должны были полностью поддерживать самые утопические надежды и самые крайние требования населения. Ленинцы должны были уверять рабочих и солдат в том, что все их чаяния вполне можно исполнить во всем объеме, если заменить в советах эсеров и меньшевиков на большевиков. Соратники Ленина хотели таким образом, пользуясь политической неопытностью масс, по максимуму использовать демократические механизмы формирования советов, чтобы завоевать там большинство и затем через них и власть.

Второй вариант плана — это завоевать вначале большинство в Советах, а затем уже реализовать лозунг «Вся власть Советам», что и будет означать взятие власти большевиками. Таким образом, партия Ленина в любом варианте ставила себе целью добиться большевизации Советов либо после взятия ими власти, либо до этого.

Первый вариант ленинского плана провалился в июльские дни, потому Ленин и снял лозунг «Вся власть Советам».

Этот призыв становился нелепым: все увидели, что Советы категорически не хотят брать власть в свои руки. Теперь оставался только второй вариант: бороться за места в Советах и вытеснять оттуда эсеров и меньшевиков. Но условия агитационной работы для большевиков резко ухудшились. На них обрушились репрессии после того, как они возглавили июльское выступление. Большевистские газеты и типографии были захвачены правительственными войсками. Уже утром 5 июля юнкера ворвались в редакцию газеты «Правда» и разгромили ее.

Чудом спасся Ленин, который вышел из этого здания несколькими минутами ранее. Распространение большевистских газет на фронте было категорически запрещено. Кронштадтские матросы, участвовавшие в восстании, были разоружены.

Начальник штаба верховного Главнокомандующего генерал А. И. Деникин, участвовавший в допросе прапорщика Ермоленко

Общественное мнение резко развернулось против большевиков. Этому поспособствовало широкое распространение информации о том, что Ленин и большевики работают на немецкие деньги и хотят поражения России в войне.

А тут еще появились на свет показания прапорщика 16-го Сибирского полка Д. С. Ермоленко, чрезвычайно усугубившие положение большевиков. Этого офицера, кстати кавалера солдатского Георгия, в плену попыталась завербовать германская разведка. Немцы поведали прапорщику о ведущейся ими пропаганде в Российской армии идеи сепаратного мира. Они предлагали офицеру включиться в эту деятельность. А когда Ермоленко сказал, что он один мало что может сделать, ему рассказали, что он не будет одиночкой, что огромную основную работу по разложению русской армии ведет партия Ленина, которую они очень щедро финансируют. Прапорщику тоже была передана большая сумма денег. Затем Ермоленко «бежал» из плена и сразу заявился в российскую контрразведку со своими признаниями.

Газеты раструбили эту информацию на всю Россию, и за большевиками закрепилось не очень почетное звание «германских агентов». Патриотически настроенные солдаты приступили к самовольным арестам большевиков.

Ленин в разливе

Власти отдали распоряжение об аресте лидеров этой партии: Ленина, Луначарского, Зиновьева, Коллонтай, Семашко, Раскольникова, Рошаля и др. Ленину пришлось скрываться в Разливе, поселившись вместе с Григорием Зиновьевым в шалаше. Всего было арестовано около 800 большевиков. Партии пришлось переходить фактически на нелегальное положение. Ф.Раскольников писал: «На каждом перекрестке только и слышно, как ругают большевиков. Одним словом, открыто выдавать себя на улице за члена нашей партии стало небезопасно.» Газеты сообщали о том, что население Петрограда массово вышло на похороны погибших казаков, погибших 3–4 июля, выражая им свою симпатию. При этом «Марсельезу», такую популярную ранее, «ни разу не исполнили».

Таким образом, большевики, приняв участие в восстании и даже возглавив его, вызвали в обществе обратную реакцию: оно явно поправело в своих взглядах и настроениях.

В нашем расследовании мы уже использовали образ революции как «красного колеса», сорвавшегося с вершины горы и несущегося со все более возрастающей скоростью вниз.

Те, кто столкнул колесо, потом не в состоянии остановить его на задуманной точке: оно сминает таких и растаптывает. Инерция слишком велика, да и тормозов и руля у такого колеса не бывает. Инициаторы революции: конституционные монархисты, октябристы, прогрессисты, земцы — были уже сметены этим «красным колесом», да и кадетов оно уже сильно зашибло и отбросило на обочину. Но где-то же его надо останавливать, иначе оно раздавит и сокрушит абсолютно все устои государственности и права. Оно ведь закономерно катится до полной анархии. Но останавливать его — крайне непопулярно: такие деятели сразу зачисляются в контрреволюционеры. А в революционной демократической России 1917 года не было ничего страшнее такого ярлыка: это означало немедленную политическую смерть.

Вот потому руководители Временного правительства так долго и не решались «власть употребить».

Еще раз вспомним характеристику этого времени, данную Лениным: «Никакого насилия над народом». Но как же это так?! Государство, выполняя свои основные функции, по определению должно прибегать к мерам понуждения и применять репрессии к тем, кто нарушает правила человеческого общежития, закрепленные в законах. А таких нарушений в России того периода было предостаточно: далеко ведь не все граждане, бывшие подданные, обладали высокой правовой культурой. Жандармы и полицейские, т. е. профессионалы правоохранительной работы, были разогнаны и преследуемы, из тюрем вышло много уголовников, страну наводнили дезертиры, часто имевшие оружие. В результате преступность даже в столице зашкаливала. Но применять карательные меры в тот период было «не модным», и государство в итоге выглядело слабым и нерешительным.

И вот у правительства появился серьезный повод для того, чтобы, в кои веки, проявить себя как твердая власть. Июльское анархо-большевистское выступление, в ходе которого пролилась кровь, требовало адекватной реакции. И общественное мнение было на стороне власти и даже громко требовало жестких мер по наведению порядка. И такие меры принимались: большевики были загнаны в подполье, кронштадтские матросы разоружены, Ленин в шалаше, Троцкий в «Крестах».

Неужели это тот самый момент, когда трезвые силы наконец наберутся смелости и остановят это бешено мчащееся в пропасть «красное колесо»?! Вначале, в июле, всем так и показалось. Но, увы, политической воли у лидеров Временного правительства не хватило, чтобы стабилизировать ситуацию.

Сказались и другие факторы, значение которых надо расследовать отдельно.

ДРУГИЕ МАТЕРИАЛЫ ПРОЕКТА:

• Александр Минжуренко: «Почему Михаилу, брату царя Николая II, монархисты отводили роль спасителя России?»
• Александр Минжуренко: Кто и почему убил Григория Распутина
• Александр Минжуренко: «Поезд царя Николая II пошел другой дорогой, как и русская история»
• Александр Минжуренко: «Почему Михаилу, брату царя Николая II, монархисты отводили роль спасителя России?»
• А. Минжуренко: «Революция из-за нехватки хлеба? Но в России никогда не было так много хлеба» 
• А. Минжуренко: «Женщины решили отметить 8 марта… И нечаянно уронили трон России»
• А. Минжуренко: «Ни за что мы не примем народную кровь на белые павловские петлицы»!
• А. Минжуренко: «Семь ножей в спину императору Николаю II, который «отрекся… как эскадрон сдал»
• Александр Минжуренко: «Монарха уже нет, на троне никого, но и республику еще никто не провозгласил…»
• Александр Минжуренко: «Но потом приехал Ленин или Революция без контрреволюции»
• Александр Минжуренко: «Апрельский гром или Почему интересы Ленина и германского генштаба совпали»
• Александр Минжуренко: «Выход на сцену большевиков. Ленин — один против всех…»
• Александр Минжуренко: «Просчитался вождь. Полный провал планов Ленина по свершению пролетарской революции»
• Александр Минжуренко: «Но революцию не делают в белых перчатках, князь. Вы же прямой потомок Рюрика»
• А. Минжуренко: Кадеты Николаю II: «Ваше Величество, дайте конституцию, а то эсеры опять бомбы бросать будут»
• А. Минжуренко: «А теперь я прапор или Как у монархистов не оказалось ни имени, ни знамени, ни благословения»
• Александр Минжуренко: «Дивизия отказалась наступать, потому что на захваченных позициях врага ночевать негде»
• А. Минжуренко: Германский Генштаб: «Положение на Черном море радикально изменилось в пользу противника с приходом Колчака»
• Александр Минжуренко: «А напрасно смеялся над Лениным весь зал на съезде Советов…»
• Александр Минжуренко: Российские либералы: «Мы за право наций на самоопределение, но причем здесь Украина?»
• Александр Минжуренко: «Пулеметчики: все на улицу! Взять оружие и патроны, пулеметы на машины. Вперед!»