В Куйбышевском районном суде продолжается слушание дела «офицеров» из антикоррупционного главка УМВД, обвиняемых в вымогательстве взятки 1,5 миллиона.

Похоже, пытаясь отрицать очевидные (и для обывателя) факты, подсудимые «офицеры» из антикоррупционного главка УМВД и их защитники идут на внепроцессуальные хитрости…

Куйбышевский районный суд города Омска продолжает рассматривать резонансное уголовное дело в отношении экс-сотрудников Управления экономической безопасности и противодействия коррупции УМВД России по Омской области (дело № 1-24/2021, судья Сергей Мурастов, см.
55RS0002-01-2020-007379-19).

Бывший начальник отдела УЭБиПК, подполковник Евгений Дубровский и его подчиненный старший опер, майор Константин Васильев сами обвиняются в коррупции — получение взятки в особо крупном размере.

После нескольких «холостых» судебных процессов (из-за неявки свидетелей) на этот раз — «удача». В суд прибыли сразу двое: одна из потерпевших — гражданка Савина и ранее обещанный гособвинением «понятой С.». С его допроса и начали.

Виталию С. менее двадцати лет от роду. Он студент одного из омских вузов, Приехал из соседнего региона, проживает в общежитии.
Очень непосредственный, искренний и словоохотливый парень. Без применения специальных терминов и познаний студент рассказал о том, как должны готовиться и проводиться резонансные задержания «оборотней в погонах». Стадию «вопрос-ответ» понятой, вообще, сдал
на «отлично».

Свидетель по просьбе прокурора Яны Вишневецкой поведал в свободном рассказе о февральских событиях 2020-го года. Он угодил в них волею случая. Будучи иногородним жителем, в свободный от учебы день Виталий с товарищем приехали в центр города, чтобы «подбродить по достопримечательностями, по улицам и торговым комплексам». Где-то поблизости от здания на Ленина 2 («серый дом», где размещаются УМВД и УФСБ — автор) к ним подошли люди в штатском и попросили «быть понятыми в следственных действиях». Посовещавшись, студенты
согласились.

В одном из кабинетов Управления Федеральной службы безопасности им зачитали права, отобрали подписку и ввели в курс дела.
— С нами была еще одна женщина…
Все вместе они удостоверили наличие денежных купюр достоинством «5 000 рублей», сотрудники УФСБ зафиксировали их серию и номер. Также понятые визуально отследили формирование упаковок и нанесение на них специального раствора, который виден при ультрафиолете.
— Возможно, это был фосфор, — предположил студент.
— Он светился…

После того, как ребята расписались в протоколах, их попросили оставить свои номера телефонов и подождать на улице. Второй понятой оставил свои сотовые координаты.
— Мы приехали в центр на машине моего товарища, там и подождали. Через некоторое время раздался звонок, и нам сказали подъехать на перекресток двух улиц, их название я сейчас уже не помню. Но это было не далеко. Минут 5-10 езды… — Виталий С., похоже, рассказывал то, что реально видел и помнил.

На обозначенном перекрестке они застали такую картину.
— Посередине магистрали стояли три машины — одна черная, другая белая, одна кроссовер, другая внедорожник, еще был автомобиль ДПС или ГИБДД.
Возле одной из «гражданских» машин стоял опер Васильев, упершись головой в верхнюю часть кузова.
— На его руках, возможно, были наручники, по-моему, спереди, чтобы мог держать ручку…
Из внутренности автомобиля достали «тот самый пакет», в который были положены меченые пачки денег. Понятым средства были продемонстрированы.
— Визуально это были те же упаковки…
Один в один.

Васильев о чем-то высказывался, но разобрать, а тем более вспомнить его слова понятой не смог. От подписи протокола задержанный отказался. Со слов Виталия С., «при подсветке его рук на ладонях и пальцах были видны характерные светящиеся точки и линии».
В дальнейшем машины переставили «ближе к гаражам», «так как они мешали проезду и едва не стали участниками ДТП».
— Там следственные действия продолжились. Еще были изъята сумка с вещами, связка ключей, телефон, брелок такой черный… Когда бумаги были заполнены, мы все (кроме Васильева) их подписали и поехали на обыск квартиры.

По первому адресу («обычная старая девятиэтажка») оказалось, что задержанный там не проживает. Домофон открыть не удалось, в подъезд зашли методом «тыка» по соседям. Предполагаемое жилище открыть не смогли.
— Ни один ключ к замку не подходил…
Поехали на другой адрес. Там («новый дом») гражданин Васильев «стал нервничать», «пытался вырываться» от сотрудников спецназа, «широко расставлял ноги», «пытался падать», «болтался», «бил ногой в лифт» и «в двери соседей», «кричал». С грехом пополам, но внутрь квартиры попали. К тому времени уже приехал кто-то из родственников, пришли соседи. Начался обыск.

Из запомнившихся понятому событий на этом мероприятии была «большая пачка денег в сумме 800 тысяч или миллион». Ее нашли в выдвижной секции тумбочки. Пересчет и фиксация номеров купюр заняла не один час.
— Это было очень долго… Очень… — было заметно, что Виталий С. и нынче выражал не восторг от той процедуры.
После заполнения протокола его еще раз проверили, нашли неточности, опять внесли уточнения. После этого аккуратно разложили деньги на ковре. Номерами вверх.
— Зачем это было сделано? — полюбопытствовала прокурор Вишневецкая.
— Для фото…

Все это время Васильев успокаивал какую-то женщину («возможно, жену»).
— Говорил ей, что «все будет хорошо»…
По озвученной родственниками версии, обнаруженные деньги или были взяты у зятя (дочери, сестры, тестя) для какой-то покупки, или, наоборот, предназначались зятю (дочери, сестре, тестю) в долг на приобретение чего-то.
Адвокаты пытались выяснить точную принадлежность «кругленькой» суммы — «так, кто и кому занял?!». На помощь не умудренному в родственной генеалогии студенту пришел судья Мурастов:
— Давайте по-другому спросим. Вы поняли, что деньги были заемные, а кому и кто их передал — не в курсе…?
— Именно так.

Потом вся «бригада» переместилась в здание УФСБ, «в какую-то темную комнату».
Там при понятых с рук Васильева были взяты смывы, которые подтвердили их соприкосновение с мечеными упаковками.
— Нам продемонстрировали три баночки с ватой. Сначала она не светилась. Потом двумя провели по рукам задержанного и опять просветили ультрафиолетом. Были светящиеся зеленые вкрапления, как на руках.
Эпопея с участием в роли понятых закончилась для студентов «в три или четыре часа ночи». На прямые вопросы защиты, о своей возможной заинтересованности, Виталий С. ответил, что ранее в подобных акциях не участвовал, знакомство себя или своего товарища с сотрудниками УФСБ отрицал.

Настала очередь допроса потерпевшей гражданки Г. Ю. Савиной, той самой с которой, похоже, вымогали взятку. По версии следствия. Впрочем, полноценного выяснения позиции женщины по данному уголовному делу не получилось. Зачином послужило высказывание адвоката Андрея Мотовилова. Дескать, «всех нас в зал судебного заседания привела» не цепь событий, поименованных в Уголовном кодексе, как «вымогательство» и «взятка», а «некое субъективное восприятие этого со стороны… потерпевшей»!

Расшифровал слова своего коллеги защитник Александр Поташов. На его взгляд, прежде чем приступать к допросу потерпевшей, нужно прослушать аудиозаписи, которые ею сделаны, приобщены к материалам дела и представлены как доказательства вины подсудимых.
— Своими словами потерпевшая передает информацию, которой… нет на диске! — заинтриговал адвокат, — Возможно, она воспроизводит ситуацию и разговоры на память, но мы же должны придерживаться процедуры.
Пусть скажет, на какой минуте и секунде звучит, например, слово «простимулировать»…
— Где оно?!

Между процессуальными оппонентами началась перебранка. Потерпевшая сказала, что помнит «эти разговоры наизусть», в них ей «все понятно».
— Он (указывая на Васильева) разве что прямо денег с нас не требовал. Это Катя (дочь — автор), наивная, ничего не поняла. Но все эти фразы про «вдохновение», про «ОПС», про «срок до 15-ти лет» лично я воспринимала как запугивание и вымогательство…
Судья Сергей Мурастов, ссылаясь на статью 241 УПК РФ, разрешил ходатайство в пользу подсудимых и их доверенных лиц.
— Сторона настаивает…

Включили запись, которая была сделана 21-го января 2020 года в кафе «Кантанелла». В беседе различимо принимали участие трое. Конечно, на речь накладываются разного рода шумы, но даже на отдалении разобрать отдельные слова и словосочетания можно.Один голос мужской, а два других — женские.
— Я точно знаю, что вы виновны… между нами отношения… вас можно вывести… Следственный комитет вдохновился… ОПС — до 15-ти лет… вопрос условности отпадает… каким-то образом нужен стимул…
Адвокаты и подсудимые при этом вопросительно смотрели друг на друга, крутили головами и повторяли, что «ничего не разобрать»
— Вы что-нибудь слышите?
— Нет!
— И я ничего не слышу…
— Мы ничего не слышим!!!
В объявленный 10-минутный перерыв адвокат Мотовилов спросил секретаря с/з, поняла ли она «что-то из услышанного», та сказала,
что «нет».

В чем, в чем, а в этом вопросе я вполне гожусь на роль человека, пригодного для дискуссии. Более 20-ти лет я систематически и профессионально пользуюсь аудиофиксацией на диктофон/телефон/микрофон и могу пояснить сей парадокс «неразборчивости». Прослушивать подобные записи с обилием посторонних шумов лучше в небольшом помещении, лучше в наушниках. Еще лучше — с усилителем и микшером. Такое оборудование, безусловно, имеется у органов предварительного следствия, имеется оно и в криминалистических лабораториях. Просторная и насыщенная посторонними шумами аудитория суда — не лучшее место «ломать копья». Поэтому последовавшее после перерыва ходатайство прокурора «об исследовании стенограммы записи» и его удовлетворение судом, я воспринял вполне логичным.

Гособвинитель зачитала две стенограммы: одна составлена в УФСБ и, видимо, не имеет процессуального статуса, а другая оформлена следователем СКР. Официально. Текст беседы носит, в целом, нейтральный характер. Но если учесть, что один из собеседников — оперативник, а две его визави — потенциальные «преступницы», то некоторые фразы звучат, если не двусмысленно, то
многозначительно.

В принципе, каждый может попытаться понять или домыслить содержание вот этих фраз:
— Мы не настолько близко знакомы, чтобы я вам напрямую говорил такие вещи… Нужна чья-то воля… Я доходчиво излагаю?
— Вас могли рассматривать как ОПС… там факты были, распределение районов, крыша участвовала, разборки были, может, вы об этом и не знаете, а мы все слушали…
— Нужно каким-то образом следствие стимулировать, как-то… Понимаете, о чем я…
— Ну, говорите…
— Я сказал!
— По Ченину ты, Юля, будешь привлекаться, поэтому вопрос условности отпадает, за тобой уже не одно, а два уголовных дела… Мне сказал опер по этому делу… Так что, добавят нормально…
Или вот еще.

— Состав преступления я объяснять не буду, умысел есть, официальная версия по этому делу, изготовить документы, получить деньги, обмануть Пенсионный, мамку, продавцов дома, получить полтинник, поделить его поровну…
— Вы проходите, как руководители двух филиалов… Я готовлю материалы, у меня много разговоров… Мне нужно понять вашу позицию по этому делу… И как можно на это повлиять…
— Как правильно сказать тем, кто там есть, чтобы участие уменьшилось. Это могут быть адвокаты…
— Я просто выполняю свою работу… Вашими показаниями можно поиграть…
Или вот такое.

— Меня следователь попросил узнать, че вы, как вы, я вам сейчас даю информацию для размышления, повлиять на нее можно вашими показаниями…
— Что означает «вдохновить следствие»?!
— Каким-то образом нужно, чтобы что-то и как-то сделать… Я думаю, что вы еще можете нам сказать, чего мы еще не знаем…
Смотрите, вот такая картинка…
На этом стенограмма и ее оглашение в суде прерываются.

Судья интересуется у свидетеля «соответствуют ли стенограммы ее разговору».
— Да, — отвечает гражданка Савина. — Вторая, мне кажется, лучше… Она подробней…
— Противоречия есть?! Нет?
— Нет…
К допросу потерпевшей «по стенограммам» неожиданно присоединяется и защита, которая еще недавно заявляла, что «ничего не разобрала при прослушивании аудио». Было бы логичней развить тему и строить свою позицию на исключении данного доказательства из материалов дела. Не слышали, не слышим… И — баста! А так получается, вроде бы, ничего не разобрали, но вопросы по содержанию и конкретным фразам –… задаем!

Адвокат Поташов попросил гр. Савину прокомментировать, как она поняла, ряд фраз из беседы, которые произнес его доверитель.
— «Простимулировать руководство» — вы эту фразу воспринимали как необходимость передачи денег?
— «Вдохновить» еще было слово…
— Я сейчас перечислю фразы, мне нужно понять Вашу позицию:
«Есть в этом деле позиция, которой можно поиграть»…
«Объясняю ситуацию, и как на нее можно повлиять».
«Я тут анализировал, что вы могли бы сказать еще, чего мы еще не знаем».
И «ошарашил» свидетеля вопросом: — О чем это все?!
— Я толком и сама ничего не понимала. Дочь думала, что нужно как-то помочь следствию, а потом все плавно перешло в наше запугивание…
ОПС, сядите…

Защита не унималась:
— Хорошо. Давайте только одну фразу возьмем: «Я тут анализировал, что вы еще вдвоем можете нам сказать из того, чего мы еще не знаем». Что Васильев хотел сказать…
— Константин Юрьевич много чего говорил, многие его фразы звучали ни о чем…
— А вы знаете, что свидетелей, подозреваемых по уголовному делу допрашивают, они дают показания…
Окольную попытку придать частной беседе вид легального процессуального действа свидетель разбила «в пух и прах»:
— Где?! В «Кантанелле»?! Не знаю, как Вам, а мне четко было понятно, что он хотел и что имел в виду…
— А что он имел в виду?! — зашла на очередной круг осады защита.
В позиционное нападение вынуждена была вмешаться Фемида:
— Адвокат, давайте, Вы эти вопросы будете задавать своему подсудимому, что он хотел и что имел в виду. Свидетель четко сказала, что из всего контекста разговора, из другого общения, она поняла, что речь шла именно о деньгах!

(продолжение следует…)
Александр Грасс,
специально для СМИ «ИА Александра Грасса»

Источник: СМИ «ИА АЛЕКСАНДРА ГРАССА»

ЧИТАЙТЕ ПО ТЕМЕ:

• «Офицеры-взяточники» с Пушкина 138 приторговывали… гостайной?
• Судья Мурастов вызывающе демонстрирует обществу гуманизм и снисходительность к офицерам-взяточникам. Почему?