Депутат-единоросс Аркадий Пономарев, до сих пор не отличившийся в Госдуме никакими инициативами, дал на днях избирателям знать о себе: внес на рассмотрение законопроект о запрете «распространения среди детей информации, в которой отрицается или искажается патриотизм».

Народный избранник пояснил, что он имеет в виду под этим понятием: патриотизм, по его мнению, означает «любовь к Отечеству, преданность ему, стремление своими действиями служить его интересам».

За «отрицание патриотизма», то есть всего вышеперечисленного, в присутствии детей Пономарев предлагает взыскивать штрафы в размере 4-5 тыс. рублей с частных лиц, 40-50 тыс. с должностных и от 800 тысяч до миллиона рублей с юридических.

Осталось уточнить, что разумеет депутат под Отечеством. К примеру, Пушкин А.С. сказал так: «Нам целый мир – чужбина, отечество нам – Царское село», поэт-фронтовик Булат Окуджава считал своим отечеством (с большой буквы он это слово, в отличие от Пономарева, почему-то не писал, как и Федор Тютчев, и тот же Пушкин, и многие другие) улицу Арбат – такую, какой была она лет 20 назад, до того, как ее стали застраивать новоделами.

А Константин Симонов в 1941 году написал такие стихи:

Касаясь трех великих океанов,

Она лежит, раскинув города,

Покрыта сеткою меридианов,

Непобедима, широка, горда.

Но в час, когда последняя граната

Уже занесена в твоей руке

И в краткий миг припомнить разом надо

Все, что у нас осталось вдалеке,

Ты вспоминаешь не страну большую,

Какую ты изъездил и узнал,

Ты вспоминаешь родину — такую,

Какой ее ты в детстве увидал.

Клочок земли, припавший к трем березам,

Далекую дорогу за леском,

Речонку со скрипучим перевозом,

Песчаный берег с низким ивняком.

Вот где нам посчастливилось родиться,

Где на всю жизнь, до смерти, мы нашли

Ту горсть земли, которая годится,

Чтоб видеть в ней приметы всей земли.

Да, можно выжить в зной, в грозу, в морозы,

Да, можно голодать и холодать,

Идти на смерть… Но эти три березы

При жизни никому нельзя отдать.

Смело сказано по тем временам, да, пожалуй, и по нынешним: не «за Родину и за Сталина», не за некие очертания на политической карте, которые по прошествии разных эпох могут сужаться и расширяться, а за то место, где, как пелось в старой хорошей песне, «каждый дом знаком – хоть глаза завяжи». И не обязательно, чтоб там были березы. «Как клен и рябина растут у порога, росли у порога Растрелли и Росси», – сказал петербургский по рождению и по жизни поэт Александр Кушнер (фамилии, правда, какие-то сомнительные, не патриотические).

Все мы родом из детства и «отрицать любовь и преданность» к нему противоестественно – все равно что отрицать любовь и преданность к самому себе. И уж если нет в человеке этого чувства, то никакими нравоучениями, ограничениями и другими навязчивыми педагогическими мерами не принудить его к нему: как показывает практика, ими хорошо воспитывается ненависть, а не любовь.

Сдается все-таки, что Пономарев имел в виду под Отечеством с большой буквы не какую-то горсть земли, а всю великую нашу Державу, за которую ему, судя по всему, как и знаменитому киногерою, обидно, потому как, пишет законотворец, «статистика показывает, что число патриотов в нашей стране неуклонно снижается».

Пушкину тоже было обидно, в письме Вяземскому он написал: «Я, конечно, презираю отечество мое с головы до ног – но мне досадно, если иностранец разделяет со мною это чувство». Следовало ли, по закону Пономарева, оштрафовать Александра Сергеевича за это высказывание, если бы оно дошло до детей? Ведь когда человек говорит о чем-либо с презрением, то «любовь и преданность» вызывает большие сомнения. А живи Пушкин в наше время, то, глядя на некоторых патриотов, считающих себя, как и Пономарев, солью русской земли (а кто, если не соль, вправе нас учить любви к Родине), он мог выразиться и покруче.

Глядя на такого рода людей, не сдержался однажды Борис Леонидович Пастернак:

И каждый день приносит тупо,

Так что и вправду невтерпёж,

Фотографические группы

Одних свиноподобных рож.

Читая эти строки, вижу перед глазами депутата-патриота- единоросса, устроившего в самолете пьяный дебош.

Как бы поступили его соратники с Лермонтовым, к примеру, за такое признание:

Прощай, немытая Россия,

Страна рабов, страна господ,

И вы, мундиры голубые,

И ты, им преданный народ.

Быть может, за стеной Кавказа

Укроюсь от твоих пашей,

От их всевидящего глаза,

От их всеслышащих ушей.

Штрафом в 4-5 тыс. рублей Михаил Юрьевич, пожалуй, бы не отделался.

Я вот тоже не очень люблю голубые мундиры (не потому, что они – голубые) и даже черные мантии. Так что ж теперь? Не входят в мои представления об Отечестве, как это понятие ни трактуй, депутаты Милонов, Пономарев и другие их однопартийцы, чей патриотизм обходится, на мой взгляд, моему Отечеству слишком дорого. Не входит в него и кооператив «Озеро», и страшно сказать, один из членов его, который много лет уже наш президент. Пушкин входит, а Путин нет. Могу ли я признаться при детях, что за него не голосовал?

Хотелось бы уточнить у автора законопроекта: относятся ли к Отечеству ветераны Великой Отечественной войны, многие из которых, как сообщают СМИ (да и я кучу примеров могу привести) до сих пор живут условиях нечеловеческих? А вот дочь ярой патриотки, вышедшей из голубого мундира, депутата ГД Яровой, по сведениям, подтвержденным ее пресс-секретарем, проживает в квартире стоимостью 3 миллиона долларов. Как-то девушке удалось ее в 17 лет заработать: вероятно, помог мамин патриотизм – ведь многие патриоты из любви к Родине стараются как можно больше подгрести ее под себя.

На одну такую квартиру можно было бы обеспечить жильем хоть и скромным, но вполне человеческим сотню ветеранов или сирот – многих из них государство тоже не может, хотя по закону обязано, обеспечивать: все дело в том, что живут они с госпожой Яровой и ее дочкой в разных отечествах.

Поэтому хочется сказать ее соратнику Пономареву и иже с ними по- простонародному: «Не пудрите нашим детям мозги, идите-ка вы с вашими штрафами за «отрицание любви» и прочим бредом в свое отечество: нам все равно, какое оно у вас – лишь бы куда-нибудь подальше от нашего».